Любовь Илги: осень, лето. - Кондрашова Людмила Рафаиловна "ZuZylochka1951" (серия книг TXT) 📗
- Я все равно найду тебя, Катерина! Найду! Найду!
Мне почему-то стало так плохо. Горькие спазмы сжали мое горло. Я несколько раз судорожно вздохнула и опять заплакала.
Рысь, скакавший рядом, покосился на меня.
- Ого! Ты что это, жалеешь его? Этого изверга?
- Сколько крови, страданий и смерти! Не надо было мне мстить,- всхлипывала я.
- Мне не надо было тебя с собой брать, лучше бы я сам с ним разобрался, - резко сказал Рысь.- Но ничего без тебя не получалось придумать: в крепость просто так не попасть, а в чистом поле перерубил бы он нас всех.
-Холодно. Князь привязан к дереву, он и его люди замезнут,- плакала я.
- Мы некрепко затянули ремни,- пробурчал недовольный почему-то Рысь,- я еще положил рядом с ним кинжал. Через час он и его дружинники будут на свободе. Но нас ему не догнать, лошадей-то нет.
Я обернулась. Княжьи кони, погоняемые Ротаем и Бедырем, небольшим табуном скакали за нами….
Странные чувства, незнаемые мною до встречи с князем Даниилом, которые сияли во мне несмотря ни на что эти два дня, медленно погасли. Я ощутила тоску и одиночество, словно потеряла что-то очень дорогое, какую-то часть себя. Краски яркого морозного осеннего дня померкли и стали бесцветными, безжизненными и мрачными.
Глава 4.
Моя кормилица Олея была из Рода Волков. Один из молодых воинов племени Рысей похитил ее, когда она была еще совсем юной девушкой. Так считали одни, а другие возражали им, говоря, что она сама согласилась убежать с красивым, беспутным и нищим Славмиром, потому как племена Рысей и Волков были в давней вражде, и ее родители, богатые, почтенные и уважаемые всеми люди, никогда не отдали бы свою самую любимую младшую дочь за Славмира добровольно. Ну уж раз случилось, так тому и быть. Поплакали немного расстроенные отец с матерью, да и смирились: пускай теперь дочь живет как хочет. Простились, думали навсегда и не надеялись больше встретиться. Но вскоре Олея вернулась, зареванная, с хорошеньким младенцем - сыном на руках. Сколько ни расспрашивали ее оторопевшие родители о случившемся, она ничего не отвечала, только плакала, а когда уж слишком настырные и задиристые старшие братья требовали сказать, кто обидел ее, чтобы отомстить наглецу, отказывалась отвечать. Может оскорбил ее муж, может бил, а может просто нашел другую, а ее выгнал - все знали, что в племени Рысей это бывало, такие они были вероломные и лживые, поэтому в конце концов оставили юную мать в покое.
В то время как вернулась она домой, умерла в родах моя мать- дочь Бога Камня, и мой отец Свитож, тоже из Рода Волков, слезно упросил Олею взять кормить меня, наши-то дома были совсем рядом. Но говорил, что ненадолго, потому что надеялся забрать меня обратно, как только вернется с охоты. Сам хотел ухаживать за мной, а его козы дали бы мне вдоволь молока. Да и на охоту отец собрался только из удали, он и его младшие братья не голодали, всего было вдоволь, хоть и обязан был он после смерти моей матери вернуть ее богатое приданое обратно в деревню Волхвов нашего племени, таков был порядок. Да, завидные невесты были дочери Бога Камня, все, кто брал их за себя, богатели неимоверно: драгоценных камней в их приданом было без счета. Но отец мой сам был достаточно богатым человеком и без жениных ценностей. Даже заказал стругу в племени Бобров, отличных строителей лодок, чтобы поплыть весной со шкурами по Трубешке. Не удалось этим планам сбыться: на охоте проглядел беспутный Капей медведя. Неожиданно вышел он на отца, и не донесли Свитожа живым до деревни.
Вот так получилось, что осталась Олея с двумя детьми: меня отдать никому не захотела. Но мы ни в чем не нуждались: от отца отошло мне много чего, моя умершая мать, значит и я, были Дочерьми Бога Камня, а это сословие волхвов мерян: первые сыновья дочерей Бога Камня могли стать волхвами в племенах своих отцов, а первые дочери, если не хотели выходить замуж, Хранительницами Заветов, поэтому деревни вокруг: Нерена, Добола, Почара, Мирава, Вонага и Кичер - считали своим долгом помочь моей кормилице. Построили всем миром дом на хорошем месте у ручья из толстенных бревен с горницей и кухней, сенями и клетями, в середине избы для зимнего обогрева сложили круглую печь из глины с треугольной трубой, купила мать Олеи для нее все хозяйственное обзаведение, и стали мы жить втроем: Олея, мой молочный братец и я, хоть и в деревне, но немного отдельно.
