Притворщица - Холбрук Синди (книги бесплатно полные версии TXT) 📗

— Ну же, смелее, — негромко подбодрил ее стоявший рядом Терренс.

Трудно сказать, был ли он рядом с Изабель для того, чтобы поддержать ее, или просто следил, чтобы его протеже не сбежала в последнюю минуту.

— Это только песенка, Изабель! Всего одна песенка!

Изабель мучительно сглотнула.

— Всего?

— Неважно даже, если ты что-то забудешь. — Он ободряюще положил руку на ее плечо. — И играть тебе ровным счетом ничего не нужно.

— Только спеть, — машинально кивнула Изабель. Теперь ее охватила нервная дрожь. Она уткнулась в грудь Терренса и прошептала: — Я не смогу. Не смогу.

Он энергично встряхнул ее за плечо.

— Сможешь. Еще как сможешь. Ты должна. Антонио поставил тебя в программу. Назад хода нет!

Изабель задрожала еще сильней, зубы ее стучали.

— Я д-должна. И н-назад х-хода н-нет…

Терренс нахмурился.

— Изабель!

— М-м-мм? — простонала она.

Он взял ее за подбородок, поднял вверх лицо.

— Изабель!

— М-м-м… Что?

— Успокойся же наконец. Ничего страшного не произойдет. Да и зрителей сегодня совсем немного.

Она вяло покачала головой.

— Неважно. Все равно я сейчас упаду в обморок.

— О господи! — воскликнул Терренс. — Этого еще не доставало!

Изабель молча уставилась на него, прислушиваясь к звону в ушах.

— Держись, милая! — Терренс бросил быстрый взгляд на сцену. — Соберись! Твой выход!

— А если я все-таки упаду?

— Дьявольщина! — буркнул Терренс. Он быстро вытащил из кармана плоскую фляжку и торопливо открутил крышечку. — Вот, выпей это. Должно помочь. Говорят, всем актерам помогает!

— П-помогает? — отрешенно повторила Изабель. Рассеянно она поднесла фляжку к губам и сделала большой глоток. Бренди огненным шаром покатилось по ее пищеводу.

— У-ух! — выдохнула она.

— Это должно тебя согреть и успокоить, — заверил Терренс и поспешно отобрал у нее заметно полегчавшую фляжку.

— Успокоить? — недоверчиво переспросила она, прислушиваясь к огненной буре, бушующей у нее в животе.

— А теперь глубоко подыши и успокойся, — посоветовал Терренс.

— Не могу, — ответила Изабель, но тут же принялась дышать — быстро, нервно.

— О боже, они уже закончили! — ахнул Терренс, провожая глазами уходящих со сцены актеров. — Твой выход!

— Мой выход, — безразлично повторила она. Затем выхватила из рук Терренса фляжку и жадно прильнула к ней.

— Изабель! — воскликнул он.

К ним подбежал Джек, помощник режиссера, и быстро прошептал:

— Изабель, на сцену!

— О-о! — простонала она, возвращая Терренсу опустевшую фляжку.

— Все будет хорошо, — напутствовал ее он.

Затем Терренс взял ее за плечи и вытолкнул из кулис на ярко освещенную сцену. Изабель услышала неясный гул зрительного зала. Да они же сейчас разорвут ее на клочки!

Она мертвой хваткой вцепилась в бархат кулисы.

— Нет!

— Да! — рявкнул Терренс.

Он оторвал ее от кулисы, подтолкнул вперед, и Изабель оказалась одна — совсем одна на огромном пустом пространстве, залитом светом софитов.

Ее охватил ужас. Из черной глубины зала на нее смотрели лица — сотни, тысячи, миллион лиц! Она видела их словно сквозь туман. Откуда-то издалека, из другого мира, до нее донеслись слабые звуки музыки.

Затем они умолкли, и наступила мучительная пауза.

— Ты пропустила вступление, — зашипел из кулис Терренс.

Вновь заиграл рояль, Изабель стояла как вкопанная, совершенно не представляя, что она должна делать. В зале послышались смешки. Аккомпаниатор отчаянно колотил по клавишам, повторяя вступление снова и снова.

Наконец Изабель показалось, что она сумела уловить нужную фразу. Она глубоко вздохнула и принялась петь. Собственно говоря, пением это назвать было трудно. Вой мартовских котов на крыше, вечернее кваканье лягушек в пруду, скрип колес на телеге нерадивого хозяина с большим правом могли бы называться музыкой, нежели те звуки, которые издавала Изабель.

