Ангелочек. Время любить - Дюпюи Мари-Бернадетт (читать бесплатно полные книги txt, fb2) 📗
И Розетта, лицо которой сразу стало суровым, перекрестилась. Луиджи нежно улыбнулся девушке.
— Я не мог бы найти более подходящих слов, мсье Лубе, — сказал он. — Розетта, если бы в церкви вы говорили с кафедры, то имели бы огромный успех.
Розетта пожала плечами, но тоже одарила Луиджи улыбкой. Немного успокоившись, Анжелина посмотрела на отца, потом на акробата.
— С Гильемом произошел несчастный случай только потому, что он хотел догнать меня, повторить мне, что сдержит обещание и не будет поднимать руку на жену, с которой так грубо обращался. Я согласилась встретиться с ним, поскольку об этом меня просила его невестка Клеманс. Вот, теперь в нашей семье нет лжи! Остальное касается только меня. Но и днем и ночью меня еще долго будет преследовать образ окровавленного, кричащего от боли человека, которого били своими копытами лошади. Боже мой, как он кричал! Мне кажется, что я до сих пор слышу, как его тело бьется о дышло, резкие удары копыт и эти крики, крики ужаса и боли. Он был похож на тряпичную куклу, но кричащую! Я никогда не смогу забыть эти предсмертные крики. Это ужасно!
Анжелина открыла рот. Создавалось впечатление, что ей не хватает воздуха. Она покачнулась и ухватилась за Розетту. Луиджи бросился к молодой женщине и подхватил ее.
— Ей плохо! — воскликнул он. — Я отнесу Анжелину в ее комнату.
— Я пойду с вами, — со стоном произнесла Розетта. — Нет, сначала схожу за холодной водой и уксусом. Бедная мадемуазель Анжелина!
Анжелина очнулась в своей кровати. Луиджи сидел на табурете. Оторопевшая молодая женщина осознала, что он держит ее за руку.
— Где мой отец? — спросила она. — И Розетта?
— Ваш отец ушел в очень плохом настроении, но скоро вернется, чтобы узнать, как вы себя чувствуете. Розетта моет в кухне кастрюли.
— Я спала? Я упала в обморок, правда?
— Не будучи доктором, скажу, что вам стало дурно вследствие шока, который вы испытали. Уксус привел вас в чувство, но вы не хотели просыпаться. Вы словно отсутствовали минут десять.
— Что вы здесь делаете?
— Я любуюсь вами. Вы такая красивая, когда спите! И я хочу с вами поговорить. Вы считаете себя виновной в этом несчастном случае, но произошел он не по вашей вине. Тем более нельзя Анри винить в том, что в его жилах течет кровь Лезажей. Скажите, если бы не произошла эта прискорбная трагедия, вы рассказали бы мне, что встречались с этим мужчиной?
— Думаю, да…
— Вы в этом не уверены?
— Нет, я в этом вполне уверена. Гильем показался мне очень возбужденным, но я вам уже говорила об этом. Я очень волновалась и не знала, как сообщить ему, что больше не люблю его. Он клялся в своей страсти ко мне, говорил, что разведется, и прочие безумные глупости. Я почувствовала, что он готов на все, и испугалась. И вот этот несчастный случай… Не надо упрекать меня за то, что я переживаю, печалюсь… Он отец моего ребенка.
Луиджи нежно сжал пальцы Анжелины.
— Не надо хоронить его раньше времени, он может выздороветь. Конечно, сейчас не самый подходящий момент, но все-таки я хочу с вами поговорить. Я принял решение. На следующий день после Рождества я уеду в Париж. Примерно через полгода. Я мечтаю посетить столицу, потом Бельгию или Англию. На этот раз не в тряпье акробата, а одетый с иголочки, как богатый аристократ, жаждущий открыть для себя новые горизонты.
— Опять хотите путешествовать, бродить, даже будучи богатым… В поисках чего? — спросила Анжелина. — Соблазнять, очаровывать благодаря музыке? Вдалеке от меня и от всех нас!
— Но я вернусь, потому что люблю вас.
Луиджи отпустил руку Анжелины, встал и, прежде чем выйти из комнаты, повторил:
— Да, я вас люблю.
Анжелина закрыла глаза, счастливая и одновременно несчастная. Гильем, возможно, умер, Луиджи признался ей в любви, но при этом объявил, что уедет на несколько месяцев, возможно, на несколько лет.
