Штормовая волна - Грэм Уинстон (читаем книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Но только всё вышло не совсем так, как он ожидал. А чего он ожидал? Несмотря на собственные смелые слова, вероятно, ничего особенного. Или, напротив, что его отвергнут, когда он станет требовать законных прав, которые после длительного отсутствия почти утратил. Но на самом деле всё было наполнено нежностью. Каким-то образом всплыли чувства, которые он сам высмеивал, и превратили всё в нежность. Что бы теперь ни произошло, как бы они ни встречали друг друга сегодня или завтра, какие бы боль и обида ни наполняли его мысли, он будет это помнить. Как и Демельза. Если бы только можно было изгнать призраков.
Когда он вернулся в сонный дом, там было еще тихо, хотя Гимлетты и остальные слуги скоро встанут. Дети спали. Демельза спала. Росс оделся и снова вышел. По-прежнему сияло солнце, но на западе кучковались тучи, как бунтующие шахтеры. Росс дошел до Уил-Грейс. Насос без устали работал, выкачивая воду, всегда собирающуюся внизу. Звякали две дробилки олова. Росс хотел поболтать с одним из братьев Карноу, присматривающим за насосом, но в последний момент сменил направление и зашагал к Грамблеру. Он чувствовал себя полным энергии и пребывал в приподнятом настроении, что теперь случалось редко. Всё вокруг было так не похоже на шумные и закопченные лондонские улицы. Наверное, такой контраст — необходимый атрибут привязанности.
Хеншоу, капитан поверхностных работ на Уил-Грейс, жил в дальнем конце кучки обветшалых коттеджей и хибар, составляющих деревню Грамблер, и наверняка уже проснулся, как решил Росс.
— Вот как, капитан Росс. Не знал, что вы так быстро вернетесь. Идете на шахту, да? Пройдусь с вами, если не возражаете. Но как насчет чая?
В результате они вышли около шести, на шахте как раз менялись смены. Хорошо знакомые с Россом шахтеры столпились вокруг него, болтали, шутили, расспрашивали и пересказывали местные сплетни, но он заметил в них сдержанность, которой прежде не было. И дело не только в обычной для корнуольцев независимости — они не привыкли бить поклоны перед сквайрами, как в прочих графствах, — но многие были его друзьями с детства.
Джошуа, отец Росса, в отличие от Чарльза, отца Фрэнсиса, не пытался как-то оградить от них Росса, и мальчишки вместе ловили на удочку рыбу, боролись, устраивали пикники и играли в дюнах, а позже плавали во Францию за бренди и ромом. Даже после возвращения Росса из Америки — в двадцать четыре он уже стал хромым и покрытым шрамами ветераном — у них сложились дружеские взаимоотношения. Разница в положении, конечно же, признавалась, но по большей части игнорировалась. Теперь произошла перемена, и Росс понял ее причину. Приняв предложение виконта Фалмута и избравшись от Труро, он встал на ступеньку выше. Он стал не просто мировым судьей, решающим местные проблемы и отправляющим правосудие на местном уровне, а членом парламента, который как-никак создавал новые законы для всей страны. Вероятно, в глубине души шахтеры считали, что в стольких законах нет необходимости, достаточно и божьих заповедей.
Росс не успел поесть и проголодался, но ему показалось, что сейчас подходящий момент, чтобы надеть шляпу со свечой и спуститься в шахту вместе с новой сменой. Это как ничто другое восстановит прежние товарищеские отношения, а кроме того, Хеншоу сообщил не самые радужные новости, и Росс хотел увидеть всё собственными глазами.
Но пришлось это отложить. Шахтеры спускались вниз, по очереди ступая на лестницу, ведущую на двести футов вниз, под землю, где они проведут восемь часов. Росс дожидался Хеншоу, когда легкие шаги за спиной заставили его обернуться. Это была Демельза с Джереми и Клоуэнс.
— Капитан Полдарк, — сказала она. — Я привела двух ваших друзей.
И его заключили в объятья.
— Я не знала, говорить тебе или нет, — сказала Демельза. — Мне рассказал капитан Хеншоу, а поскольку он не любит писать, я решила в этом разобраться.
