Сокол и цветок - Хенли Вирджиния (читать онлайн полную книгу txt) 📗
– Я не одета, – запротестовала она, охнув от неожиданности.
– Вижу!– широко улыбнулся Фолкон.
Она виновато взглянула на алое платье, лежавшее на кровати.
– Я хочу быть в красном.
– Вижу! – повторил он.
Крошка Глинис поспешно исчезла, не дожидаясь, пока разразится скандал. Фолкон подошел ближе, наслаждаясь опьяняющим зрелищем, по которому истосковался за время разлуки. Он не сводил глаз с тонкой талии и плоского живота.
– Ты еще похудела за то время, что меня не было.
– Груди пополнели, – вырвалось у Джезмин, и тут же щеки ее залила краска.
Ровные белые зубы блеснули в улыбке.
– Вижу, – опять сказал он, но на этот раз осторожно обвел пальцем соблазнительные выпуклости.
Фолкон был рад, что жена решила надеть красное платье, знал, что так и будет. К этому наряду великолепно подойдут алмазы, которые он намеревался подарить ей сегодня вечером.
Видя, что глаза Фолкона затуманились желанием, Джезмин предупредила:
– Только посмей, де Берг!
– Неужели в твоем сердце нет ни капли тепла к мужу после его двухнедельного отсутствия? – поддразнил он.
– Нет! – твердо ответила Джезмин.
– И не позволишь полежать с собой в постели хотя бы часок? – продолжал шутить Фолкон.
– Нет! – резко вскинулась она.
– В таком случае сними сорочку и разреши хоть немного полюбоваться твоим прелестным телом.
– Де Берг! – запротестовала Джезмин.
– Злючка! – с деланным сокрушением вздохнултон.– Ну что ж, придется довольствоваться твоим вкусом.
Он быстро поднял Джезмин, усадил к себе на колени, слегка коснулся губами губ.
– Говорил я тебе когда-нибудь, что твой маленький задик имеет форму сердечка?
Джезмин, не привыкшей к нежным любовным играм, неожиданно пришлись по вкусу ласковые прикосновения и беззлобные шутки.
Рука мужа скользнула по шелковистому бедру.
– Говорил я тебе когда-нибудь, – повторил Фолкон, снова касаясь губами ее ротика, – что у тебя самые красивые и стройные ножки в мире? – Он пальцем приподнял подбородок жены, чтобы взглянуть в ее глаза.– А что там, между этими милыми ножками? Говорила ли ты мне когда-нибудь?
Джезмин мгновенно слетела на пол и схватила платье.
– Де Берг, мы пропустим все веселье.
– Несомненно, если немедленно не окажемся в постели, – вздохнул он.
– Там обязательно будут танцы, – сгорая от нетерпения, сообщила Джезмин.
– Почему сразу не сказала? – притворно всполошился де Берг.– Почему мы тратим время в спальне, когда давно уже могли бы развлекаться внизу?
– А ты потанцуешь со мной? – хихикнула Джезмин.
– Я думал, ты собираешься танцевать только с Тэмом. В жизни не поверил бы, что тебя может интересовать такой старик, как я.– Фолкон поднял тяжелую массу светлых волос, поцеловал жену в затылок.– Господи Боже, меня просто в дрожь бросает, – пробормотал он; вся шутливость мгновенно испарилась. Фолкон понял, что, если не уйдет немедленно, ее одежда окажется разбросанной по всей комнате, а сама Джезмин будет извиваться под ним на постели. Искушение было слишком велико. Глаза Фолкона посерьезнели. Целомудренно поцеловав жену в макушку, он поспешно вышел, предоставив ей закончить туалет.
Глава 34
Столы в зале ломились под грузом аппетитных блюд. Кроме целиком зажаренных бычьих, были еще и оленьи туши; пришлось добыть два десятка оленей, чтобы накормить двести человек. Сейчас, в разгар зимы, свежих овощей, конечно, не было, но в замерзших реках ловилась рыба, в лесах – дичь, а кухарки испекли свежий хлеб, пирожные и пудинги Пироги с начинкой из яблок, изюма, миндаля и сахара, крыжовенного и айвового джема, утопающие в толстом слое взбитых сливок, запивались старым элем, горячим сидром с пряностями и вином, присланным из Чепстоу.
В зале звенели музыка и громкий смех. Тэм оказался первым рыцарем, набравшимся мужества пригласить Джезмин на танец, но отнюдь не единственным – его примеру немедленно последовали Гауэр, Монтгомери и Жервез. Джезмин безуспешно пыталась отвести взгляд от откинутой к стене темноволосой головы; изумрудные глаза, не отрываясь, наблюдали за ней. Он был так прост в обращении, даже поварята называли его просто по имени. И, конечно, Жервезу нужно было непременно подвести ее к мужу после того, как смолкла музыка, с сожалением подумала Джезмин.
