Навеки моя - Рэддон Шарлин (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
Сначала Причард не верил в то, что ребенок действительно существует. Он думал, что Нетти врет, так как он сомневался, что об этом можно узнать так быстро. Но во время последнего визита к ней он убедился, что она права. Ее рвало, когда он приехал, а Причард хорошо помнил, как Стаффи жаловался, что его жену тоже тошнило, когда она носила ребенка. Причард хотел сразу же развернуться и уехать, но Нетти упросила его остаться. Она убедила его в том, что теперь она чувствует себя лучше. Она даже начала гладить его через брюки.
– Меня тошнит от запахов, а не от секса, – сказала она, когда он попытался возражать.
После этого он уже не останавливал её ласковые руки, они так нежно ласкали его! Но он хотел кое-что выяснить до конца до того, как полностью сосредоточится на удовольствии, которое она ему доставляла.
– Дорогая, ты уверена… Я имею в виду, может ли это быть не мой ребёнок?
– Прич, как ты можешь спрашивать о таком? – она надулась от обиды. – Я же говорила тебе, когда ты в первый раз пришёл ко мне, что у меня тогда не было постоянного парня. А после того как я встретила тебя, мне никто уже не нужен. Разве ты мне не веришь?
Он обнял её и прижал к себе.
– Конечно, дорогая, конечно. Я просто хотел убедиться, вот и все. Не плачь, ты же знаешь, как мне больно, когда ты плачешь, – он пододвинул ее руки ближе к своему паху. – Видишь, твоя большая сладкая палочка уже совсем мягкая.
– Я могу это исправить, – она расстегнула ему брюки и освободила его от нижнего белья. – Пока ты любишь меня, я точно знаю, что для меня никто не существует, кроме Те 6я. – Затем она опустила голову и принялась доказывать свои слова на практике.
– О Господи, Нетти, как я люблю тебя!
Потом, во время бейсбола, она каждый раз радостно кричала, когда он появлялся на поле. Это наполняло его гордостью. Но в то же время он переживал, что она может потерять ребенка, если и дальше будет продолжать прыгать вверх вниз.
После этой ночи он стал думать о ребенке. Чуть больше чем через полгода у него будет сын. При этой мысли дрожь от волнения пробегала у него по спине. Если ничего не изменится, этот сын будет считаться незаконнорожденным. Эта мысль постоянно терзала его.
Причард подошел к деревянным ступенькам, ведущим вниз с утеса, на котором стоял маяк, и пошел по ним вниз. Он чуть не поскользнулся – ступеньки были мокрыми после ночного дождя.
Если и дальше их отношения с Эри останутся прежними, то у него никогда не будет законных детей. Когда у неё пройдёт её «женское время», нужно будет сделать так, чтобы она наконец-то позволила ему заниматься с ней любовью. Раз и навсегда.
Может быть, ему следует сперва ещё повести её на игру. Последний матч в Астории несколько недель назад ей не очень-то понравился. Но тогда был дождь, и нужно было держать зонтик, чтобы не намокнуть. Кроме того, сама игра была действительно не очень: скучная и тоскливая. Может, ей больше понравится следующий матч?
Жаль, что он не сможет никуда пойти, пока на маяк не прибудет замена дяде Барту. Все это сильно раздражало Причарда, но больше всего его раздражало то, что он не сможет видеться с Нетти. Черт побери дядю Бартоломью!
– Что привело тебя сюда? – Макс Хеннифи мокрой тряпкой вытирал несуществующие пятна со стойки. На лице его светилось фирменная приветственная улыбка – Бартоломью был сегодня его первым клиентом. – Тебя принес утренний прилив, – в шутку добавил он.
Бартоломью облокотился на стойку из полированного красного дерева и, как обычно, поставил ноги на бронзовую подставку. Костлявые запястья Макса намного выступали из рукавов – он был такой высокий и худой, что трудно было найти ему рубашку с достаточно длинными рукавами.
– Это долгая история, Макс. Кофе у тебя есть?
Макс поставил тяжелую фаянсовую кружку с дымящейся жидкостью перед Бартоломью и вернул ему монету в 5 центов, которую тот положил на стойку.
– Лучше оставь себе деньги, у тебя ведь не так много клиентов, – сказал Бартоломью, оглянувшись по сторонам. Макс погладил свои пышные усы.
