Кречет. Книга IV - Бенцони Жюльетта (читать книги онлайн полностью без регистрации .TXT) 📗
— Пусть еще немного выпьет, — посоветовала Жюдит, стараясь отогреть в ладонях ледяные руки молодого человека.
На этот раз Пьер сам сделал несколько глотков. Он вздрогнул, словно его ударило током.
— Мне уже лучше, — произнес он. — Спасибо… мне… мне жаль, что я вас побеспокоил…
— Не говори глупостей! Что случилось?
— Точно не знаю… Я сегодня задержался в Порт-Марго, заговорился с господином Берне; он оставлял меня ужинать, но я не согласился — не хотел, чтобы мать и сестра беспокоились, и так уже было поздно. Когда я вернулся, то увидел… о, господин Жиль, в доме все так перевернуто, словно там шло сражение. Моя мать лежала на полу возле кровати, бездыханная. Наверное, она пыталась защищать Мадалену…
— Но с чего ты взял, что сестру похитили?
— Вот, посмотрите, это лежало на столе.
Пьер вынул из кармана и протянул Жилю сложенный клочок бумаги.
«Девка у меня, Турнемин, — прочитал тот. — Если не хочешь, чтобы я отдал на забаву своим ребятам, не пробуй нас преследовать. Я сам укажу день и час, когда ты сможешь ее забрать.»
И подпись — Симон Легро…
Кровь бросилась Жилю в голову. Он в ярости скомкал листок и хотел уже его бросить на пол, но Жюдит забрала у мужа наглое послание.
— Дайте мне! — сказала она. И добавила, прочитав написанное:
— Что вы собираетесь делать?
— А что я могу сделать? — завопил Жиль. — Ничего! Я ничего не могу предпринять! Этот подлец убил женщину практически под моей крышей, другую похитил, но и этого мало — я должен дожидаться его указаний, иначе…
— Вполне допускаю, что мысль об этом для вас непереносима, — тихо проговорила Жюдит. — Однако кое-что все же сделать можно…
— Что? Объясните, что? Стоит мне пустить по его следу своих людей, и…
— Разумеется. А потому не следует пускать по следу, как вы выражаетесь, «своих людей», достаточно и одного. Сам Господь дал вам в друзья человека, для которого самые запутанные следы — открытая книга, он пройдет так, что трава не шелохнется под ногами, ни один лист не согнется, он может становиться невидимым. У вас есть Понго, как же вы осмеливаетесь жаловаться на вынужденное бездействие? Куда делся ловкий Кречет со всем своим умением устраивать засады?
Жиль посмотрел на жену так, словно видел ее впервые: он был сражен ее решимостью.
— И это говорите мне вы? Неужели вас беспокоит судьба несчастной девушки?
— Прежде всего меня беспокоит судьба «Верхних Саванн». Вы что же, не понимаете, чего хочет добиться Легро с помощью этого шантажа?
Не догадываетесь, какую он запросит цену за то, чтобы вернуть вам ее живой… и невредимой?
Только ловкость Понго может нас спасти. Так чего вы ждете?
— Вы правы… Тысячу раз правы! Понго! Понго!
И Жиль бросился вон из дома, оставив в комнате Жюдит и Пьера.
— Госпожа Жюдит, — произнес молодой человек срывающимся голосом, — не хотите же вы сказать, что Легро осмелится требовать поместье в обмен на жизнь моей сестры?
— В этом нет сомнений, бедный мой Пьер. Так оно и есть. Ведь именно обладание плантацией — цель этого человека, все, что он делал с момента нашего приезда, направлено на это. Но не надо так убиваться. Мадалене ничто не угрожает, пока Легро не сообщил свои условия моему мужу, а тот их не отверг… чего он, впрочем, никогда не сделает. Нужно опередить негодяя, а это благодаря умению Понго вполне возможно, поверьте…
Сегодня на ночь останетесь в доме. Я распоряжусь, чтобы вам приготовили комнату…
— Нет, благодарю вас. Я не оставлю тело матери.
— В разгромленном доме? Ни в коем случае, Пьер. Я позову Дезире и служанок, и мы принесем вашу бедную матушку сюда. Уверяю вас, ей воздадут все почести, будут соблюдены все ритуалы, которые приняты у нас в родном краю, в Бретани. Ночное бдение состоится в библиотеке.
