Оковы страсти - Роджерс Розмари (читать полную версию книги TXT) 📗
— Чтобы избавить вас от дальнейших заиканий, затруднений и извинений, Милликен, я возьму эти чертовы книги с собой, и можете быть уверены, что их получит именно маркиз, и никто другой. И ради Бога, избавьте меня от вашей благодарности! Я вовсе не собирался делать этого, и вы сами прекрасно это знаете.
— О, ваша светлость, это так любезно, так снисходительно. И я также хотел узнать, нашли ли ваша светлость то, что искали на верхних полках? Все ли вас устроило? Если там имеются какие-нибудь… гм… особенные издания, на любых языках, вашей светлости стоит только приказать, и я уверен, что смогу найти их для вас.
«Что за странная и туманная манера выражаться», — подумала про себя Алекса, почти хватая небольшой пакет, который приказчик нехотя протянул ей, и намереваясь устремиться к двери. Все это ни в малейшей степени ее не интересовало, хотя Эмбри даже понизил голос, отвечая своему собеседнику, причем там зашла речь о деньгах, выплачиваемых ежемесячно или ежеквартально. Значит, речь шла не о книгах? Она никогда не представляла себе Николаса в качестве коллекционера редких изданий.
— Вас, по-видимому, ждет ваш экипаж?
Алекса была так погружена в свои мысли, что, услышав сбоку его голос, даже вздрогнула и затаила дыхание, и лишь затем смогла настолько оправиться, чтобы метнуть в его сторону холодный и подозрительный взгляд, который он отпарировал вкрадчивой улыбкой, что она нашла совершенно необычным и что свидетельствовало лишь о его потаенных намерениях.
— Если вы собираетесь быть так любезны, чтобы предложить проводить меня домой, лорд Эмбри, то мне остается только поблагодарить вас за вашу заботливость и сказать, что я приехала сюда в своем экипаже, который находится сейчас…
— Какая удача! А я-то сначала не понял, насколько тяжелы эти книги, и оставил свою лошадь в конюшне, за несколько улиц отсюда. Может быть, возьмете меня в свой экипаж? Вы можете высадить меня на площади Белгрейв, если вам это наиболее удобно, поскольку я в любом случае планировал посетить старуху. А, леди Актон, всегда к вашим услугам! Вы, конечно, уже знакомы с леди Трэйверс?
Алекса не имела возможности ни единым словом ответить на его нахальные речи, а теперь это уже было поздно делать, поскольку они лицом к лицу столкнулись с одной из наихудших сплетниц, о которой ее всегда предупреждала леди Марджери, с одной из пучеглазых матрон, которая заговорила с ней еще тогда в коридоре, когда застала ее с Ньюбери. Сопровождаемая двумя своими младшими детьми и их гувернанткой, имевшей самый покорный вид, леди Актон улыбнулась крокодильей улыбкой, в то время как ее зоркие глаза проделали мгновенный путь от Эмбри к Алексе и наоборот. И, поскольку она остановилась, им пришлось сделать то же самое.
— А, вы уже сделали покупки, я вижу, — лукаво сказала леди Актон, — но не беспокойтесь, я не буду вас расспрашивать, что и почем. Я так рада видеть, что леди Трэйверс уже вполне оправилась от своей простуды. Дорогая моя, мы все о вас так беспокоились, когда вы исчезли в парке. Увидим ли мы вас на балу в честь дорогой Элен? Впрочем, как глупо с моей стороны спрашивать об этом. Конечно, вы там будете, что за вопрос! — Она шумно вздохнула и вновь перевела свой пытливый взгляд с Алексы на ее спутника. — Я думаю, что каждый задавался теми же самыми вопросами. Неужели там наконец будет объявлено о той самой помолвке, которую мы давно ждем? Такая красивая, прекрасно воспитанная девушка… Изумительный выбор. Даже Актон сказал то же самое, а он обычно воздерживается от комментариев. Вы согласны со мной, леди Трэйверс?
— О да! Я и сама готова подтвердить это, дорогая леди Актон! Изумительный выбор и изумительная пара. — Не обращая внимания на довольно удивленный вид этой дамы, Алекса ухитрилась произвести на свет самую простодушную улыбку и, широко раскрыв глаза, доверительно добавила: — Но вы знаете, какими медлительными иногда бывают мужчины!
