Кречет. Книга I - Бенцони Жюльетта (книги бесплатно читать без .TXT) 📗
– А почему же я пришла сюда и искала тебя, хотя проще было вернуться к себе, когда скиннеры убили Эвенджера и сожгли ферму?
Она медленно повернулась, представляя его взору сводящий с ума силуэт тела, дерзкий изгиб груди над бесконечно волнующей линией плоского живота и мягкую выпуклость тщательно выщипанного лобка. Ее голос стал более низким и скребком прошелся по нервам юноши.
– Я хотела тебя еще в лагере моего мужа и хочу тебя сейчас. О, я знаю, что тебя останавливает! Ты боишься рассердить человека, которому ты решил служить… но это еще не все! Есть и другие причины… А вообще-то, может быть, я ошиблась… может быть, ты на самом деле не мужчина?
Тогда он схватил ее и резко прижал к себе.
Тотчас она всем телом ответила на его объятие, покорившись ему. Пол, покрытый чистеньким, связанным крючком ковриком, – работа благонравной миссис Гибсон, – стал совсем близко, от него исходил огненный жар. Тело индианки было обжигающим, но руки Жиля – ледяными. Как лесной зверек, она слегка укусила его губы, потом оттолкнула и стала около него на колени.
– Дай я сниму с тебя этот смешной наряд. Ты такой красивый без него.
Сгорая от желания вновь обнять ее, он сорвал с себя длинный белый жилет, рванул галстук, но она остановила его:
– Подожди! Я хочу это сделать сама. Нас, дочерей леса, учат, как надо продлить удовольствие господина, которого мы себе выбираем.
– Так же, как вы умеете продлевать пытки? – усмехнулся Жиль.
Но она осталась серьезной.
– Это одно и то же. Любовь – это медленная смерть, в которой без конца возрождаешься. Удовольствие, как и страдание, должно достигать наивысшей точки…
Перед огнем, который тоже умирал, между двумя телами происходила изощренная, жестокая и восхитительная игра. Перед тем как в исступлении отдаться ему, окончательно побежденная Ситапаноки, знающая все тонкости любви, довела своего партнера до последней грани страдания, от которого он освободился, хрипя, как дикий зверь, и, как эхо, ему вторил задыхающийся крик женщины. Потом все исчезло…
Жиль первым очнулся от блаженного любовного обморока и потихоньку встал. В камине дотлевали угли. Он подложил несколько поленьев и вновь разжег огонь. Взметнулись высокие языки пламени, осветив спящую женщину. Пот прочертил тонкие блестящие дорожки на ее матовой коже.
Слегка касаясь. Жиль провел пальцем по одной из них, той, что терялась в тени полураздвинутых ног… В своем чутком сне Ситапаноки почувствовала ласку, застонала и, не открывая глаз, ответила на нее.
Вновь Жиль ощутил волну желания, но долгие минуты, стоя на коленях, он, словно играя на арфе, ласкал женское тело, которое трепетало и напрягалось под его пальцами. Он наслаждался ее стонами, до тех пор пока, распрямившись, как сжатая пружина, индианка не кинулась на него, обвив всем своим телом, окутав пряным запахом волос, едва не повалив их обоих в огонь. Тогда Жиль перенес ее в постель, чтобы раствориться вместе с ней в белизне простыней.
Трижды еще они предавались любви и не могли насытиться. Казалось, их тела извечно были сотворены друг для друга и не хотели расстаться. Но наконец Ситапаноки, точно желая немного отдохнуть, склонила головку на плечо своего любовника и обвила его шею руками. Какое-то мгновение индианка молчала, и он подумал, что она засыпает. Но вдруг Жиль почувствовал легкие поцелуи на своей коже и услышал ее шепот:
– Увези меня!..
– Куда? К тебе? Я уже говорил тебе…
– Ко мне… да… но не к моему мужу.
Она приподнялась на локте, поцеловала его долгим поцелуем, а в это время пальцы ее мягко скользили по волосам на груди юноши, следуя за рельефным рисунком твердых мышц.
– Послушай, если идти много дней вдоль реки, которая течет недалеко отсюда, выйдешь к еще большей реке, той, что французы назвали именем Святого Лаврентия. Раньше мои соплеменники владели огромными пространствами к северу от этой реки. Ирокезы уничтожили их, лишь горстка уцелевших бежала на Запад. Племя моего отца смогло удержаться там дольше других, благодаря тайному убежищу, о нем знаю теперь только я и еще несколько человек. Однажды случилось так, что мы вышли оттуда и попали в ловушку.
