Капитуляция - Джойс Бренда (лучшие книги онлайн .txt) 📗
Его глаза замерцали.
— Сейчас ты должна меня ненавидеть.
— Я никогда не смогла бы ненавидеть тебя.
Джек в отчаянии отвернулся:
— Я отправил тебя к Джулианне, чтобы уберечь от опасности. Проклятье!
Эвелин коснулась его спины:
— Теперь мы в безопасности.
Он обернулся, и их взгляды встретились. Эвелин заставила себя улыбнуться. Наконец-то смягчившись, он нехотя протянул:
— Возможно. Но надолго ли?
— Доминик и Саймон собираются воспользоваться своими связями, чтобы аннулировать ордер на арест. Один вроде бы вхож в круги Питта, другой — в круги короля.
— Хорошо. — Джек раздраженно взглянул на неё. — И в тот самый момент, когда они добьются этого, ты сможешь вернуться к Джулианне!
Бросив на неё ещё один мрачный взгляд, он принялся в волнении расхаживать по комнате.
Теперь Эвелин встретилась с изумленным, сосредоточенным взглядом Лукаса. И тут же покраснела до корней волос. Если раньше брат Джека и не знал, что они были любовниками, то теперь наверняка это понял.
И вдруг, уже не в первый раз, Эвелин задумалась о том, чтобы поселиться на Лоо-Айленде, с Джеком. Они решили, что продолжать роман слишком опасно, и всё же это не удержало их от того, чтобы заняться любовью недавней ночью, в Бедфорд-Хаус. Эвелин не могла себе представить, как будет жить под одной крышей с Джеком, день за днем, и не делить с ним постель с наступлением ночи. Ей казалось, что в этом не было ни малейшего смысла.
Лукас допил свое вино и поднялся с дивана.
— Мне пора. Тебе что-нибудь ещё требуется, Эвелин?
Она подошла к Лукасу:
— Не знаю, как благодарить тебя за всё, что ты сделал.
Лукас улыбнулся:
— Ты для меня — как ещё одна сестра. — Он искоса взглянул на брата. — Я всегда помогу, чем смогу.
Лукас отсалютовал Джеку, на прощание добавив:
— Я сообщу сразу же, как только что-нибудь узнаю.
Джек стоял у окна, сжав кулаки. Небо снаружи совсем посветлело, всходившее солнце окрасило его розовато-лиловыми пятнами. Он ничего не ответил.
Эвелин осторожно переводила взгляд с одного брата на другого, а в её душе нарастала тревога.
В этот самый момент она уже не сомневалась, что Лукас имел в виду не её затруднительное положение, а войну и, возможно, вторжение в бухту Киберон.
Забрав сюртук, Лукас вышел из кабинета. Эвелин повернулась к Джеку.
— Вы обсуждали не меня — вы обсуждали войну, — мягко, без тени упрека заметила она.
— Мы действительно обсуждали тебя, Эвелин, причем довольно подробно.
Сердце оборвалось у неё в груди.
— У меня есть поводы для беспокойства?
— Нет. О тебе я отзывался лишь в самых восторженных тонах. — Его серые глаза загорелись. — Если бы я мог придумать другое место, чтобы спрятать тебя, я отвез бы тебя туда. Мы ведь согласились, что нам лучше держаться друг от друга подальше.
Эвелин вспомнила об их кратком свидании четыре дня назад. Они занимались любовью — с исступлением, неистово, но у них не было возможности поговорить о шпионской деятельности Джека, о войне или о чём-нибудь ещё, в том числе об их чувствах друг к другу.
— Может быть, я не против пожить пока здесь.
— А ты должна быть против, Эвелин. Ты должна сильно возражать.
— Никто не знает, что я здесь, кроме твоей семьи.
Он медленно направился к ней.
— Моряки знают.
— Они не знают, кто я. — Её тело сковало напряженностью. — У нас вообще не было шанса поговорить… недавней ночью.
Джек остановился перед ней.
Я не хочу говорить о войне, Эвелин, и о том, как это затрагивает нас.
— Это несправедливо, — тихо отозвалась она. — Возможно, я смогу заставить тебя передумать. — Она сжала Джека за плечи и, встав на цыпочки, потянулась к нему, добавив: Я, разумеется, не хотела, чтобы меня стал преследовать капитан Барроу, но в этой истории есть и свое преимущество, ведь я сейчас — рядом с тобой.
