Царица Пальмиры - Смолл Бертрис (книги хорошего качества TXT) 📗

Это был широкий проспект, на котором одновременно могли разместиться четыре больших колесницы. Он был вымощен подогнанными друг к другу кусками черного и белого мрамора и окаймлен по бокам великолепными белыми мраморными колоннами, которые поддерживали своды над пешеходными дорожками, проходившими перед магазинами и домами. Аврелиан вел свою колесницу неторопливым шагом, благодаря чему у него была возможность разглядеть город. Как чист и опрятен по сравнению с Римом, этот город — нет мусора, вони, даже хулиганские надписи на статуях отсутствуют.

Зенобия тихо беседовала с Лонгином.

— Где же люди, Лонгин?

— По предложению совета, ваше величество, жители решили не показываться на улицах, когда римляне вступят в город.

— А не по предложению царя?

Он заколебался, и эта заминка сказала ей о многом.

— Царь опасается за безопасность города, — попытался Лонгин оправдать Вабаллата.

— Пожалуйста, поблагодари совет от моего имени, Лонгин. Вероятно, меня не допустят к ним.

— Он не говорил вам, что собирается сделать с правительством, ваше величество?

— Будущее управление Пальмирой не было главным предметом наших дискуссий, — ответила Зенобия с несколько кислым видом.

Кассий Лонгин покраснел.

— Ваше величество… — произнес он с беспомощным жестом.

— Я знаю, Лонгин. Таковы обычаи войны, и несмотря на мое высокое звание, в глазах победоносного полководца из Рима я — всего лишь женщина.

— Он не причинил вам вреда? Лонгин казался озабоченным.

— Только моей гордости, мой старый друг, а гордость моя, как ты прекрасно знаешь, велика. Надеюсь, что смогу сохранить хотя бы небольшой ее остаток, чтобы Аврелиану было с чем играть. — Она усмехнулась. — Несмотря на мой статус побежденной царицы, я, кажется, продолжаю выигрывать небольшие сражения.

Она сделала грациозный жест, и он улыбнулся ей в ответ.

— Город умер бы ради вас, ваше величество!

— Я знаю это, Лонгин. Однако мне объяснили, что я не имею права требовать этого от моего народа. В конце концов что самое важное? Чтобы Пальмира выжила! Я использовала свой шанс в борьбе против Рима и проиграла.

Она грустно вздохнула, и если бы он не знал ее лучше, он поклялся бы, что увидел в ее глазу слезинку.

— Они, возможно, отправят вас в ссылку, ваше величество.

— Наверное, Лонгин, но если Ваба сможет остаться здесь и править, то династия Одената не прервется. Наступят другие времена, другой век, появится другой царь Пальмиры, и мы, наконец, будем свободны!

— Неужели вы действительно думаете, что император оставит Вабу здесь?

— Ваба едва ли представляет собой угрозу для Рима. То, что он не явился на церемонию передачи ключей от города из-за недомогания юной царицы, — блестящий ход. Он изобразил себя томящимся от любви молодым дурачком, для которого женщина важнее долга. Это даст Риму твердое ощущение безопасности.

Впереди них Аврелиан внезапно остановил колесницу и, обернувшись, крикнул Зенобии:

— Иди сюда, богиня, поедем вместе! Мы оба понимаем, что незачем тебе идти позади меня, если этого все равно никто не видит. И вы. Кассий Лонгин, — тоже. Возможно, вы просветите меня, почему это Пальмира столь пустынна.

Он потянулся к ней сверху вниз и, взяв ее протянутую руку, втащил наверх. Когда она поднялась на колесницу, он обнял ее за талию. Лонгину он предоставил взбираться на колесницу самому, ухватившись за поручень.

Затем Аврелиан немного отпустил вожжи, и его бело-серые кони, гарцуя, снова двинулись вперед. Император обратил взгляд своих голубых глаз на Кассия Лонгина.

— Ну, — сказал он. — Почему же все в городе попрятались?

— Пальмира любит свою царицу, цезарь. Мы не хотим видеть ее позора.

Аврелиан холодно улыбнулся.

— У Пальмиры нет царицы, — сказал он и почувствовал, как дрожит Зенобия в его крепких объятиях. Однако когда он взглянул на нее, она спокойно смотрела вперед. Он наклонился к ее уху, и опьяняющий аромат гиацинта, всегда исходивший от нее, закружил ему голову. Он прошептал ей на ухо:

— Что же это за колдовство такое, богиня? Ты возбуждаешь меня, хотя и пальцем не шевелишь для этого.

— У тебя слишком богатое воображение, римлянин, — послышался холодный ответ.

Он тихо засмеялся сокровенным и вкрадчивым смехом. Он делал ей интимные намеки, но она не желала слышать их.

— Ты — самая большая интриганка из всех, кого мне когда-либо приходилось брать в плен, — сказал он. — Ну что ж, борись со мной, как только пожелаешь, богиня. Я знаю, как победить тебя.

Зенобия презрительно рассмеялась.

— Ты знаешь, как одолеть меня физически, римлянин, что неудивительно, принимая во внимание твой рост и габариты.

Аврелиан сурово сжал губы. Ей удалось уязвить его.

Показалась царская резиденция, и Аврелиан вынужден был признать, что эти прекрасные мраморные здания легко могли соперничать с его собственным дворцом на холме Палатин в Риме. Въезд был открыт, и колесница императора помчалась во внутренний двор. Люди из его легиона расположились вокруг дворца в заранее запланированном порядке. Не вся армия вступила в город, однако здесь присутствовали отряды от каждого из всех четырех легионов. Когда они двигались ко дворцу, от каждого легиона отделялись центурии, манипулы и даже целые когорты 14, чтобы взять под контроль правительственные здания, дома крупных торговцев, университет. Римские войска имели хорошо разработанную тактику захвата городов.

Во внутреннем дворе дворца появились первые признаки жизни — рабы бросились вперед, чтобы схватить императорских коней под уздцы. Потом в портик дворца вышли члены совета десяти. Они окружали юного царя, словно защищая его. Как только колесница остановилась, Кассий Лонгин соскочил и протянул вверх руки, чтобы спустить Зенобию. Даже не обернувшись на Аврелиана, она быстро пошла к своему сыну.

Члены совета десяти, присутствовавшие солдаты и рабы — все склонились перед царицей, расступаясь, чтобы дать ей дорогу. Мать и сын посмотрели друг на друга, а потом Ваба с искренним волнением произнес:

— Хвала богам, ты невредима, мама!

На мгновение Зенобия закрыла глаза, а потом глубоко вздохнула.

— Я отдала бы жизнь за наш город, Ваба, — тихо произнесла она.

— Это ненужная жертва, мама. Мы оба знаем это, не правда ли?

» Как я могу сердиться на него, — быстро пронеслось у нее в голове. — Он выполнил свой долг по отношению к Пальмире так, как он понимал его. Именно я дала ему царскую власть. Это не в моих обычаях, но он такой же стойкий, как я «.

Зенобия протянула к сыну руки, он быстро шагнул вперед и очутился в ее объятиях.

— Я знаю, ты сердишься на меня, — прошептал он, — но они так или иначе захватили бы город любой ценой. Я не мог допустить, чтобы ты погибла, мама. Не мог!

Внезапно на глазах у нее показались слезы и полились по щекам.

— Может быть, они все-таки позволят тебе править, — прошептала она ему в ответ, крепко обнимая его. — Я возьму всю вину на себя, Ваба. Я не допущу, чтобы тебя наказывали вместо меня, и не приму от тебя больше никакой галантности!

Она отступила назад, и ее прекрасное лицо стало серьезным в своей решимости.

Вабаллат мягко смахнул случайные слезинки со щек своей матери.

— Ради моего отца? — тихо поддразнил он ее.

— Да! — ответила она, улыбнувшись ему, а потом с подозрением спросила:

— А почему это ты вдруг сделался таким сговорчивым? Поистине Флавия совершила чудо. Она сделала из тебя зрелого мужчину за шесть коротких месяцев вашего брака.

— Я начинаю осознавать, что значит быть не только царем, но и родителем, мама, — тихо ответил Ваба. — Флавия беременна.

— Так, значит, она и вправду неважно себя чувствовала? Зенобии была приятна эта новость, но в то же время чей-то тихий голос нашептывал ей, что она еще слишком молода, слишком прекрасна, слишком чувственна, чтобы стать бабушкой. Ей ведь всего лишь тридцать четыре года!