Время близилось к обеду, и они сидели на старой стене у ступеней, глядя на пляж Хендрона. День оказался холодным, и Демельза накинула плащ. Дети играли на берегу, но далеко от кромки воды, и за ними присматривала Бетси-Мария.
— На первый взгляд всё не так уж плохо, как считает Хеншоу. Южная жила, та, которую мы нашли первой и самая богатая, и впрямь становится тоньше. Это всех удивило, потому как она началась глубоко и не было оснований полагать, что она не сохранит ширину. Но вышло по-другому. Да и качество руды стало похуже. Но если работать аккуратно, то еще год она будет приносить прибыль, пусть даже и не расширится. Но северная жила совсем внизу и почти еще не разработана. По крайней мере, так это выглядит. Возможно, обманувшись на одной жиле, можно ожидать того же и от второй. Но всё равно впереди еще много лет работы, любой владелец шахты позавидует.
— Может, тогда ты зря приехал.
— Я вернулся не только по этой причине. Это была даже не главная причина. Я... я устал от Лондона. Ты и представить себе не можешь, Демельза, раз сама не страдала от этого постоянного шума, сутолоки, вони, болтовни и духоты. Даже один день, даже полдня вроде сегодняшнего — и я почувствовал себя другим человеком, как заново родился.
— Я рада.
Было полнолуние, и во время отлива море отступило так далеко, что плотный песок, на который накатывал прибой, тянулся далеко в сторону горизонта. Бетси-Мария и дети превратились в неразличимые фигурки.
— Ты давно уже не говорил со мной так, как вчера вечером и сегодня утром. Может, это из-за речей, которые ты произносил в парламенте.
— Речей. Ага.
— Но расскажи мне об этом. Как там? Жилье было удобным? Ты не обманывал меня в письмах?
— Нет, комнаты хорошие. Миссис Паркинс — вдова портного. Георг-стрит недалеко от Стрэнда, около квартала Адельфи, и после шумных центральных улиц кажется тихой. Я платил восемнадцать шиллингов в неделю. Я тебе говорил? Комнаты с мебелью и коврами. Питался в основном в кофейнях и тому подобных заведениях. Но миссис Паркинс готовила мне, когда я просил. До Вестминстера далековато добираться, но рядом паром.
— А на что похож парламент?
— Гибрид часовни и медвежьей берлоги. В зал заседаний вход через Вестминстер-холл, это прекрасное просторное здание, но сам зал больше похож на церковь Сола, разве что скамьи стоят амфитеатром, а не напротив кафедры, и устроены ступенями, чтобы с задних рядов видеть передние. Временами там битком, и иногда почти пусто. Работа обычно начинается в три и продолжается до полуночи. Но дела по большей части рассматриваются мелкие, просто удивительно, почему ими нельзя заняться на местном уровне. Скажем, вносят законопроект о строительстве новой дороги через деревню Дептфорд. И другой — о разделении прихода церкви святого Иакова в Бристоле и строительстве еще одной церкви. Потом — об осушении топей в каком-нибудь приходе в Ист-Райдинге, в Йоркшире. Я часто задавался вопросом — что я делаю в подобном месте, и не было бы лучше заниматься собственными делами в Соле?
Демельза бросила на мужа косой взгляд.
— Но были же и важные дела, правда?
— Были и важные дебаты, да. Питт представил на рассмотрение налог на доходы, чтобы избежать, как он сказал, постыдных уверток и скандального жульничества. Он составит два шиллинга с каждого фунта на доход свыше двухсот фунтов в год, иначе говоря, десять процентов, и Питт надеется получить десять миллионов на войну. Он говорил безумно долго.
— Ты голосовал «за»?
— Нет, я решил, что это чрезмерное вмешательство в частную жизнь.
— А дебаты по поводу рабства?
— А что с ними?
— Мистер Уилберфорс ведь предложил закон в апреле?
— Но потерпел поражение. Восемьдесят семь голосов против восьмидесяти трех.
— И ты выступил за него?
Росс обернулся и посмотрел на нее с удивлением.
— Кто тебе сказал?
— Думаю, — сказала Демельза, потупившись, — нам стоит пойти к детям. А не то они опоздают к обеду.
— Я почти не выступал. Просто реплика минут на пять, которая не обрела популярность ни у одной из сторон.
