Искушение любовью - Драйер Эйлин (читать книги онлайн полностью без регистрации TXT) 📗
Внезапно он решил, что не хочет слышать продолжение исповеди: пусть ее тайны, сколь бы ужасны они ни были, остаются при ней. Он готов помочь ей разрешить связанные с этими тайнами проблемы, понимает, что именно ему предстоит найти способ, как это сделать, однако только сейчас осознает, что у Фионы есть тайны, которые лучше навсегда оставить в прошлом, в темных нишах эдинбургского моста. Но решать ей.
Алекс взял графин и наполнил оба стаканчика. Фиона, казалось, даже не заметила этого – держала свой в руках, рассеянно барабанила по нему пальцами и невидяще смотрела куда-то вдаль. Он ждал.
– Мей всегда была очень красива, – вдруг начала она, не глядя на Алекса, будто продолжая прерванный рассказ. – Я старалась ее прятать, но она была слишком необычной. Еще в пору раннего детства окружающие восхищались ею и останавливались, чтобы полюбоваться.
Фиона на мгновение замолчала и опустила глаза, будто что-то разглядывая на коленях, а когда вновь заговорила, ее голос стал спокойным и ровным:
– Так вот. Один банкир, очень влиятельный и весьма уважаемый семейный человек, активный прихожанин местной церкви, однажды утром, когда мы шли к себе из лавки аптекаря, увидел Мей.
Глаза Фионы наполнились слезами. Алекс, стараясь как-то поддержать, взял ее за руку и немало удивился, насколько сильно были сжаты ее пальцы. Взгляд ее оставался прежним – рассеянным, безжизненным, безнадежным.
– Я держала ее за руку, потому что улица, по который мы ходили, была довольно оживленной: того и гляди угодишь под повозку или лошадиные копыта. Ей тогда было одиннадцать.
Пожалуй, еще никогда Алекс не испытывал такой бессильной ярости. Захотелось схватить что-нибудь, разбить, разломать и втоптать осколки в землю. Он готов был вступить в кровавую схватку с каждым стервятником, который мучил таких девочек, с каждым «добрым христианином», который поворачивался спиной, делая вид, что ничего не замечает, с каждым политиком, который заботится лишь о собственном благополучии, а до брошенных на улицах несчастных детях ему нет дела. Алекс понимал, что таких слишком много, и с болью осознавал, что Фи, сама того не желая, была втянута в паутину насилия и запуталась в ней.
Но Мей! Мей до сих пор видит мир сквозь призму восприятия своей сестры; Мей, прожив год под мостом, до сих пор нуждается в поводыре.
– Он стал… появляться постоянно, – продолжила Фиона, и голос ее теперь был приглушенным и слегка хрипловатым. – Шел за нами. Заговаривал с ней. Дарил разные безделицы – игрушки, сладости. А потом один из моих друзей как-то сказал, что случайно слышал, как банкир подговаривал какого-то громилу разделить нас и… украсть Мей. Больше я ждать не могла.
Алекс проглотил горький комок, пальцы свободной руки сами собой сжались в кулак.
– И что ты предприняла?
Фиона улыбнулась, хотя лицо ее оставалось мрачным.
– Завела знакомства среди его кухонной прислуги и узнала, что он заказывает у мясника какие-то особые отбивные котлеты, причем почти каждый вечер, и что никто, кроме него, их не ест. Осталось только заплатить мальчишке из мясной лавки, чтобы позволил доставить эти котлеты в дом банкира мне.
Она замолчала, и Алекс почти физически ощутил тяжесть в душе. Она сказала: Мей было одиннадцать лет, – но ведь они близнецы! Значит, уже в столь юном возрасте Фиона обладала чувством долга, была достаточно сильна и сообразительна, если сумела избавиться от насильника, который хотел обесчестить ее сестру.
Невероятно! И это его Фиона, созданная для того, чтобы радоваться небу и яркому солнцу, чтобы дарить наслаждение и вызывать позитивные эмоции тонким юмором и оригинальными высказываниями в острых дискуссиях. Он всегда представлял ее такой и был уверен, что в этом и есть ее сущность.
Но, оказывается, Фиона была не только той смелой девушкой с нежной душой, которую он встретил четыре года назад, и не только той сдержанной, жившей в постоянном напряжении леди, которую увидел в доме ее деда. Ей приходилось жить в грязи и смешиваться с грязью, чтобы выжить. Ей приходилось превращаться в острый смертоносный клинок, чтобы защитить себя. В общем, реальная Фиона оказалась гораздо сложнее того образа, который он составил для себя: в ней было всего намного больше – хорошего и плохого, – чем в той девушке, которую полюбил, и вместить все это Алексу пока не удавалось.
