Обольщение - Джойс Бренда (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .TXT, .FB2) 📗
Женщина судорожно облизнула губы и хрипло прошептала:
– Вы чувствуете себя лучше? Жар спал, но вы остаетесь таким бледным, месье.
Доминик боролся с внезапно накрывшей его волной головокружения. Боже, каким же слабым он был! Несчастный наконец-то выпустил запястье женщины. Но нисколько не раскаялся в том, что напугал ее. Он хотел заставить ее нервничать, суетиться – так ею можно было с легкостью манипулировать.
– Я ощущаю боль, мадемуазель. Спина ноет, но – да, мне лучше.
– Вам выстрелили в спину, месье. Рана оказалась довольно серьезной, – тихо отозвалась она. – Вам было очень плохо. Мы боялись за вашу жизнь.
– «Мы»?
– Моя сестра, мои братья и я.
«Значит, в доме есть мужчины», – пронеслось в голове Доминика.
– И вы все заботились обо мне?
– Братьев сейчас нет дома. Главным образом за вами ухаживала я, месье, хотя и моя сестра, Амелия, помогала, когда не была занята заботами о маме.
Ее щеки зарделись еще сильнее.
Выходит, он один в компании трех женщин.
Доминик испытал облегчение, но лишь незначительное. Разумеется, он должен использовать эту ситуацию в своих интересах. Даже в таком, донельзя ослабленном состоянии он обязательно найдет какое-нибудь оружие, и три женщины не смогут противостоять ему – они не должны стоять у него на пути, ведь речь идет о его выживании.
– В таком случае, мадемуазель, я, по-видимому, целиком и полностью у вас в долгу.
Поразительно, но она в который раз покраснела и вскочила.
– Пустяки, месье.
Доминик изучающе посмотрел на нее. «А она весьма восприимчива к обольщению», – подумал он. И мягко спросил:
– Вы боитесь меня, мадемуазель?
Она выглядела всерьез взволнованной, но поспешила заверить:
– Нет! Конечно нет!
– Хорошо. В конце концов, бояться совершенно нечего.
Доминик медленно расплылся в улыбке. Недавно они целовались. А перед этим она наверняка раздевала его. Возможно, именно поэтому так нервничала?
Женщина прикусила губу.
– Вы так страдали, прошли через такие мучения! Теперь я ощущаю колоссальное облегчение оттого, что с вами все в порядке.
Интересно, много ли она знает о нем?
– Да, так и есть, мне уже намного лучше.
Доминик хранил спокойствие. Блеснула надежда, что она продолжит говорить и поведает, как же он оказался в этом доме, что произошло с ним после выстрела в Нанте.
Но она замолчала, и пристальный взгляд ее серых глаз не дрогнул ни на мгновение.
Доминик понял, что она вряд ли просветит его; в такой ситуации оставалось лишь попытаться ее разговорить.
– Мне очень жаль, что я расстроил вас. Слуги, несомненно, помогают, выполняя ваши поручения?
Она помедлила немного перед тем, как ответить:
– У нас нет слуг, месье. Только мальчик, конюх, но он приезжает к нам каждый день всего на несколько часов.
Услышанное принесло Доминику еще большее облегчение, но он по-прежнему был настороже.
– Почему вы так странно на меня смотрите? – хрипло вырвалось у женщины.
Доминик бросил взгляд на кисти ее рук, которые она так сильно сжимала на фоне своих белых муслиновых юбок. На пальцах не красовалось ни обручального кольца, ни кольца с бриллиантом – у нее не было вообще никаких украшений.
– Вы спасли мне жизнь, мадемуазель, так что теперь мне любопытно узнать о вас.
Ее изящные руки взлетели вверх. Она скрестила их на груди, будто защищаясь – или просто нервничая.
– Вы были в беде. Как же я могла не помочь? – заметила спасительница и, помолчав, добавила: – Вы не назвали мне свое имя.
Ложь сорвалась с его уст так же естественно, как дыхание.
– Шарль Морис. Я навечно у вас в долгу.
Женщина наконец-то улыбнулась ему.
– Вы ровным счетом ничего мне не должны, – твердо произнесла она и замялась. – Вы, должно быть, голодны. Я скоро вернусь.