Очень немногие избежали смерти от стрел ирокезов, а я стала пленницей. Но враги так и не смогли обнаружить это убежище, и я думаю, что кто-то там живет до сих пор. Пойдем со мной… Ты станешь их вождем, ты будешь моим мужем, а я подарю тебе сыновей…
Жиль потихоньку высвободился из ее объятий, заставил молодую женщину вновь лечь и долго смотрел ей в глаза.
– Ты с ума сошла. Сита!.. Ты грезишь наяву!
Чтобы твои соплеменники согласились на бледнолицего вождя! Да и я не хочу дезертировать, а ведь побег с тобой будет именно дезертирством.
– Ты сказал, что любишь меня, – промолвила она с горечью. – А когда я предлагаю тебе всю мою жизнь, ты говоришь, что я сумасшедшая. Верно, я и впрямь сошла с ума, когда отдалась тебе… тебе, который готов так спокойно отпустить меня к мужу!
Она стремительно выскользнула из постели и по-кошачьи потянулась в свете угасающего огня.
– Кто сказал тебе, что я согласен на это? – вздохнул Жиль, который наблюдал за ней, приподнявшись на локте. – Но я не вижу никакой возможности помешать этому, не уронив своей чести!
Ситапаноки не ответила и, казалось, даже не слышала его слов. Она вперила взгляд в потухающие языки пламени, как будто видя в них причудливые картины, и разговаривала сама с собой:
– Сагоевата не накажет меня, он поверит словам Великого Белого Вождя, но, возможно, он больше не захочет меня в жены!.. Жизнь моя станет тогда жалкой. Может, мне надо будет вновь завоевывать его, а для этого подарить ему еще больше наслаждения, чем дарила тебе…
И тихонько, нисколько не стесняясь, она со сводящими с ума подробностями принялась рассказывать как бы самой себе о ласках, которые ей придется пустить в ход. Это было чуть слышное бормотанье, что-то вроде чувственного заклинания, поэтического рассказа о могуществе плоти, наэлектризовывавшего атмосферу. Между тем ее длинные смуглые руки задумчиво поглаживали бедра, поднимались все выше к груди, пока наконец не обхватили ее.
Жиль внезапно представил ее в руках индейца, спрыгнул с постели и хотел обнять ее. Но индианка в гневе оттолкнула его.
– Ты еще здесь? Что ж не уходишь? Я ошиблась, позвав тебя сегодня, а ты дал мне понять мою ошибку. Я должна думать только о моем муже. Убирайся…
– Почему ты сердишься? Ты не можешь меня понять?..
– Нет! Я ничего не могу понять, кроме одного: мужчина, которому я принадлежу, должен быть моим целиком. Ты не согласен на это, значит, я больше не твоя!
– Но послушай! То, что ты требуешь, очень серьезно, и ты должна бы это понять. Какой мужчина из твоего племени согласился бы так, в одну минуту, бросить свое оружие, братьев, свой дом, свой народ, чтобы убежать с чужой женой? Выход, наверное, есть, но дай мне хотя бы время подумать. Ты ведь не завтра уезжаешь!
Он незаметно приблизился к ней и притянул к себе, и на этот раз она почти не сопротивлялась.
Через минуту она рассмеялась и протянула ему губы.
– Ты прав… но, видишь ли, я тебя уже так люблю, что не могу даже представить будущую разлуку с тобой…
– Я тоже люблю тебя. Разве ты это еще не поняла? Как я смогу жить без тебя?
Она свернулась клубочком рядом с ним, прижавшись всем телом. Бедра ее потихоньку начали двигаться.
– Тогда докажи мне это еще раз! – шепнула она. – Скоро займется день… и до вечера потянутся такие длинные часы…
Покинув через час теплую комнату и выйдя в холодную сырость раннего утра. Жиль чувствовал себя победителем, окончательно потеряв способность рассуждать. Ему было бесконечно трудно уйти от Ситапаноки. Последняя победа над прекрасной индианкой наполняла его безмерной гордостью: она была с ним очень нежной и даже смиренной, добиваясь прощения за то, что осмелилась требовать, чтобы он пренебрег своим долгом воина. В этот последний час она щедро одарила его ласками и поцелуями, воспоминания о которых еще хранило его тело. Жиль шел, насвистывая военный марш, в глубь деревни, ступая не слишком твердо, но зато переполненный счастьем. Нынешняя ночь покончила с остатками его юношеской наивности, потому что любовником такой женщины, как Ситапаноки, мог быть только настоящий мужчина.