В какой-то момент он подумал, что вообще не способен понять ее до конца. Но ведь сейчас главное не это. Главное, что она жива, а значит, они смогут подумать об этом вместе.
– Полагаю, что тот, другой, которого ты убила, был вооружен ножом? – спросил он спокойно.
– Я оказалась там как раз вовремя, – ответила она ровным, тихим голосом. – Бедная Мей.
– Что же произошло? – задал он следующий вопрос, подумав, что если не получит на него ответа сейчас, то, наверное, не получит уже никогда.
Ему казалось, что и она нуждается в том, чтобы наконец выговориться. Об этом свидетельствовали ее затуманенные глаза, в глубине которых скрывались призраки тех, кого он никогда не видел и не увидит.
Фиона пожала плечами:
– Это было в нише под мостом. Он удивил и напугал нас… Я надеялась, что никто не заметил.
Он с облегчением подумал, что она все-таки доверилась ему настолько, чтобы поделиться самым сокровенным. Это уже хорошо, но было бы еще лучше ей поплакать, чтобы со слезами вытек отравлявший ей душу яд прошлого. Как Алекс и рассчитывал, в ее глазах появились слезы и начали медленно сползать по щекам. И это были необычные слезы: казалось, они горькие и темные, – словно действительно яд сочился из старых ран.
Слез становилось все больше, они текли все быстрее, будто она наконец убрала сдерживавшую их преграду и они хлынули набирающим силу и смывающим все на своем пути потоком. В глазах неожиданно вспыхнул и растворился страх, и взгляд ее на мгновение показался безумным. Ей явно было трудно дышать, и время от времени она делала глубокие судорожные вздохи. Рот был приоткрыт, но никаких звуков, кроме этих хрипловатых вздохов, не раздавалось. Руки оставались напряженными, пальцы – сжатыми в кулак. Она взглянула на него и закрыла глаза, будто оберегая от того, что можно в них увидеть.
Алекс подумал, что она правильно поступила: не надо это показывать, ни один человек никогда не видел подобного, потому что никому не хватит сил вынести такую боль.
А затем он услышал звук, от которого волосы встали дыбом и по коже побежали мурашки. Фиона выла. И это было куда страшнее, чем подвывание Мейрид. Если то был вой от страха, обиды и боли, то звук, который издавала Фиона, сплошь состоял из отчаяния.
Алекс больше не мог этого выносить: опустив ее на матрац, он с силой прижал девушку к нему – лишь бы успокоилась, лишь бы прекратился этот смертельно пугающий звук, – и принялся ласково, как ребенка, уговаривать:
– Все хорошо, сладкая моя, милая. Успокойся. Ты напугаешь Мей, если не прекратишь.
Мало-помалу рыдания затихали, Фиона умолкла и приоткрыла опухшие от слез глаза. Выглядела она ужасно. Медленно, как бы через силу, она повернула голову и посмотрела на него.
– Разве я могу искупить это?
Алексу показалось, что его сердце разорвалось на тысячу мелких кусков, и он прошептал, с трудом сдерживая слезы:
– Глупая ты моя девочка. Неужели не понимаешь, что вся твоя жизнь и была искуплением? Ты столько раз спасала Мей. Ты спасла своего брата, дав возможность, не отвлекаясь, делать то, что ему было положено. – Он нежно коснулся губами ее губ, соленых от слез. – А что могло случиться со мной, если бы не ты? Не будь моей Фи, кто бы спас меня совсем недавно? Без тебя я никогда не понял бы, что самое важное в жизни и в чем истина.
– И этого достаточно? – чуть слышно спросила она дрожащим голосом.
– Еще бы! – воскликнул он улыбаясь. – А если нет, можешь выйти за меня замуж. Это сразу прибавит уйму очков.
Она растерянно заморгала, явно не понимая до конца смысл сказанного. Алекс не удивился, потому что и сам не до конца еще осознал то, что предложил мгновение назад, но его замешательство было недолгим. Через короткое время он уже точно знал, что именно о таком будущем и мечтал, что Фиона та самая единственная, которую он хотел бы видеть рядом с собой всегда, что только ей готов отдать без остатка тело и душу.