Как только звук ее шагов постепенно смолк в коридоре, Доминик резко уселся на кровати и, отбросив укрывавшие его простыни, попытался встать. Боль тут же пронзила спину и грудь. Он застыл на месте, не в силах сдержать мучительный стон.
И комната закружилась перед глазами.
Черт побери!
Несмотря на мучения, Доминик не собирался снова ложиться. Ему потребовалось бесконечно много времени, чтобы попытаться побороть боль и справиться с головокружением. Оказывается, он был в намного худшем состоянии, чем предполагал. Собрав последние силы, медленно и осторожно он поднялся на ноги.
Вконец измученный, Доминик прислонился к стене. Понадобилось какое-то время, прежде чем комната перестала кружиться. Но вот перед глазами все успокоилось, и он, пошатываясь, направился к гардеробу. Внутри было пусто, и это встревожило Доминика. Где же его одежда?
Он снова выругался. А потом, по-прежнему еле волоча ноги, побрел к окну, но не смог удержать равновесие и опрокинул попавшееся на пути кресло. С трудом добравшись до окна, он вцепился в подоконник и стал пристально вглядываться в пространство между голыми, лишенными растительности утесами, в суровую даль, где плескался океан.
Доминик нисколько не сомневался, что смотрит на Атлантический океан. Он узнал серо-стальной цвет часто штормящих вод. А потом перевел взгляд на бледные утесы, пустынный, скудный пейзаж. Вдали виднелся силуэт одинокой башни. «Значит, это не Брест», – заключил Доминик. Окрестности очень напоминали ландшафт Корнуолла.
Эта местность славилась своими якобинскими симпатиями. Доминик отвернулся от окна, прислонившись к подоконнику, чтобы удержать равновесие. Перед ним оказался маленький стол с планшетом для письма, чернильницей и листом пергаментной бумаги. Доминик сделал два шага по направлению к столу, тяжело захрипел и схватился за его край, чтобы удержаться на ногах и не рухнуть на пол.
Брань в который раз сорвалась с уст Доминика. Он явно был не в состоянии убежать от кого бы то ни было, если возникла бы такая необходимость, – по крайней мере, в течение ближайших нескольких дней. Впрочем, если на то пошло, он был не в состоянии даже соблазнить свою спасительницу.
Его взгляд упал на пергамент. Она написала письмо по-французски.
Ужас охватил Доминика. Схватив бумагу, он жадно впился глазами в первую строчку.
«Мои дорогие друзья, я пишу, чтобы отпраздновать с вами недавние победы в Национальном конвенте, а в особенности – триумф принятия новой конституции, предоставляющей право голоса каждому человеку».
Так вот оно что, она относилась к проклятым якобинцам!
Она была врагом.
И Доминику снова стало нехорошо, слова тут же показались серыми на фоне светлой страницы. Тем не менее ему удалось прочитать следующие строчки.
«Наше Общество надеется, что впереди вас ждут новые победы над оппозицией. Мы хотели бы спросить у вас, каким образом можем и впредь помогать нашему общему делу установления принципов равенства и свободы во Франции, а заодно и по всей Европе».
Теперь слова быстро расплывались перед глазами, становились темнее, и Доминик уже не мог их разобрать. Он слепо уставился на лист пергамента. Выходит, она была якобинкой.
«Неужели она играет со мной в кошки-мышки?» – задался вопросом Доминик. Во Франции все вокруг шпионили за своими соседями, выискивая бунтарей и предателей. А вдруг такие же нравы царили в Великобритании? Что, если она, верная якобинцам, охотилась на мужчин, подобных ему? Пыталась распознать британских агентов, чтобы потом обречь их на верную гибель?
Или эта незнакомка просто-напросто сочла его французом? Что ж, теперь Доминику предстояло убедиться в том, что она не знает правды, даже не догадывается, что незваный гость ее дома – англичанин. Интересно, а как много она вообще знает? Известно ли ей, что раненый только что прибыл из Франции? Черт возьми, как же Доминику сейчас требовалось хоть немного информации!
Он покрылся испариной и стал задыхаться. Его охватило беспокойство – настолько сильное, что справиться с ним в нынешнем, измученном состоянии просто не представлялось возможным. Слишком поздно Доминик осознал, что пол под ногами был неровным, волнообразным. Бормоча под нос ругательства, он выронил из руки страницу.
