Игра - Джойс Бренда (книги серия книги читать бесплатно полностью txt) 📗
Она посмотрела на него, смахивая слезы. Он поднял руку, сжатую в кулак.
— Разве вы не довольны, жена, что ваш муж, сын Шона О'Нила, вскоре умрет? И предоставит вам свободу, чтобы завлечь в свои сети благородного и безгрешного Джона Хоука. Если вы этого уже не сделали.
Она прикусила губу, печально глядя на него. По ее щеке катилась одинокая слезинка.
— Мне очень жаль. Он окаменел.
Она повернулась и подняла руку, чтобы стукнуть в дверь, вызывая тюремщика.
— Не надо! — воскликнул он, бросаясь к ней и хватая ее за руку. Она не шевельнулась.
— Катарина! — страдальчески прошептал он. Теперь ему было безразлично ее предательство. Осталось одно — она здесь, настоящая Катарина, не воображаемая, и она сказала, что сожалеет. Все же он романтичный болван. — Катарина, почему вы пришли? — с надеждой спросил он.
Она медленно повернулась к нему. Их тела почти соприкасались.
— Я пришла сказать… я не хочу, чтобы вы умирали, — чуть слышно произнесла она.
Надежда захлестнула его.
— Вам не все равно?
— Да… Лэм, — сказала она, дрожа всем телом. Он протянул руку и обхватил ладонью ее лицо — это единственное на свете лицо, которое являлось ему много лет, с того самого дня, когда он впервые увидел ее. Он был грязен и оборван, но удержаться от того, чтобы ее не поцеловать, оказалось невозможно. Он коснулся ее губ своими, осознавая теперь жаркую неодолимую силу своей любви, любви, в которую он отказывался верить, которой не желал, любви, рабом которой он стал и оставался теперь, которая направляла все его действия, которая предопределила его игру и свела их обоих вместе в это мгновение в каземате лондонского Тауэра.
Губы Катарины дрожали под его губами.
Лэма охватила страсть — жаркая, огромная. Сотрясаемый ею, он обхватил плечи Катарины, думая только о том, чтобы взять ее, завладеть ею, приковать к себе силой и мощью своего тела точно так же, как она приковала его своей красотой, своей гордостью, своим умом и решительностью.
— Катарина, я хочу вас.
Еле держась на ногах, она впилась в его плечи, прижимаясь к нему всем телом, заглядывая в его глаза, шепча его имя и бесконечно повторяя:
— Да, да, да.
Он обхватил ее руками, со стоном прижимаясь лицом к ее шее, наслаждаясь жаром, пульсирующим между их телами. Он мог умереть, несмотря на свою решимость остаться в живых.
— Лэм, я так боюсь. — Покачиваясь, она прижималась к нему, целуя его лоб, зарываясь пальцами в его волосы. — Я хочу вас, милый. Я не могу жить без вас.
Все преграды, которым он окружил свое сердце, рухнули от ее слов. Лэм заглянул в ее зеленые глаза. Это было не притворство, не игра. В ее глазах бурлило желание и еще что-то, гораздо более сильное. Нечто вечное, нечто необратимое. То, чему с самого начала суждено было случиться. Нечто, предопределенное судьбой, против которой бессильны два человеческих существа.
У него готовы были вырваться слова: «Я люблю вас. Всегда любил, и всегда буду любить».
Он жадно накрыл ее губы своими, его руки не менее жадно ощупывали ее всю, исследуя каждую линию ее тела, наслаждаясь ею. Его ладонь прижалась к ее животу, и он вдруг замер.
Живот был твердый, круглый и выступающий.
— Да, Лэм, у нас будет ребенок, — то ли засмеялась, то ли зарыдала Катарина.
Он поднял голову, недоуменно глядя ей в глаза, в то время как его ладонь еще несколько раз погладила ее выпуклый живот. Он выглядел ошарашенным.
— Мой ребенок, — хрипло прошептал он. Сквозь завесу шока проникло пронзительное ощущение радости: Катарина носит его ребенка.
Их глаза встретились, и хотя она плакала, на ее лице светилась улыбка.
Его радость угасла. Он уставился на нее, вспоминая свое детство — все, до мельчайших подробностей.
— О Господи, — сказал он, разрываемый ощущениями неизбывного счастья и полной безнадежности.
— Вы не рады. — Ее улыбка пропала.
Он отступил на шаг.
— Вы не понимаете. — Он вдруг снова стал мальчиком, которого переполняла боль, снова слышал жестокие, издевательские поддразнивания: ублюдок Шона О'Нила.
