Обрести любимого - Смолл Бертрис (читать онлайн полную книгу TXT) 📗
Нельда с любопытством наблюдала, как одна из служанок Кира зачесала назад волосы ее хозяйки и вплела в косу жемчужины, а потом умело уложила косу в прическу Глаза Валентины тщательно подрисовали краской, а ресницы покрасили в черный цвет, так что ее аметистовые глаза стали казаться еще больше. Через голову ей надели ожерелье валиды. И наконец, к удивлению Валентины, сама старейшина семьи вдела ей в уши большие висячие серьги с бриллиантами — Это мой подарок тебе, дорогое дитя, в память твоего приезда в Стамбул, — тихо сказала Эстер Кира.
Глаза Валентины быстро наполнились слезами.
— Спасибо, — сказала она просто, а служанка вытерла ей глаза, чтобы не испортить грим.
Другие женщины семейства Кира тоже сделали ей подарки. Они вручили ей прелестный набор браслетов из золота и серебра. Некоторые из них были гладкими, а другие усыпаны горошинами жемчуга или полудрагоценными камнями Принесли ферадже — красивую уличную накидку, которые носили богатые женщины, она была из шелка цвета лаванды, а изнутри подбита розовым шелком и имела застежку из пурпурного жадеита.
Валентина накинула ферадже и обнаружила, что его капюшон нависает над ее глазами, как яшмак К капюшону была пришита вуаль из розовато-лилового шелка, которая оставила открытыми только ее замечательные глаза. Эстер предупредила Валентину, чтобы она держала свои глаза потупленными, как надлежало делать уважаемой женщине, и не смотрела ни на одного мужчину, полноценного или евнуха, чтобы ее не сочли дерзкой или продажной.
Во дворе Валентине помогли сесть в паланкин Кира, где ее ждала Сараи, которая должна была ехать вместе с ней.
— Помни о том, что я сказала тебе, — предупредила Эстер гостью, — следи за своими словами, потому что какой бы очаровательной ни казалась Сафия, она опасна, как скорпион. Да поможет тебе Яхве, дитя — Спасибо вам за все, Эстер, — искренне ответила Валентина.
Старуха кивнула, потом задернула занавески паланкина Валентина почувствовала, как его подняли, потом понесли из ворот вниз по холму, покрывая путь от еврейского квартала до Нового дворца, где жили оттоманские султаны — Хоть султан и ваш повелитель, — сказала Валентина Сараи, — но из его дворца не может открываться вид более красивый, чем из дома вашей семьи. Нельда говорит, что если бы она не уехала в Англию, то не возражала бы просыпаться каждое утро и смотреть на Золотой Рог, Перу и Галату. Вам повезло, что у вас такой дом и участок земли.
— Дом не очень старый по стамбульским меркам, — сказала Сараи, улыбаясь. — Галата, конечно, очень древняя часть города, но еще пятьдесят лет назад семья Кира жила в кирпичном доме на маленькой улочке. Только то, что дом был построен из кирпича, свидетельствовало о благосостоянии Кира, а дом принадлежал им много лет. Сын Эстер, Соломон, получил земельный участок, на котором стоит наш теперешний дом, как часть приданого его жены. Он годами мечтал построить там дом для семьи, но, до тех пор пока не умерли его отец и дядя, он ничего не мог предпринимать. Однако как только он стал главой семьи, он приступил к постройке дома. Эстер не одобряла этого, говоря, что дом в таком заметном месте только привлечет к нам внимание. Но Соломон сделал по-своему, и дом был построен. Мой муж, Симон, родился в нем, так же, как и все его братья и сестры, и все новое поколение.
— В Англии тоже моя семья уже несколько поколений владеет домом, — сказала Валентина. — Он называется Перрок-Ройял, что на старом английском языке означает «Королевский парк». Когда-то это был олений заповедник, где могли охотиться только король и его гости. Первоначально это был охотничий домик, хотя сегодня в это трудно поверить. Ведь с годами он расширялся и достраивался. Особенно постарались мои родители. Там просто не было достаточно места для всех детей, а у нас большая семья, которая не задумываясь собирается вместе, как только позовут. Старшая сестра моего отца и ее семья живут в соседнем поместье. Без конца бывают дни рождения, праздники, помолвки, свадьбы, рождение детей, и вся семья со всей Англии отмечает их.