– Ты не пригласила меня на танец, – рассмеялся Фолкон.
Джезмин вызывающе откинула голову.
– Такой уродливый болван, как ты, заслуживает того, чтобы весь вечер простоять у стены.
Руки Фолкона, мгновенно взметнувшись, стиснули ее талию, привлекли к широкой груди.
– У меня за пазухой подарок для тебя, – заговорщически прошептал он.
Их глаза встретились, и Джезмин приняла вызов. Ее рука скользнула за вырез дублета, пальцы наткнулись на гладкую кожу мускулистой груди, и Джезмин, охнув, нащупала твердые камни. Алмазы, переливаясь, заискрились радужными каплями, отражая пламенно-красный цвет платья. Джезмин, истинная женщина, восторженно вскрикнув, немедленно надела оба браслета на запястья и потеряла дар речи, когда Фолкон застегнул на ее шее такое же алмазное ожерелье и увлек ее в танце, прежде чем она успела что-то сказать.
– Давай-ка дадим им повод для разговоров, – предложил он и поднял жену высоко в воздух, так что все увидели ее хорошенькие ножки.
Приглашенные буквально обезумели. Эти двое танцевали так, словно между ними было что-то, уносившее их в другой мир, куда никто другой не мог последовать.
После танцев Фолкон, вместе с другими мужчинами, втащил рождественское полено, чтобы в доме весь год были мир, покой и счастье. Друзья обменивались шутками, дружескими тычками, многие уже нетвердо держались на ногах. Раскрасневшаяся Джезмин еще никогда не была столь счастлива. Фолкон вел себя так, словно ухаживал за ней, а какая женщина могла устоять против такого?
«И правда, какая?» – спросила она себя, заметив, как Морганна, в короткой кожаной тунике с большим вырезом, уставилась на сверкающие алмазы и прошипела:
– Счастлива видеть, что вы хоть что-то можете делать вместе и не поссориться.
Но Джезмин не собиралась вновь попасться на удочку.
– Да. Я внезапно обнаружила в себе страсть к танцам, – небрежно бросила она.
– Страсть? – презрительно бросила Морганна.– Тебе неизвестно значение этого слова! – И, оттянув тунику, показала шрам в виде буквы F на груди.– Вот это страсть! Он ставит свое клеймо на то, что воистину ценит, чем владеет, что дорого для него.
Джезмин закрыла глаза. Для нее вечер был окончательно испорчен. Если бы она в самом деле значила что-то для Фолкона, тот давно избавил бы замок от ненавистного присутствия Морганны.
Вернувшийся муж принес Джезмин чашу горячего душистого сидра, но она отстранила его руку.
– Что случилось? – спросил он, тревожно сведя брови.
Оживление на лице Джезмин погасло, она словно удалялась от него.
– Ничего, – сухо обронила Джезмин, – просто очень устала.
Фолкон пристально всмотрелся в ее лицо, но она избегала его взгляда. Наконец он вздохнул.
– Прости, я должен был понять. Сейчас отнесу тебя в постель.
Джезмин вся сжалась, избегая его прикосновения.
– Нет. Пожалуйста, останься, иначе твои люди будут разочарованы.
Подошедшая Эстелла положила руку на плечо де Берга.
– Я присмотрю за ней, – тихо пообещала она.
Только когда обе оказались в спальне Джезмин, она сочла нужным предостеречь внучку:
– Сегодня я весь вечер не сводила с нее глаз, потому что знаю – она желает тебе зла.
– Если хочет ее – пусть берет, – рассерженно выкрикнула Джезмин.
– Не хочет, и именно поэтому она просто помешалась на нем, – твердо объявила бабка.
– Он вырезал на ее груди первую букву своего имени! – вскрикнула Джезмин.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Эстелла.
– Она показала большую букву F, нацарапанную прямо поперек груди!
– Должно быть, сама это сделала. Она на все способна. Я не хотела волновать тебя, но два дня назад Морганна приходила в твою комнату, чтобы подлить настоя руты в твое вино и тем самым вызвать выкидыш. На полу валялся пустой сосуд, рядом была лужица. Она хотела уверить меня, что беременна, но стремилась навредить тебе. Сегодня я заметила в ее глазах дикую ненависть. Сегодня ночью она вновь попытается, я это чувствую. И знаю.
