Отчаянная - Томас Пенелопа (читать полную версию книги .txt) 📗

Я хотела убедиться, что есть в нем источник нежности и теплоты, что он надежный.

Увы, все, что я обнаружила, так это лишь теплый взгляд его глаз. Немного. Но, может быть, мне просто не удалось преодолеть какой-то неведомый мне барьер, может быть, я не смогла открыть какую-то неизвестную мне дверь. Наверное, всему свое время. Не нужно торопить его и напрасно волноваться. Надо набраться терпения, женской мудрости и ждать.

Зато я открыла нечто неожиданное для себя. Открыла в себе. Оказалось, взгляд его серых глаз творил со мной что-то невообразимое. Господи, что это со мной стало? Непонятная дрожь охватила все мое тело и прошла вдоль позвоночника от шеи до самого низа. А в коленях я ощутила приятнейшую теплоту. Она разлилась по ногам и совершенно лишила их сил. Если бы я стояла, то непременно упала бы. Оказалось, что магическое действие производят на меня не только его глаза, но и губы. Стоило мне провести своим взглядом по изгибу его губ, как в области моего живота распространился необъяснимый трепет. Я ничего не могла с ним поделать. Может быть, потому, что не очень хотела от него избавиться, так как он тоже доставлял мне наслаждение. Единственное, что я сделала, это отвела свой взгляд в сторону. Потом сообразила, что Эдмонд может догадаться. И я нашла выход.

— Вы хотели мне что-то сказать, не так ли? — спросила я Эдмонда.

Он кивнул головой, выпрямился и отошел к окну. Там сначала прошелся несколько раз взад-вперед, затем остановился и стал смотреть в сад. Ясно, что в саду ему рассматривать нечего. Зачем в таком случае он отвернулся от меня? Чтоб сосредоточиться? Или, чтобы скрыть от меня выражение глаз? Сложив руки за спину, он стоял, слегка покачиваясь на каблуках.

— Вам нужно уехать не потому, что я этого хочу, — произнес он наконец. — Просто вам нельзя оставаться в Эбби Хаус больше ни одной ночи.

— Вы сказали что-то о моей безопасности, — напомнила я. — Как это понимать? Мне угрожает, на ваш взгляд, кто-то из вашей семьи или из моих друзей?

— Я не хотел бы это обсуждать, — помолчав, произнес он. — Но поскольку вы поставили вопрос таким образом, что речь идет о членах моей семьи, то я вынужден высказать свое мнение… Дело в том, что вы дважды подверглись… странным воздействиям, которые до неузнаваемости изменили ваше поведение. Прошлой ночью…

— Это был чистейший лунатизм, — поспешно перебила я его. — Я не имела ни малейшего понятия о том, что делала.

— Тем более, — спокойно возразил он. — Допустим, что все было именно так, как вы говорите. В таком случае, чем вы объясните то обстоятельство, что вы точно, абсолютно точно, воспроизвели два эпизода из моей жизни?

У меня перехватило дыхание и какое-то время я не могла произнести ни слова.

. — Тогда я не ошиблась, — произнесла я, наконец, в растерянности. — Я подумала…

— Что подумали? — чуть ли не выкрикнул он, резко повернувшись ко мне на каблуках. — Что именно вы подумали?

— Что мой ум играет со мной шутку или, что…. — резко остановилась я.

Он внимательно посмотрел на меня, и в его глазах отразилось удивление. Представляю, какой я выглядела со стороны. Щеки полыхали, в глазах растерянность. Конечно, он не мог не заметить мое состояние. Мне стало ужасно неловко, я не знала, куда себя деть. Хорошо бы вскочить и убежать, но это, конечно, нереально. Потому я просто закрыла лицо руками.

Эдмонд подошел ко мне, взял мои руки и снял с лица. Он сумел сделать это одновременно нежно и твердо. Мои ладони утонули в его ладонях, которые нельзя было назвать изнеженными. Не выпуская мои руки, он внимательно посмотрел мне в лицо. Наверное, ему хотелось понять, что же я не досказала. Общаясь с такими как Салли Причард, он, вероятно, привык к тому, что женщина не всегда говорит то, что думает. А может быть, всегда говорит то, что не думает.

— Хилари, я жду, — произнес он голосом, в котором звучали нотки нежности.