Смех в зале нарастал, превращаясь в хохот, но Изабель, согретая содержимым заветной фляжки, не слышала его. Расхрабрившись, она отважно полезла в верхнюю октаву и завизжала, словно садовая пила.

— Двигайся! Не стой как истукан! — донесся из кулис яростный шепот Терренса.

Изабель неловко проковыляла налево, отчаянно выкрикивая текст песенки. Напрасный труд! В зале стоял такой шум, что перекрыть его не смог бы и артиллерийский полк.

Ну, хватит! Пожар, зажженный бренди, продолжал бушевать в груди Изабель. Она презрительно взмахнула рукой в сторону публики и направилась к правой кулисе.

Но далеко не ушла. На сцену неожиданно выскочил Терренс и крепко схватил беглянку за руку. Уловив тональность, он запел низким баритоном слова, предназначавшиеся композитором для нежного женского сопрано:

— «Любовь моя нежнее роз…»

Со слухом у Терренса было все в порядке. Вконец опешившая Изабель стала подпевать ему. Терренс дождался конца куплета и коротко приказал:

— Пой!

— «Любовь моя нежнее роз…» — подхватила Изабель. Внезапно Терренс сделал с нею пируэт. Голос Изабель дрогнул и завибрировал. Сцена поплыла у нее перед глазами, и стало непонятно, где лево, а где право. Видя, что Изабель вот-вот упадет, Терренс бросился на колени, прижимая к полу подол ее платья. Затем залихватски тряхнул волосами и стал по-цыгански отбивать ритм, колотя себя по груди ладонями. Так они и допели до конца последний куплет.

Когда все закончилось, Терренс вскочил с колен и высоко поднял вверх руку Изабель. Зал ответил им дружным хохотом и свистом. На мгновение Терренс отпустил ее и тут же протянул ей руку, желая вывести героиню вечера на поклон. Она недоуменно уставилась на протянутую ладонь и растерянно заморгала, не понимая, что от нее требуется.

— Дай ему руку, Изабель, — донеслись подсказки зрителей из зала.

Она наконец сообразила, чего от нее хотят, и протянула Терренсу руку жестом куклы-марионетки.

Из зала донеслись новые возгласы, свист и мяуканье. Терренс учтиво принял руку Изабель и почтительно припал к ней с поцелуем. Совершенно растерявшаяся Изабель принялась яростно выдергивать ее, но Терренс не отпускал. Она удвоила усилия, и после сильного рывка оба они потеряли равновесие и растянулись на сцене.

Зал бушевал от восторга.

Наконец им удалось подняться с пола. Аккомпаниатор громко заиграл последние такты многострадальной песенки.

— Поклонись, драгоценная моя, — прошептал Терренс, выдавливая улыбку.

Изабель моргнула и впервые по-настоящему рассмотрела зал. Она скованно, неуклюже кивнула головой и стрелой метнулась в кулисы. Терренс не спеша поклонился и с достоинством покинул сцену.

— Как я благодарна тебе! — воскликнула Изабель, когда они оказались за кулисами. — Какой же ты отважный!

Он кисло улыбнулся.

— Ну что ты! Успех — всецело твой!

— Нет, это благодаря только тебе…

— Не стоит благодарности, — усмехнулся Терренс.

— С-спасибо! — Прежняя скованность уступила место возбуждению, и Изабель никак не могла успокоиться.

— Я же сказал: не стоит благодарности. — Он прислушался к шуму зала. — Они все еще беснуются. Надо бы выйти на поклон еще разок!

— Еще? — оглянулась на сцену Изабель. — Ну что же, пожалуй!

Она смело выбежала на сцену, отвесив возле рампы быстрый поклон, и упорхнула назад, в кулисы, где ее поджидал Терренс с кривой усмешкой на губах.

— А теперь, сэ-эр, — важно погрозила она пальцем. — Я…

— Ты хоть понимаешь, что только что состоялась твоя премьера?

Изабель опешила.

— Что?

— Только что состоялась твоя премьера!

Она округлила глаза, когда поняла, что страшное испытание уже позади. На самом деле, ведь она только что выступала перед зрителями. И они аплодировали ей, черт побери!

Внезапно к ней вернулся страх, который она испытала, выходя на сцену. Он пронзил Изабель с ног до головы, стальной рукой сжал сильно бьющееся сердце.

— Да… Ты прав, — слабым голосом отозвалась она. На нее навалились безразличие и усталость — словно она не пела сегодня, а целый день копала землю.