Все наши поселения стояли так близко друг к другу, что были похожи скорее на небольшой городок, чем на отдельные деревни, тем более обнесенные общим невысоким частоколом как крепостной стеной. Но это была защита не от иноземных захватчиков, о которых никто никогда и не слышал в наших дальних северных местах, а от диких зверей, в период бескормицы совершавших набеги на наши дома и огороды.
На самом высоком месте внутри деревень на берегу Плещина озера был насыпан высоченный Жертвенный Холм, в центре крестообразного алтаря которого возвышался огромный Дольмей- камень: все племена мерян поклонялись этому Главному Божеству. Дым от восьми костров, горевших день и ночь по углам алтаря, поднимался высоко к небу, а огонь ночью был хорошо виден стругам, возвращающимся домой по Трубешке или по Плещину озеру. Сбоку от алтаря стоял деревянный Храм Бога Камня, с искусно вырезанными по поверхности стен снаружи и внутри колдовскими и ведическими знаками. Внизу вокруг Холма добротные дома волхвов с печами внутри стояли очень близко друг к другу, по дому для каждого волхва племени, и были обнесенны вместе с Холмом высоченным частоколом из огромных четырехметровых остро заточенных дубовых бревен. Вверху каждого бревна перед острием была вырезана оскаленная морда неизвестного зверя, причем на каждом бревне своя. Все они были угрожающе раскрашены. Когда мы с Олей и Рысью ходили на моления на Жертвенный Холм, я все время пугалась при взгляде на эти морды, мне казалось, что огромные страшные непонятные мне лесные звери-великаны не хотят пропускать нас и встали в боевой строй, спина к спине, защищая алтарь под открытым небом и Храм Бога Камня своими деревянными телами. Поэтому, когда я подходила к частоколу, всегда опускала голову вниз, стараясь не смотреть на них. А Рысь тогда смеялся надо мной, он-то был мальчик смелый и почти ничего не боялся.
Перед частоколом стояли тотемы многих племен мерян: Волков, Рысей, Медведей, Кабанов, Лосей, Бобров и других зверей, вырезанные из дерева и камня, а некоторые просто вылепленные из обожженной на солнце глины и ярко раскрашенные. На тотемах были развешены ленточки, кусочки разноцветных тканей, ожерелья, височные кольца, перстни, нарукавные и шейные обручи, браслеты и прочие всевозможные приношения Предку и защитнику Рода. На моления в деревню Волхов к Дольмей-камню меряне приносили жертвы: кур, голубей, новорожденных ягнят, поросят, меры овса, проса, пшеницы, шкурки белок, лисиц, куниц и прочую живность, которая частью сжигалась на кострах алтаря, частью отдавалась волхвам, а частью после совершения ритуальных действий( сжигание голов и потрохов) отдавалась обратно приносившему. Люди обычно были веселы после принесения жертв, потому что знали, что Бог Камня теперь будет к ним благосклонен и пошлет им здоровья и удачу.
Иногда широченные ворота деревни у Жертвенного Холма отворялись и не во время молений: на улицу нашей деревни выходил волхв племени Волков - Вольгмир. Говорили, что он большой чародей, умеющий предсказывать будущее по волчьему вою, и что может заставить заклинаниями служить себе умершие души. Это был худой старик почти двухметрового роста с седой бородой и белыми разметанными по плечам густыми волосами. На нем всегда была длинная темно-серая волчья шкура с откинутой на спину волхва жутко оскаленной мордой со сверкающими в смертном страхе безумными звериными глазами. Я никогда даже не слышала о волках столь огромного роста, шкура доходила Вольгмиру почти до пят, задние длинные лапы и огромный хвост волочились по земле сзади старика, а передние были закинуты на его плечи. На широкой груди волхва на домотканой грубой рубахе висело ожерелье из нескольких десятков рядов волчьих зубов, опускающееся почти до самого пояса. Когда он шел по нашей деревне, взрослые пытались зазвать его к себе в дома - лечить больных, дети же молча скрывались кто куда. Я и Рысь прятались тоже.