Она дотронулась до него.
— Я понимаю, Лэм, и я защищу этого ребенка. Он не будет страдать, как страдали вы, клянусь вам.
— Вы не можете помешать свету презирать его, и вам ничем не изменить того факта, что он мой сын.
Она ничего не сказала.
— Что вы собираетесь делать? Она побледнела.
Он снова вспомнил ее предательство, вспомнил, до чего она умна, до чего решительна.
— Что вы задумали, Катарина?
— Королева в ярости. Хоук говорит, что вас повесят. Хоук. Джон Хоук, ее другой муж.
— Я еще не умер, Кэти. И не собираюсь умирать в ближайшее время. Или вы меня уже похоронили?
— Я не хочу, чтобы вы умирали!
— И я не умру. Я сбегу из тюрьмы, вернусь на море и завершу начатую мною игру. Слышите, Катарина? — выкрикнул он. — И вы будете со мной. Вы и ребенок.
Она ничего не ответила. Ее молчание сообщило ему все, что ему требовалось знать.
— Вы моя жена, — сказал он, тяжело дыша. Внезапно он почувствовал, что не может этого выносить — свое заточение, свою беспомощность, — и его охватила слепая ярость. Он резко взял ее за подбородок и повернул ее лицо к себе. — Он спал с вами, Катарина? Спал или нет?
Она отрицательно покачала головой. Лэм не почувствовал облегчения. Она обманывает его, будь она проклята! Ему показалось, что стены темницы сдвигаются, сжимая его. Он остро ощущал состояние полнейшего бессилия. От негодования его бросило в дрожь.
— Вы мне не ответили, Катарина.
— Нет! — испуганно выкрикнула она. — Хоук говорит, что вас повесят. Я делаю все, что в моих силах, чтобы этого не случилось, но я не знаю, выйдет ли у меня что-нибудь. Хоук говорит… — Она вдруг замолчала.
— Хоук, Хоук, Хоук… Что еще он сказал? — рявкнул Лэм.
— Он даст вашему ребенку имя, даже если это будет мальчик!
Ему все стало ясно. Будущее — ее будущее — с Хоуком. Они двое, уютно обосновавшиеся в Барби-холле. Его ребенок, растущий маленьким английским лордом, выряженный в дублет, рейтузы и шляпу с пером, обучающийся у лучших учителей, свободно владеющий французским и латынью, чувствующий себя как дома и в сельском особняке, и при дворе. И конечно, будут и другие дети, маленькие мальчики и девочки — те, кого со временем Катарина даст Джону Хоуку, как и подобает жене. Лэм ненавидел его.
В это мгновение он ненавидел и ее тоже.
С воплем ярости он повернулся и грохнул кулаком в стену. Катарина испуганно вскрикнула. Лэм снова и снова осыпал ударами стену, пока не почувствовал, как Катарина повисла на нем, рыдая.
Задыхаясь, Лэм уткнулся лицом в стену. Окровавленный кулак ужасно болел. Катарина обмякла, прижавшись к его спине. Ее сотрясали рыдания. Он ощущал слезы на собственных щеках. И первый раз в жизни он усомнился в себе.
Ему предстояло потерять все. Свою женщину, своего ребенка, свою жизнь.
И вдруг в нем проснулась какая-то неведомая сила.
Страх оставался, но его сердце наполнилось решимостью. Он должен обрести свободу — и обретет ее. Он вырвется отсюда, прежде чем Катарина совершит немыслимое и вернется к Джону Хоуку. Он не допустит, чтобы она отдала себя Джону или кому-то другому, надеясь добиться свободы для него. Он не позволит ей стать жертвой на алтаре политических игр, иначе он сам окончательно сойдет с ума.
Глава тридцать вторая
Хоукхерст
Прошел ровно год с того времени, как Катарина впервые посетила Хоукхерст. Тогда она была обручена с Джоном Хоуком. Казалось, с тех пор минула целая вечность. Она вспомнила, какой была простушкой как в отношении к жизни, так и в отношении к людям. Ей казалось, что с того времени она повзрослела лет на десять, не меньше.
Теперь она возвращалась в Хоукхерст при обстоятельствах, о которых тогда не могла бы даже помыслить.
Они медленно ехали по грязной ухабистой дороге, извивающейся среди пустошей. Хотя большую часть прошедшей недели Катарина ехала в экипаже, сегодня она настояла на том, что поедет верхом. Хоук нехотя согласился. Год назад эти овеваемые ветром серые пустоши казались Катарине живописными и даже романтичными. В этот раз они были заброшены и негостеприимны.
