Царица Шаммурамат. Полёт голубки (СИ) - Львофф Юлия (читать книги полностью без сокращений бесплатно .TXT) 📗
«Лицом и нравом ты похожа на девушку из благородной семьи. Как видно, в тебе возобладала кровь твоей матери: ты умна, красива и, быть может, так же, как она, отчасти мечтательница», — эти слова, произнесённые Илшу в последнем напутствии Ану-син, подтверждали, что в прошлом он хорошо знал её мать. И хотя на вопрос об её отце он сказал, что и сам хотел бы знать ответ, Ану-син не поверила ему. Старый жрец, хитрый и осторожный, продолжал хранить чужую тайну. Что до жрицы Ишхары, посвятившей её в сан «избранной»…
«За многие сотни лет существования в подполье сменили одна другую сотни верховных жриц. Были среди них и такие, которых называют «избранными». Но о них я расскажу тебе в другой раз», — с туманным намёком обещала ей Сидури. Ану-син, помня об этом обещании, решила, что время его исполнения настало.
— Как тебя зовут? — отвлекшись от своих раздумий, обратилась Ану-син к чужеземному купцу. Тот как раз гадал над своей участью: накажут его за вторжение на женскую половину дома или всё же отпустят на все четыре стороны живым и невредимым?
— Сострат, моя почтеннейшая и самая милосердная в мире госпожа, — ответил купец со смиренным видом, по-прежнему стоя на коленях и согнув спину. — Моё имя известно на всех карумах на обоих берегах Быстрой реки, впрочем, как и на берегах Великой реки тоже. Да и у себя на родине, в Эгине, я человек уважаемый и довольно обеспеченный. Мои торговые дела идут хорошо, — хвала богам! — и я знаю толк в товарах, которые в нашей, купеческой, среде принято называть «всё для прихоти обильной». Если у тебя, добрейшая госпожа, есть какие-нибудь особенные желания, я в лепёшку разобьюсь, но достану нужный тебе товар хоть из-под земли. Ткани, украшения, мази, благовония, пряности, редкая посуда из финикийского стекла, слоновая кость из далёкой Мелуххи, ценная мебель с Кедровых гор — всё это станет твоим! Ты только намекни — и я тотчас исполню любую твою прихоть! Ты только скажи, что желаешь чего-то прямо сейчас, и я вмиг обернусь ветром, чтобы слетать за твоим желанием и вернуться с ним обратно — чтобы снова припасть к твоим ногам!
Ану-син нетерпеливо и вместе с тем величественно взмахнула рукой, чтобы прервать словоохотливого уроженца Эгины.
— Всё, что я сейчас желаю, это знать, кто из твоих покупателей отправил тебя к моему дому? — спросила она таким голосом, от которого купцу стало трудно дышать, и так посмотрела на него, что у того ноги будто приросли к полу.
— О милостивая моя госпожа, — залепетал Сострат, вжав голову в плечи, — а мне ведь неведомо имя того человека… Раз в месяц он появляется в моей лавке на каруме у Арбельских ворот, берёт нужный ему товар, аккуратно расплачивается за него и уходит… Иногда он разговаривает со мной, шутит и смеётся, а порой скажет два-три слова — и всё, больше из него не вытянешь… Вот сегодня он был улыбчивый и разговорчивый, сказал, что выхлопотал для меня встречу с хозяйкой дворца — и указал на твой дом, госпожа…
— Ладно, — поколебавшись мгновение, сказала Ану-син, — я тебе верю, тамкар.
Сострат, ещё толком не понимая, каким будет решение знатной госпожи, чей прекрасный лик ему довелось увидеть, продолжал стоять перед ней на коленях. Ах, если бы только она отпустила его восвояси подобру-поздорову, он доказал бы, что его слова об умении оборачиваться ветром не пустое хвастовство! Так бы и вылетел из этого дома, чтобы впредь обходить его десятой дорогой!..