— Думать так может только очень глупая женщина, — сказал Джек, наклоняясь к Эвелин. Он легонько коснулся губами её губ. — Ты права. Никто не знает, что ты здесь. — И он притянул её ближе, уже пылко, с жадностью припав к её губам.
«Я — не глупая женщина, — подумала Эвелин, — я — влюбленная женщина».
Эвелин смеялась. Она сидела на берегу, зарыв босые ноги в песок, пока Эме носилась у самой кромки воды с ведерком в руке, проворно уворачиваясь от накатывающих волн.
— Смотри! — закричала Эме, наклоняясь и поднимая блестящую белую раковину.
— Какая прелесть! — восхитилась Эвелин и, опершись на руки, с наслаждением откинулась назад. Стоял восхитительный день такой, какой может выпасть только в самом начале июня. Солнце светило ярко и тепло, в синем небе над головой парили чайки. Эвелин с дочерью скрывались на острове вот уже пять дней.
Эвелин покраснела, почувствовав, как яростно забилось сердце, а тело сжалось от накатившей волны страстного желания и любви. Теперь она почти не таясь жила с Джеком. Эвелин нисколько не сомневалась: все в доме знали, что они провели вместе все до единой ночи, даже несмотря на то, что утром Джек всегда просыпался раньше неё и ускользал из её покоев.
Создавалось ощущение, будто они были мужем и женой, будто они были одной семьей. Джек не присоединялся к ним за завтраком, зато составлял компании на всех обедах, кроме двух, а каждым вечером Эвелин ужинала с ним наедине. Джек проводил много времени в кабинете, где, как она представляла, наверняка просматривал всевозможные счета и строил планы — как контрабандистских рейсов, так и военных игр, в которые всё ещё играл.
Он отправлялся на материк каждый день, иногда всего на час. Эвелин догадывалась, что Джек бывал на каких-то встречах, и боялась, что он о чём-то договаривался с французскими агентами. Когда Эвелин спросила об этом, Джек отказался отвечать, и теперь она была вне себя от тревоги.
Но всё же эта вынужденная передышка казалась ей замечательной. Эвелин проводила часы напролет, читая, вышивая или прогуливаясь по пляжу с Эме. Кроме того, она начала помогать с управлением домашним хозяйством Джека. Теперь Эвелин составляла меню и контролировала уборку дома. Каждый день слуга закупал всё необходимое в магазинах, так что Эвелин совершенно ни в чём не нуждалась. Дни не тянулись слишком однообразно и скучно, а остров не казался отдаленным и унылым. Совсем наоборот, Эвелин чувствовала себя так, словно попала в прекрасный сон и превратилась чуть ли не в новобрачную.
Она спрашивала себя, была ли когда-либо влюблена сильнее, чем сейчас.
— О чем ты призадумалась? — Джек уселся рядом с ней. Эвелин вздрогнула от неожиданности.
— Я думала, ты уплыл с острова.
— Я уже вернулся. — Джек задержал на ней взгляд, слегка улыбаясь. Потом посмотрел на Эме, которая теперь перепрыгивала через маленькие волны, отбросив свое ведерко. — Она так счастлива!
— Какой ребенок не будет счастлив провести несколько дней на пляже?
Джек опять посмотрел на Эвелин, скользнув взглядом по её босым ногам.
— Эта идиллия скоро закончится, Эвелин.
Сердце оборвалось у неё в груди.
Я знаю, это лишь короткий перерыв, Джек. Слышно хоть что-нибудь по поводу ордера на мой арест?
Он пристально взглянул на неё.
— Нет. Ты не пробыла здесь даже недели.
— Верно, не пробыла. — Эвелин подумала о том, каким пылким и необузданным оставался Джек во время их любовных игр, и как ловко он избегал любых серьезных разговоров в постели и в течение дня. — Ты говоришь так, словно точно знаешь, когда закончится эта идиллия.
Теперь и Джек откинулся назад, зарывшись руками в песок. И вздохнул:
Когда ты перестанешь разыгрывать из себя сыщика?
— Это был невинный вопрос.
— Неужели? — Джек порывисто схватил её руку и поцеловал. — Я хочу, чтобы ты знала: несмотря на то, что я пришел в ужас, когда ты оказалась здесь, учитывая все обстоятельства, я тоже чувствую, словно это — сладостная, хотя и невероятная идиллия.
Джек никогда не проявлял нежности вне постели, и сердце Эвелин учащенно забилось.