— Нас разделяют разные культуры и религии, — медленно сказала Сараи, — и все же мы очень похожи, Валентина. Верно, что англичанки более независимы, чем мы, но, кажется, наши помыслы вращаются вокруг наших семей, а они так замечательно схожи, разве не так? Я думаю, что, если бы люди знали больше друг о друге, было бы меньше войн и недопонимания среди различных наций и культур. Возможно, поэтому Яхве создал нас разными, чтобы мы могли научиться лучше понимать друг друга. — Она замолчала. Это была невероятно глубокая мысль для женщины, живущей в таком уединении и вынужденной подчиняться традициям.
— Вы заставили меня думать о вещах так, как я никогда до этого не делала, — удивленно сказала Сараи и замолчала.
«Мой отец». Валентина сообразила, что в своей предыдущей речи она назвала Конна своим отцом. Явид-хан не был ее отцом. Был ли Конн в самом деле ее настоящим родителем? Или им был покойный злобный султан Мюрад? Она почти забыла о причине своего визита к матери султана, но сейчас остро вспомнила о ней. И тоже печально замолчала.
Носильщики паланкина с уверенностью шли по городу, затвердевшие подошвы их ног шлепали по выжженным солнцем улицам, которые в некоторых местах по-прежнему были вымощены древними булыжниками, относящимися к Римской или Византийской империям. В иных местах булыжники были давно увезены для других нужд и улицы представляли собой плотно утрамбованную землю, пыльную в засушливые периоды и превращающуюся в болото во время дождей. Город был не правдоподобно громкоголосен. Многие решали свои дела на улицах, другие собирались, чтобы обменяться новостями. Слуги Кира умело прокладывали дорогу сквозь толпу. Когда они стали приближаться ко дворцу, толпы начали редеть и совершенно неожиданно снова стало слышно пение птиц.
Паланкин остановился. Неожиданно одна из занавесок отдернулась, и внутрь просунулась голова янычара.
— По какому делу?
— Эту женщину ждет валида, — сказала Сараи Кира. Голова исчезла, и их паланкин пропустили через первые из нескольких ворот.
— Мы сейчас находимся в первом дворе дворца, — сказала Сараи.
— Сколько всего дворов? — спросила Валентина.
— Четыре, — последовал ответ.
Их паланкин был еще раз остановлен, и внутрь снова всунулась голова.
— Нас ожидает валида, — сказала Сараи, не дожидаясь вопроса. Занавески снова задернулись.
— Сейчас мы проходим через средние ворота во второй двор, — продолжала объяснять она. Спустя мгновение она отдернула одну из колышущихся занавесок и сказала Валентине. — Вытяните и вы увидите часть сада.
Огромный двор представлял собой великолепный сад. Там были тщательно ухоженные клумбы с поздними тюльпанами, цветущие миндальные, персиковые и абрикосовые деревья, изящные оливковые деревья с серебряной листвой и несколько фонтанов. Кругом расходились аккуратные, ровные дорожки, посыпанные мелкой белой мраморной крошкой. Труд множества садовников был вложен в создание этого места.
— Садовники также являются палачами султана и очень опытны в искусстве владения тетивой для удушения, — сообщила Сараи своей спутнице.
Валентина поежилась.
— Как жутко, — сказала она, — что люди, которые могут так просто убивать, создают такую красоту. — Она снова замолчала, потому что поняла, что те же самые виды, которые открываются перед ней, когда-то открывались и перед ее матерью.
— Мы подходим к воротам носильщиков, одному из пяти входов в гарем. Как только пройдем ворота, мы выйдем из паланкина и дальше пойдем пешком. Мы должны будем пройти мимо черных евнухов и их начальника, прежде чем попадем к валиде. Может быть, увидим самого начальника. Его зовут Али Зия, и он самый зловещий человек на свете. Он странным образом ненавидит нашу семью, но даже сейчас влияние Эстер слишком велико, чтобы он мог преодолеть его — Почему он ненавидит Кира? — с любопытством спросила Валентина.
— Я думаю, из-за того, что Эстер является живой связью с тем временем, когда оттоманские султаны были сильными и правили, не поддаваясь влиянию их любимых жен и евнухов Пока Эстер живет, она служит напоминанием для Али Зия, что 31 и времена снова могут вернуться, что отнюдь не устраивает ни его самого, ни ему подобных После Селима I не было ни одного сильного султана. Его сын, великий и могущественный Сулеиман, был прекрасным человеком, и его царствование было долгим и славным для Турции, но он находился под сильным влиянием матери и своей любимой женщины Хурремы. Его наследники становились все более зависимыми от советов других, — закончила Сараи еле слышно как раз в тот момент, когда паланкин остановили в третий раз.
