Пронзенное сердце - Кинг Сьюзен Фрейзер (читать полные книги онлайн бесплатно .txt) 📗

Вздрогнув, Николас очнулся и потряс головой, чтобы отогнать страшные видения, отражающие реальность: темноту и леденящий холод. Его привели в ту же самую комнату, где раньше находились дети, но огонь в камине погас, позволив воцариться сырости и зимнему ветру.

Николас лежал на полу, связанный по рукам и ногам. Открыв глаза, он огляделся, не понимая, сколько прошло времени. Ясно было одно: Уайтхоук, узнав, что Николас пойман, не оставит его в покое. Свет, пробивающийся сквозь ставни, говорил о наступлении утра.

Он без особой охоты явился в эту комнату. Процесс его усмирения закончился разбитым лицом и парой сломанных ребер. Николас лежал на боку, теперь уже полностью придя, в себя, и глубоко дышал, чтобы победить боль, голод и жажду. Жаль, что он не успел поесть, направляясь сюда, и жаль также, что у него нет плаща.

Шавен приказал, чтобы барона отвели в единственную в замке комнату, в которой не было гостей: туда, где находились дети.

Придя в ярость от того, что комната пуста, а единственный часовой в стельку пьян, Шавен хлестнул Николаса по лицу тяжелой рукавицей. Затем он отправился на поиски Уайтхоука, шепнув одному из воинов, что графа задержал король.

Сейчас, лежа на полу, Николае подогнул ноги и изо всех сил пытался достать из сапога небольшой кинжал. Но с руками, связанными за спиной, сделать это никак не удавалось. В конце концов, он лег на спину, поднял ноги и тряс ими до тех пор, пока кинжал сам не упал ему на грудь. Он скинул его на пол и постарался дотянуться до рукоятки.

Старательно перепиливая пеньковые веревки, он, наконец, почувствовал, что они ослабли. Но работа не была закончена: веревки оказались обмотанными вокруг кожаных манжет в несколько слоев.

Как только он освободит руки и ноги, то сразу выберется из комнаты, даже если для этого придется убить часового. Эмилин где-то здесь, в замке, и он найдет ее. Лучше, если удастся выйти отсюда до того, как явится Уайтхоук и попытается задержать его.

Главная проблема оставалась той же: где Эмилин? Ребенком он жил в Грэймере, но не мог вспомнить, где расположена тюрьма. Да и насколько он знал старые и новые башни, там негде было устроить темницу.

С трудом. Николасу удалось сесть, прислонившись спиной к кровати, хотя ребра отплатили ему за это острой болью. Куда вел его Шавен, когда они так неудачно наткнулись на рыцарей? Он пересекал двор по направлению к старой башне или дальше за нее — к двум оставшимся угловым башням.

Но Николас точно знал, что в старой башне тюрьмы нет — когда он был ребенком, там располагались жилые комнаты. Построенная по норманнскому образцу, высокая и прочная, она покоилась на каменном фундаменте и почти не имела подвалов — огромный известняковый гроб, поставленный вертикально.

И все-таки Кристиен сказал «тюрьма».

Внезапно Николас прекратил пилить и едва не уронил нож. Мальчик же произнес «тюрьма» по-английски [10].Уайтхоук же вполне мог говорить с Эмилин по-французски. И тогда это вовсе не тюрьма, а главная башня.

Значит, Эмилин заперли в главной башне.

В коридоре раздались шаги и голоса. Николас успел сунуть кинжал под кровать как раз в ту минуту, когда тяжелый засов отодвинулся, и дверь открылась.

— Ты не мой сын! — в ярости кричал Уайтхоук. Лицо его сейчас напоминало маску, волосы растрепались. Он подошел почти вплотную к Николасу, сжав кулаки и едва владея собой. — Сын не смог бы так жестоко предать меня.

Николае поднял голову и спокойно взглянул на Уайтхоука.

— Милорд, — как можно спокойнее произнес он, — полагаю, к нашему обоюдному неудовольствию, что я — ваш родной сын.

Уайтхоук ударил его по лицу, и из разбитой губы потекла кровь. Уайтхоук смотрел на него сверху вниз, тяжело дыша.

— Поднимите его, — приказал он. Вздернутый на ноги, Николае сжал руки, возблагодарив судьбу за то, что перерезанные веревки еще не упали с запястий.