— Хватит, — тихо прошептала Анжелина. — Хватит, хватит, хватит!
Она еще долго плакала. Потом, устав рыдать и кусать подушку, она решила взглянуть на происходящее под иным углом.
В ее душе снова вспыхнула надежда, и она прошептала:
— Гильем будет жить, он воплощение природной силы, а до Рождества еще далеко. Я сумею удержать Луиджи. А если он уедет, я уеду вместе с ним…
Анжелина сидела за прелестным столиком из красного дерева, заменявшим ей письменный стол. Просторное светлое помещение, ставшее диспансером неделю назад, было обставлено элегантной мебелью. Если бы сюда пришли клиенты сапожника Лубе, они не узнали бы бывшую мастерскую, темную, заваленную множеством инструментов, кусками кожи, ненужными досками, с верстаком, на котором громоздилась старая обувь.
Все было учтено. Жерсанда де Беснак и Луиджи не жалели денег. Но ни одна из пациенток до сих пор не удостоила вниманием диспансер, не пришла полюбоваться смотровой кушеткой на стальных колесиках, медицинскими инструментами, новенькими эмалированными лотками, тщательно выглаженными пеленками, лежащими на полках, и это очень беспокоило повитуху. Все вокруг Анжелины сияло чистотой: белые стены, аптечный шкаф, выкрашенный в цвет слоновой кости, стекла окон и двери, протертые спиртом и уксусом. Плитка черного и белого цвета, уложенная на полу, тоже блестела, поскольку Розетта совсем недавно снова вымыла ее.
Официальное открытие диспансера немного задержалось, поскольку надо было переоборудовать в жилую комнату небольшую каморку на втором этаже, которая служила чуланом нескольким поколениям семьи Лубе. Как и ее родители, Анжелина складывала туда старые или сломанные предметы, ставшую ненужной одежду, хранила там метлу, которой подметала чердак и лестницы, а также пыльные корзины.
Как-то раз за едой Луиджи заметил, что в диспансере не хватает комнаты для пациенток. Розетта тут же воскликнула:
— Есть, просто надо разобрать чулан!
Они обратились к Октавии, и служанка совершила чудо при помощи Розетты. Жерсанда подарила кровать с медными стойками, новый матрас и прикроватный столик.
И теперь Анжелина была озадачена. После всплеска энтузиазма, которым она сумела заразить все свое окружение, молодая женщина начала сомневаться в необходимости своего диспансера. Этим утром Анжелина, расстроившись, упрекала себя за то, что по ее вине Луиджи и, главное, ее дорогая мадемуазель истратили целое состояние.
«Даже если одна из моих пациенток приедет сюда рожать, ее муж не одобрит такой поступок и будет недоволен, что она покинула родной дом и своих ближайших родственников. По традиции, существующей вот уже несколько столетий, после родов женщина остается в постели у себя дома, а мать и бабушка ухаживают за ней. Значит, эта комната никогда не пригодится. Но ведь согласно моему первоначальному плану диспансер предназначался для дородового осмотра и наблюдения за сосунками».
Вдруг кто-то постучал в окно. Анжелина вздрогнула. Она тут же узнала почтальона Полена. Зять хозяев таверны, улыбаясь, вошел, не дожидаясь приглашения.
— Здравствуйте, мадемуазель Лубе! — радостно приветствовал он Анжелину. — Вам сегодня два письма. Мне очень жаль, что я вынужден беспокоить вас. Обычно ваша служанка выбегает, чтобы взять у меня письма.
— Розетта уехала на базар в Сен-Жирон, — объяснила Анжелина. — Спасибо, Полен.
— Всегда к вашим услугам, мадемуазель. Мы с Фаншоной всем расхваливаем вас. Луиза выздоравливает, у нее больше нет колик, и все это благодаря вам. Правда, нам немного грустно из-за того, что пришлось отдать малышку кормилице. Но, в конце концов, это наша соседка и мы часто навещаем нашу дочурку. Надо же, какая чистота в этом вашем диспансере! Честное слово, я буду присылать к вам пациенток!
Растроганная Анжелина проводила почтальона до порога. Лежавший посредине двора Спаситель завилял хвостом. Он очень любил Полена и никогда не рычал, когда почтальон входил в ворота.
— До завтра или до вечера, мадемуазель Лубе!