Я закусила губу. У меня не хватило решимости сделать это признание сходу. Ведь предстояло обнажить свои чувства, свое сердце, а это больше, чем в состоянии лунатизма обнажить свое тело. Не лучше ли, в таком случае, уйти от объяснения? Хорошо, уйду, а дальше? Продолжать жить двойной жизнью: жизнью Лили и своей? Наверное, все же следует отделиться от Лили и быть самой собой. Какая есть. Пусть Эдмонд или принимает, или отвергает, это его право. Но принимает или отвергает меня, Хилари Кевери.

— Говори, Хилари, — приободрил он меня легкой улыбкой. — Я думаю, что пришло время довериться друг другу. Скажи мне, что ты думаешь обо всем этом?

— Думаю, что я позволила своим чувствам взять верх над рассудком, — начала я решительно. — А поскольку правила приличия мешали мне сделать это, то я для прикрытия воспользовалась Лили. Вот и все.

— Такое объяснение делает вам честь, и я отдаю должное вашей смелости, — засмеялся он. — Но я не могу с ним согласиться, оно, по-моему, неверное.

— Вы убеждены, что моим действиями, поступками руководила только Лили?

— Я уверен в этом.

— Но какую цель она преследовала?

— Кто знает, чем она руководствовалась. Я только одно точно знаю, это то, что она ненавидела меня.

Эти слова привели меня в полное недоумение. Снова все запуталось. Я не сомневалась в том, что меня в его комнату привели чувства, не имеющие ничего общего с ненавистью. Пусть не любовь, значит, страсть. Сильная страсть. Если к нему меня привели чувства Лили, тогда он ошибается, утверждая, что она ненавидела его. Если же к нему меня привели мои собственные чувства, то он снова ошибается, утверждая, что мои чувства не играют в моем поведении никакой роли. Мне показалось, что Эдмонд и сам понял, что все не так просто, как он полагал. Он задумался.

— Дважды она пыталась соблазнить меня, — продолжил он некоторое время спустя. — Я предупредил ее, что если она не прекратит свои попытки, то я пойду и расскажу все отцу. Это была, конечно, наивность с моей стороны. И моя роковая ошибка. Лили пошла к отцу сама. Не знаю, чем она при этом руководствовалась. Может быть, страхом. А может быть, желанием отомстить мне. Второе, на мой взгляд, более вероятно, так как Лили, по-моему, никого не боялась. По крайней мере, из мужчин.

Так вот, она обвинила меня в том, что я ее изнасиловал. Отец боготворил ее и поверил в эту ложь.

Я нахмурилась, что-то в рассказе Эдмонда вызвало у меня сомнение. Мой ум напряженно заработал, перерабатывая информацию полученную от Эдмонда и Урсулы, а также по наитию от Лили. То, что Лили хотела соблазнить Эдмонда, не вызывало у меня сомнения. Именно с таким намерением я под воздействием Лили шла к нему в комнату. А вот, что касается близости Эдмонда и Лили, то здесь не все было ясно. Ведь Урсула сказала мне в беседе, что отец застал в постели сына и Лили. Кто лгал: Урсула или Эдмонд? Лгал, надо полагать, тот, у кого больше оснований скрывать правду. А у кого больше оснований?

Эдмонд, между тем, правой рукой растирал мои пальцы. При этом мои руки покалывало, настолько сильно он наэлектризовал атмосферу вокруг нас. Наши взгляды/ встретились, и я заметила, что морщинки в уголках его глаз стали глубже. Что бы это значило? Сказался недостаток сна или избыток переживаний? Если переживаний, то за кого? За себя, за меня, за нас обоих? Можно, конечно, спросить его, но его ответ может вызвать новые сомнения. А как хочется верить его словам, его глазам. Да разве можно его глазам не верить? Они сами просят меня о том, чтобы я верила им.

Свободной левой рукой Эдмонд коснулся моей щеки, провел пальцами по линии губ, заставляя меня улыбнуться. Добился-таки своего. Я уже больше не хмурилась, я улыбалась и внимательно слушала его.

— Мы поссорились с отцом, — продолжал Эдмонд, убедившись, что я есть олицетворение внимания. — Он с успехом мог лишить меня наследства. Наверное, лишил бы, если бы Лили не разбилась насмерть.

Для него более логичным было бы сказать слова «если бы Лили не убили», — которые последние дни постоянно звучали в Эбби Хаус. Почему он предпочел другие? Намеренно? Или сознательно отказывался от версии убийства? Не думаю, что он специально для меня выбрал обтекаемую формулировку. Он, сколько помню, мало заботился о том, чтобы под кого-то подлаживаться.