– Конечно, в девять утра у меня всегда мало клиентов, но через час начнут заходить завсегдатаи, и тогда народу здесь будет побольше. А пока мы можем присесть и немного поговорить – у тебя такой вид, что, похоже, тебе нужно с кем-то поделиться своими мыслями.
Они взяли по чашке и сели за крайний столик. Снаружи Большой Чарли готовил «Генриетту Вторую» к плаванью в Бэй-Сити. Матросы обсуждали любовные похождения Чарли, они говорили, что последняя женщина, с которой Чарли мог что-нибудь сделать, не то что не за горами, но уже давно осталась в прошлом.
– Ах вы, чертовы дети, ублюдки, тупые бездельники! Вы думаете, что я слишком стар? – орал Большой Чарли, – зарубите себе на носу, вместо этой глупой болтовни, что ни один из вас в моем возрасте не сможет делать с женщинами то, что могу я.
Макс Хеннифи улыбнулся:
– Старый Чарли напоминает мне твоего племянника. Бартоломью, почему человек не ценит то, что имеет дома?
Бартоломью сделал глоток кофе и ничего не ответил.
– Черт, Бартоломью, мне не следовало говорить этого, ведь ты так долго жил с этой своей…
Пожав плечами, Бартоломью не обратил внимания на ненамеренное оскорбление. Когда он продолжал молчать, Макс внимательно посмотрел на него.
– Бросил работу, не так ли? Бартоломью слабо улыбнулся.
– А ты уже научился читать мысли, Макс?
– Достаточно, чтобы прочесть, что ты думаешь не о той, которая умерла, а о той, которая жива и здорова.
Бартоломью с удивлением посмотрел на невзрачного, буднично одетого человека, сидящего напротив. Мудрость и наблюдательность Макса Хеннифи не переставала удивлять его.
– С чего ты это взял, Макс?
– Я видел, как ты смотрел на нее на Пасху, как будто она была всем, что ты хочешь съесть и выпить, чем ты хочешь владеть и что хочешь прижимать к сердцу, всем, что ты хочешь забрать с собой, в одном лице.
Бартоломью слегка поднял плечи. Что стало с его маской холодного безразличия, которой он так долго мог прикрывать свои настоящие чувства?
Эри. Вот что произошло. Только мысль о ней заставляла кровь быстрей бежать по венам. Его любовь к ней была слишком сильной, чтобы ее можно было спрятать. Эта мысль не очень его обрадовала – ведь это лишний раз доказывало, что он не может быть счастливым без нее.
– И от нее сбежал, не так ли? – спросил Макс.
– Она принадлежат Причарду, Макс. Мое присутствие было бы вмешательством в ее семейную жизнь.
– Почему ты так думаешь, Бартоломью? Что ты имеешь в виду?
Макс принес чайник, заново наполнил чашки, поставил чайник на стол и сел на свое место. Снаружи «Генриетта Вторая» набирала ход в сторону залива, оставляя за собой волны и надвигающуюся тишину. Какая-то дворняга засунула нос в открытую дверь и жалобно заскулила. Макс вытянул ноги, поднял свою длинную руку и махнул: «Убирайся, старый мешок с блохами!»
Дворняга пропала. Макс продолжал, как будто в их разговоре не было паузы:
– Я видел, как она смотрела на тебя, Бартоломью. Если ее семейная жизнь и не проходит гладко, так это только из-за чувств, которые она испытывает к тебе. Ты это называешь вмешательством? Я не хочу с тобой спорить, но почему ты думаешь, что если бросишь ее, как ты ее бросил, она позабудет свои чувства к тебе? Это просто, как дважды два…
Вошел клиент. У Бартоломью появился повод не отвечать, пока Макс ходил за пивом и говорил с посетителем. Когда Макс вернулся, он продолжал:
– Я вот что пытаюсь сказать, Бартоломью. Будешь ты рядом с ней, здесь или где-нибудь ещё, изменит ли это чувства девушки к тебе? Любишь ли ты свою мать меньше с тех пор, как она умерла? Конечно, нет. Отсутствие любимого человека только заполняет сердце печалью. И это действительно так, Бартоломью, а не наоборот.
– Наверное, ты прав, Макс. Но если бы я остался, то мне пришлось бы забрать Эри из дома Причарда и поселить её в своём доме. Что бы ты ни говорил, но парень всё ещё мой племянник, и он никому не причинял зла за всю свою жизнь.