Напоминание об обычаях родной земли переполнило чашу — из сухих глаз Пьера брызнули слезы. Жюдит всего несколькими словами стерла разделявшую их социальную дистанцию, теперь они были просто земляками, о чем Пьер и помыслить не мог. Она сказала «в родном краю, в Бретани», и словно гранитные скалы, подставлявшие испокон века щеки зеленым слезам океана, распахнули пасть своих пещер и впились в этот тропический остров, утверждая свою власть и превосходство.
Он молча взял молодую женщину за руку и прижался к ней мокрым лицом.
— Да благословит вас Господь! — сказал он на бретонском наречии той, что только что признала себя его сестрой по родству земли. — Бог не позволит, чтобы ваш дом стал ценой жизни Мадалены…
Через час, когда служанки под руководством Жюдит затягивали белым полотном стены библиотеки, Понго, долго изучавший следы в разгромленном жилище Готье, отправился в путь — в руке у него был фонарь, за поясом длинный нож и томагавк. Он снял белую одежду плантатора, снова надел свои замшевые штаны, в которых ходят индейцы, и мягкие мокасины: в них он ступал беззвучно, как кошка.
Глубокой ночью Анну Готье одели в парадное платье с бархатной тесьмой и золотой вышивкой, кружевной чепец, скрывший рану на голове, положили на погребальное ложе и зажгли чуть не все свечи, какие имелись в запасе.
Посмотрев на одеревеневшее, наряженное в великолепный бретонский костюм тело женщины, вся жизнь которой сводилась к молчаливому послушанию, Финнеган озабоченно качнул головой.
— Немедленно пошлите за аббатом Ле Гоффом, — посоветовал он. — Пусть приезжает утром, ее нужно похоронить как можно быстрее.
— Утром? Зачем такая спешка? — спросила Жюдит и положила в ноги покойной ветку жасмина.
— Ночь очень теплая, а днем будет и вовсе жарко. Кровь из раны почти не вытекала. Уже через несколько часов лицо почернеет… я уж не говорю о запахе.
— Ее нельзя хоронить, пока не вернется дочь, — сказал Жиль — он как раз вошел в комнату и слышал последние слова.
Врач спокойно посмотрел на него.
— Когда вернется девушка, нам неизвестно, а вот что завтра к вечеру ты сам не сможешь смотреть на тело ее матери, это я гарантирую…
— Я сделаю, как ты говоришь, Лайам, — оборвала их Жюдит. — Немедленно пошлю Купидона за аббатом Ле Гоффом. А потом объясни все Пьеру.
— Не утруждайте себя, — произнес со вздохом Жиль. — Я займусь этим сам.
И он пошел искать Пьера не только потому, что его надо было найти, но и потому, что торопился покинуть любимую библиотеку, где на время поселилась смерть. И еще ему было невыносимо встречаться с бесстрастным взглядом Жюдит.
Он не понимал, что таится на дне ее бездонных черных глаз. Почему они так блестели — от сдерживаемых слез? И что было в них, когда Жюдит смотрела на мужа: гнев, жалость или безразличие?
Да и куда ему разгадать тайные помыслы супруги, если он в собственных чувствах не в силах был разобраться? Он просто сходил с ума, когда представлял себе нежную, хрупкую, светлую Мадалену в руках Легро. Воображение рисовало ему такие страшные картины, что он готов был волком завыть в ночи. Он должен спасти девушку, вырвать ее из власти этого негодяя, прежде чем тот присвоил себе то, о чем сам он. Жиль, не осмеливался просить на коленях… Он должен, если хочет еще хоть раз заснуть спокойно…
А между тем на ум ему приходили тяжелые, как пророчества Кассандры, слова Жюдит. Неужели действительно придется отдать «Верхние Саванны» подлецу, который не останавливается «ни перед каким преступлением? „Верхние Саванны“ вместе с тремя сотнями работников, которые создавали богатства плантации и которых она кормила? Нет, это невозможно! Нельзя допустить, чтобы вернулся Легро со своими палачами, кнутами, орудиями пыток, чтобы он снова посадил манцениллу — пожирательницу человеческой плоти, чтобы изгнал мир и свободу из этого уголка, только что обретшего покой, и принес взамен страх, насилие и ненависть… И все же, если Понго не справится с поручением, не успеет вовремя, они не смогут обложить зверя в его логове, волей-неволей придется решать: отдать свою землю, дом, который Жиль любил больше жизни, или обречь Мадалену на смерть после самых страшных надругательств. Этого он тоже не мог допустить. Что же делать?