Тем временем Ану-син и вправду раздумывала над тем, как ей следует поступить с чужеземным купцом, которого вряд ли можно было назвать скупым на слова. Поступать с ним так, как это было с Хинзури, Киссаром и эламитом, которые бесследно исчезли по той причине, что стали опасны для неё, она не хотела. Может, потому, что этот тамкар показался ей безобидным и забавным; может, потому, что на родине у него осталась семья и дети, которым он обеспечивал безбедное существование; а может, потому, что этот человек когда-то оказался среди тех, кто спас её мать…
— Послушай, Сострат, — наконец, приняв решение, заговорила Ану-син, — ты должен знать, что я могу быть жестокосердна к тем людям, которые отказываются подчиняться моей воле. Ты нарушил ассирийский закон, когда вторгся в женские покои и увидел меня, замужнюю женщину, с открытым лицом и оголённой грудью. Если бы мой муж и господин был дома, он велел бы отрубить тебе голову или посадить тебя на кол. Я же даю тебе возможность уйти из моего дома живым и невредимым, но ты должен немедленно покинуть Ниневию. Мой слуга проводит тебя до гавани, где ты сядешь на первый же корабль, отплывающий по реке в Великое море*. Возвращайся к себе домой, тамкар, и больше никогда не появляйся в этих краях, если, конечно, хочешь дожить до старости.
Сострат повалился ей в ноги; по его лицу катились слёзы.
— О милосердная… о моя госпожа, я буду неустанно молить богов о твоём благополучии и счастье твоей семьи, — говорил он, не в силах сдерживать рыдания, рвавшиеся из груди: это были слёзы радости — ведь ему повезло избежать страшной смерти на чужбине.
Когда по зову Ану-син в покои явился Кумарби, она велела ему поставить тамкара на ноги и сопроводить его до ниневийской гавани.
— Только не вздумай обмануть меня! — предупредила Ану-син эгинца, который шёл к двери нетвёрдой походкой, вцепившись в руку молодого евнуха. — Знай: мои люди будут следить за тобой даже тогда, когда ты подумаешь, что о тебе здесь забыли!
Сострат поклялся именами богов, своих и месопотамских (кого вспомнил), что останется в Эгине до конца своих дней, а, проходя мимо тюков ткани, на мгновение задержал на них взгляд. Эта сделка, которая могла принести ему приличную прибыль, неожиданно оказалась убыточной и его последней сделкой в землях Двуречья. Несмотря на жгучую досаду, грек нашёл в себе смелость напоследок притвориться щедрым дарителем.
— Милостивейшая госпожа, — обратился он к Ану-син, провожавшей его задумчивым взглядом, — позволь преподнести тебе все эти чудесные ткани в знак благодарности.
В ответ Ану-син молча кивнула головой, принимая подарок. Потом она взглядом велела Кумарби задержаться: молодой евнух без труда разгадал её желание остаться с ним наедине.
— Проследи за тем, чтобы этот человек взошёл на борт корабля, и убедись, что он покинул Ниневию, — сказала ему Ану-син. — А затем отправляйся в храм Иштар, Дарующей воду, и передай Илшу и жрице Сидури моё приглашение. Скажи им, что я буду счастлива видеть их в своём доме…
Месопотамия — от греч. mesos — «средний, находящийся между», potamos — «река» — Междуречье, Двуречье.
Великое море — совр. Средиземное море.
Глава 18. Безрассудство любви
Разговор с эгинским купцом не прошёл даром для душевного покоя Ану-син. Неразгаданные тайны, недосказанность близких ей людей и туманные намёки томили её; она чувствовала, что появление Шамхат в её жизни не было случайным, что эта женщина оставила свой след в её прошлом и теперь могла как-то повлиять на её будущее. С одной стороны, благодаря Шамхат сбылась мечта Ану-син: она стала матерью двух очаровательных малышей; с другой, Шамхат, по словам жрицы Ураша, могла быть опасной для них, а может, и для самой Ану-син. Царская наложница испытывала к ней неоднозначные чувства: как будто желала ей добра и вместе с тем не скрывала враждебности, видя в ней свою соперницу. То состояние счастья, которое не оставляло Ану-син в течение последних месяцев, внезапно сменилось отчаянной тревогой, и она старалась угадать ожидавшую её судьбу.
Ану-син пеленала младенцев, когда в её покои вбежала запыхавшаяся Аратта с пылающими от волнения щеками.
— Бэллит, — крикнула она, — не угодно ли тебе спуститься вниз? Там тебя ждут!
— Кто?
— Один очень важный с виду человек, может, придворный. Он не назвал своё шуму. Но, если я не ошибаюсь, он приехал за тобой: я видела во дворе, перед портиком, крытые носилки.
Ану-син быстрым движением накинула на голову покрывало и на мгновение в нерешительности замерла перед богато разукрашенной колыбелькой. Близнецы, сытые, в чистых пелёнках, засыпали — ей даже не пришлось убаюкивать их, напевая те колыбельные, которые в детстве ей пела Баштум.