Отвернувшись, Уайтхоук провел рукой по лицу и волосам. В комнату вошел Шавен и что-то тихо сказал графу.

Тот повернулся к Николасу.

— Где дети?

— Думаю, пошли поиграть на свежем снегу, — коротко ответил барон.

— Без сомнения, это он освободил их, — вмешался Шавен. — Как вам это удалось? — обратился он к Николасу. — Где дети и где те люди, которые вам помогали?

Николас презрительно взглянул на него

— Дети в безопасности. Но лучше бы я нашел Эмилин до того, как нашел вас.

Уайтхоук подошел к сыну вплотную.

— Клянусь тебе, парень, ты больше не увидишь своей леди в этой жизни. Сколько у тебя людей за стенами замка?

Услышав подобную угрозу, Николас сжался от ярости.

— Сотни на данный момент. А остальные подойдут, как только болота станут проходимыми.

— Думаю, что без твоего сигнала ничего не произойдет. А ты его уже не подашь. Впрочем, вполне возможно, что ты врешь мне так же, как лгал все это время. На собственной груди я пригрел гадюку.

— Я провел очень малую часть жизни с вами, милорд.

— Зачем ты делал это? — взревел Уайтхоук. — Представить невозможно! Ты — Черный Шип. Я надеялся, что поймаю крестьянина, которого тут же и повешу, а вместо этого поймал тебя! Ты навеки опозорил имя Хоуквудов!

— Все вероломство, которое есть в моей души, я унаследовал от отца, убившего мою мать, когда я был еще ребенком.

— Я уже понес покаяние за ее смерть. Она предала меня. И я этого не забыл.

— И все же ваше обращение с ней — не единственная причина того, что я ушел в лес еще юношей. — Николас прямо смотрел в глаза отцу.

— Так в чем же дело?

— Из-за вашей жадности, милорд, вся долина страдала в течение долгих лет. Горели дома и амбары, крестьяне лишались нажитого честным и тяжелым трудом. Мало-помалу вы покорили Арнедейл. Вы начали безжалостные налеты на монастырские земли, воспользовавшись тем, что король Джон преследует монахов Йорка. Даже король задумался, когда Папа Римский пригрозил ему отлучением, а вы все продолжали свое дело. — Он взглянул на отца, чувствуя, как румянец заливает его щеки. — Вы не желали слушать никаких доводов разума. Я тоже старался, насколько мог, убедить вас, но меня вы слушали еще меньше, чем других.

— Монахи Йорка годами не платили налогов, — резко ответил Уайтхоук. — Король приказал им убрать стада из лесов. Я просто помогал исполнить этот приказ!

— Для вас этот приказ все равно что кусок мяса для голодного пса.

— У меня была причина преследовать монахов. Эта земля — часть приданого Бланш. Она теперь моя!

— Но почему же тогда суд так и не вынес решения в поддержку вашего заявления? — возразил Николас. — Если бы земля принадлежала другому барону, вам пришлось бы с боем отбирать ее. Но монахи ничем не могут противостоять огню, топору и ограблениям. Вот поэтому-то я и решил прийти им на помощь.

— Ты не имел права! Монахи давным-давно должны были отдать эту землю, — прорычал Уайтхоук. — Но ты очень упорствовал. А потом разнесся слух о твоей смерти!

— В тот самый год, когда ваши люди арестовали стада и обозы с овчиной, чтобы продать их на рынке как собственные, я и начал свою лесную жизнь. Скоро у меня появилось несколько верных помощников из крестьян. Когда только было возможно, мы нападали на ваши обозы. Всю добычу возвращали крестьянам и монахам.

— Однажды мои воины едва не схватили тебя, но ты исчез.

— Благодаря волку-демону, — добавил Шавен. Николас едва заметно усмехнулся:

— Барон Эшборн услышал, что Черный Шип пойман и его везут в Виндзор на расправу. Он послал своего начальника караула — сэра Уолтера Лиддела, милорд, — с этими словами Николас слегка кивнул графу, понимая, что имя ему знакомо, — чтобы тот освободил меня. Помогали ему сын и дочь барона, а также их белая собака. Тогда я и увидел впервые Эмилин. А несколько позже просил у барона Эшборна ее руки.

— Боже мой! Я окружен предателями! — с отвращением проговорил Уайтхоук.

— И причем, под самым носом, — согласился Николас.