— Я полагаю, что это похоже на очень тактичный женский выговор, моя дорогая Алекса?
И прежде чем она смогла понять, в чем дело, или выразить какой-то протест, он пожал ей руку в такой предостерегающей манере, что она подавила первое импульсивное побуждение отбросить его руку прочь.
Затем Николас продолжил, все так же лениво растягивая слова:
Я уверен, что можно вполне положиться на такого благоразумного друга, как вы, леди Актон, и скажу вам, что леди Трэйверс, которую можно с полным основанием назвать самым близким моим другом и наперсницей, подвергает меня ежедневным наставлениям и советам, и все на ту же самую тему.
После этих его слов даже леди Актон слегка приоткрыла, рот, на несколько мгновений лишившись дара речи, в то время как он спокойно продолжал лицемерить, и это заставило Алексу глубоко вздохнуть, чтобы с большим трудом подавить свою ярость.
— О, я надеялся, что хоть вы станете моей союзницей, но, поскольку обнаружил теперь ваше численное превосходство, мои дорогие леди, а вы решили, что я должен как можно скорее обручиться, чтобы стать образцом всех мужских достоинств, как я могу с этим спорить? Мне остается лишь надеяться, что я не разочарую ваших ожиданий!
Презренный, лицемерный ублюдок! Пока она отчаянно искала подходящие слова, чтобы выразить все, что она чувствует, он с силой сжимал ее нежную руку, заставляя стоять рядом с собой и улыбаться искусственной, вымученной улыбкой, слушая, как он извинялся перед леди Актон за то, что они вынуждены покинуть ее, поскольку он обещал довезти леди Трэйверс и ее новые шляпки до площади Белгрейв.
К тому времени, когда он подсадил ее в карету, проделав все это с фальшиво преувеличенной вежливостью, после чего и сам устроился рядом с ней, Алекса уже была готова зарыдать от еле сдерживаемой ярости. Если бы не условности, если бы не толпа людей на Барлингтон-Аркэйд, если бы не присутствие ее кучера и лакея, ну тогда бы она посоветовала ему нанять себе экипаж или пойти пешком! Одно воспоминание о выражении лица леди Актон, с которым она посмотрела им вслед.
О, Боже! Как он мог сказать все это? Ведь леди Актон — одна из самых отъявленных сплетниц в городе!
Как только экипаж тронулся с места, она повернулась к нему, похожая на фурию, и ее голос задрожал от праведного гнева:
— Ты соображаешь, что ты наговорил? А что она может об этом подумать, Боже мой! Леди Актон — это… А выражение ее лица, когда ты заговорил в этом доверительном тоне… Ты знаешь, что ты сумасшедший? Неужели ты не думаешь о последствиях ни для себя, ни для своей обрученной? Что… Этот взгляд! Она даже онемела! Ее…
Пока Алекса пыталась справиться с гневом, она заметила, как украдкой он взглянул в ее сторону и усмехнулся злой, почти мальчишеской усмешкой. Это окончательно вывело ее из себя, и она разразилась истеричным смехом, совладать с которым оказалось довольно трудным делом, поскольку при каждом таком усилии она вспоминала выражение лица бедной леди Актон и вновь начинала хохотать, а слезы уже вовсю катились по ее щекам.
После такого смеха у нее всегда начиналась икота, а разве можно вести себя с достоинством, когда ты икаешь? Разумеется, только поэтому она не смогла запротестовать или вырваться, когда внезапно обнаружила, что Эмбри сидит уже не напротив нее, а рядом; хуже того, он схватил ее в объятия до того фамильярно, что этому даже не было названия.
И это происходило средь бела дня, на Риджент-стрит с ее оживленным движением экипажей и снующей толпой! Если б только она могла упасть в обморок так же легко и убедительно, как это умеют делать некоторые женщины, то, вероятно, не преминула бы этим воспользоваться. Доведя ее до истерики, он тем не менее мог хотя бы опустить занавески на окнах, но не сделал даже этого. А потому к вечеру этого дня не только леди Актон, но и все остальное общество уже, без сомнения, будет жужжать слухами и самыми невероятными домыслами. Невыносимо! И, кроме того, у него такой вид, словно его это совсем не касается, сердито подумала Алекса и сделала запоздалую попытку освободиться, сердито зашептав ему:
