Колибри - Спенсер Лавирль (читать книги без регистрации полные .TXT) 📗
– Я сказал что-нибудь смешное? – спросил Дэвид, заметив это.
– Что?
Абигейл с сожалением вернулась в настоящее.
– Ты только что смеялась. О чем ты думала?
. Я не смеялась.
. Ну ладно, твои плечи покачнулись, словно ты смеялась про себя.
Абигейл покачала головой:
– Ничего особенного. Я просто рада, что тебе понравился мой ужин.
Ее ответ успокоил Дэвида. Отодвинув свой стул от стола, он предложил:
– Я подумал, может, мы почитаем какие– нибудь из твоих сонетов? Это все, что нужно, чтобы сделать вечер бесподобным.
Почему слово «сонеты» прозвучало внезапно так же сухо, как и его поцелуй?
– Ты всегда говоришь замечательные вещи, – сказала Абигейл, чтобы сгладить неприятное впечатление.
Они читали сонеты. Он сидел на канапе, а она – на табуретке. Лампы были зажжены. Им ничего не нужно было делать– только наслаждаться вместе стихами. Но когда книга, наконец, была отложена, Дэвид ощутил в Абигейл нетерпение, почти облегчение. Такая перемена вызвала в нем замешательство. Он чувствовал в ней какое-то беспокойство, вытеснявшее спокойствие, которое он так любил и искал.
Он поцеловал Абигейл на ночь. Целомудренный поцелуй, подумал Дэвид. Сухой поцелуй, подумала Абигейл.
Через несколько дней они сидели ранним вечером на качелях. Сентябрь в самом разгаре, зима – не за горами.
– Что-то тебя... бе... беспокоит... да?
– Беспокоит меня?
Тон Абигейл был резким. Она нарезала полоски для плетеных ковриков, и ее руки рвали и нием.
сматывали тряпки почти с ожесточе– Я было подумал, что рассердил тебя, но я... не знаю ч... чем.
– Не глупи, Дэвид, – укоризненно произнесла она. – Ты совсем не рассердил меня. Как раз наоборот.
Она отрывала длинную полоску, не спуская с нее глаз, и неприятный звук резанул ее по нервам. Уж лучше бы она прекратила свою работу, пока они разговаривали.
– Тебе нет необходимости... пы... пытаться скрывать это из любезности. Я только хотел... узнать, что тебя беспокоит.
– Я же говорю: ничего!
Руки мисс Абигейл замелькали, сматывая полоски в клубок. Разве она могла сказать, что все жители города ждут, пока они поженятся, и что она отдала бы все, чтобы он сделал ей предложение, и в то же время с каждым днем все больше боялась, что он это сделает? Как она могла объяснить такое смешение мыслей ему, если сама не могла разобраться?
Дэвид нежно дотронулся до ее рук, которые неистово сматывали полоски в тугой клубок.
– То, что ты называешь ничем, видимо, представляет из себя что-то внушительное. Гораздо большее, чем я думал. Ты мотаешь эти тряпки, словно хочешь ими кого-то удушить. Меня?
Абигейл бросила клубок на колени и уткнулась лбом в ладонь, не сказав ни слова.
Дэвид сидел, уставившись на лохматые красные нитки, раскинувшиеся на коленях Абигейл как паутина.
– Это началось в тот д... день, когда я спросил тебя, могу ли я тебя п... п... поцеловать. Я внушаю тебе отвращение, Аби– гейл? Ты сердишься, п... потому что я по... поцеловал тебя?
Она постучала пальцами по лбу и взглянула себе на колени, не зная, что сказать. Она не знала, хочет ли продолжать этот разговор. Как она могла сказать о тех двух безжизненных поцелуях?
– Ох, Дэвид...
Она тяжело вздохнула и посмотрела в сторону.
– В чем дело? Что я сделал? – умоляющим голосом спросил он.
– Ты ничего не сделал, – сказала она, испытывая горячее желание, чтобы он, наконец, что-нибудь сделал и она смогла бы раз и навсегда решить, что он для нее значит.
– Абигейл, когда я первый раз приехал сюда, я почувствовал между нами... взаимопонимание. Я думал, что ты тоже это почувствовала. Я подумал, насколько мы люди... одного склада, но... в общем, с тех пор я увидел, как ты изменилась.
Было время признать правду.
– Да, изменилась, – сказала Абигейл устало.
– Как? – расхрабрился он.
Усталость покинула Абигейл, и она, вскочив на ноги, раздраженно бросила:
– Мне больше не нравятся сонеты. Клубок покатился по полу, но Абигейл не обратила на это внимания и, скрестив руки на груди, предоставила Дэвиду возможность созерцать свои напряженные лопатки.
Он сидел, уставившись на них, и был совсем сбит с толку. В следующий момент Абигейл вошла в гостиную и захлопнула за собой дверь. Дэвид на некоторое время остался на качелях, гадая, чего ей от него нужно, и при чем здесь сонеты. Наконец он вздохнул, поднялся и захромал к двери. Он открыл ее тихо и, войдя, обнаружил мисс Абигейл стоящей перед громоздкой, похожей на трон стойкой для зонтиков, уставившись на свое отражение в зеркале. Он заметил, что она делает любопытную вещь. Она подняла руку и прижала пальцы внешней стороной к коже под подбородком, изучая свои движения в стекле.
– Что ты делаешь? – спросил он.
Она ответила не сразу и продолжала нажимать на подбородок. В конце концов она устало опустила руку, повернулась и ответила печально:
– Загадываю желание, чтобы ты меня опять поцеловал.
Губы Дэвида приоткрылись, Абигейл читала его мысли, как будто они ясно отражались на его лице: он так долго беспокоился, что слишком поторопился, поцеловав ее в магазине. Робость отпустила его, но он был немного шокирован тем, о чем она попросила его. Но в конце концов он подошел к ней, и мисс Абигейл прочитала на его лице одно – страх перед тем, что она его по– настоящему, по-настоящему хочет.
На этот раз между ними не было доски, но когда он целовал ее, он делал это по-прежнему бесстрастно и неуверенно. Это было как раньше, только еще хуже, потому что теперь, не имея никаких препятствий, он мог бы притянуть ее к себе, но не сделал этого. Вместо этого он держал ее в жалком подобии объятий и боялся поверить, что его губы, наконец, коснулись ее губ с ее полного согласия.
Абигейл внезапно захотелось выяснить все о Дэвиде Мелчере и о себе. Она подняла руки, обвила его плечи и, приподнявшись на цыпочки, впилась в его губы с притворной страстью. Она прижала свою грудь к его облаченной в жилет груди, но вместо того, чтобы воспользоваться ее приглашением, он почувствовал, как у него сперло дыхание, и отстранился от нее, боясь, как бы их объятия не оказались слишком смелыми.
– Абигейл, я мечтал об этом так давно, – сказал он, глядя ей в глаза. – Я мечтал о тебе и доме, о магазине и обо всем, и сейчас просто не верю, что ты испытываешь ко мне то же чувство, что и я к тебе.
– Что ты чувствуешь, Дэвид? – спросила она, пытаясь разговорить его.
Он ее полностью отпустил, с соблюдением приличий отступил и взял ее за одну руку.
– Я хочу, чтобы ты вышла за меня и жила со мной здесь, в этом доме, и работала в магазине рядом со мной.
У мисс Абигейл появилось неприятное чувство, что он желает все три пункта в равной степени. И еще более неприятное чувство от того, что и она тоже.
– Я люблю тебя, – сказал Дэвид и добавил: – Думаю, я должен был первым это сказать.
Что она могла на это ответить? Да, ты должен был? Скажи мне еще раз, поцелуй меня, прижми к себе и дотронься до моего тела здесь, и здесь, и здесь, чтобы пробудить любовь и во мне? Коснись моей кожи, моих волос, моего сердца и заставь его стучать сильнее. Коснись моей груди, заставь мою кровь бурлить, дотронься до меня под юбкой и покажи мне, что ты так же хорош в этом как и другой мужчина, бывший до тебя?
Но ничего не случилось. Дэвид не поцеловал ее со страстью, не притянул к себе, не дотронулся до ее волос и сердца, и грудей, и всех других частей тела, как делал Джесси. Вместо этого он отступил и дружески обнял за плечи. Он контролировал позывы своего тела волей, которую мисс Абигейл внезапно возненавидела. Он ждал ее ответа. Она приблизилась к нему и поцеловала, готовая расслабить свои губы и приоткрыть их, если бы он решился на это. Но его мягкие губы, подчиняясь благоразумию, оставались сжатыми.
Но она вовсе не хотела благоразумия, она хотела, чтобы ее низвергли – нет, вознесли – в состояние экстаза, которое, как она знала, могло струиться по ее телу, когда им владели умелые руки. Но в объятьях Дэвида она подумала, он– не Джесси. Он никогда не будет таким, как Джесси.
