Цена наслаждения - Коул Кресли (онлайн книги бесплатно полные TXT) 📗
– На сей раз я с тобой согласен. – Грант сбросил на землю рюкзак. – Следи за тропой, – приказал он, наставляя палец на Йена, – да смотри не прозевай их.
– Чего не сделаешь ради общего блага, – ответил Йен и не замедлил опуститься в один из гамаков.
Грант осторожно ступил на полые бамбуковые перекладины, но они выдержали. Он поднялся и, откинув лоскут у двери, пригнулся, чтобы войти...
– Ты ничего не слышала? – Тори огляделась.
– Нет, но твои уши получше, чем мои. – Кэмми примерила шляпу и погляделась в осколок зеркала.
– Мне показалось, я слышала чьи-то шаги!
– Вряд ли. Как ты могла что-то слышать? Сюда никто не сможет проникнуть.
Тори расслабилась и откинулась на свой тюфяк, подложив под голову согнутую руку вместо подушки.
– Пожалуй, ты права. Мы приняли все меры предосторожности.
– Но зачем нужно было принимать еще одну? – проворчала Кэмми. – Зачем было переселяться из хижины?
Тори подобрала перо и стала лениво водить кончиком вверх и вниз по носу.
– Уходя от вора, лиса постоянно меняет нору.
Кэмми поджала губы и посмотрела на окружающие их мрачные стены сырой пещеры.
– Я считаю, что лучше бы лиса перехитрила вора.
Пусто.
Опять убежала. Неуловимая, как всегда. Грант закрыл на мгновение глаза, чтобы справиться с раздражением, потом снова открыл их и увидел книги, сложенные стопками в каждом углу. Он раскрыл одну, менее остальных подвергнувшуюся разрушительному действию времени. Многие страницы были помечены и заполнены записями на полях.
Его внимание привлекла перламутровая расческа, лежащая на столе из грубо струганного дерева. Пройдясь по комнате, Грант отметил, что пол не прогнулся даже под его тяжестью.
Взяв со стола резную расческу, он пробежал пальцами по ее полированной поверхности. На глаза ему попался длинный волос, отливавший в солнечном свете белым с золотом.
В одном углу комнаты стояла корзина со сложенным бельем, в другом – массивный сундук. Преодолевая сопротивление проржавевших петель, Грант приподнял крышку и заглянул внутрь. Там тоже оказались книги, среди которых он обнаружил увесистый журнал, перевязанный полоской льняной материи.
«Дневник Виктории Энн Дирборн, 1850 г.».
Читать его было бы недостойным вторжением в личную жизнь другого человека, но, несмотря на это, Грант осторожно раскрыл журнал в надежде найти в нем хоть какие-то сведения о том, кто и как выжил в той катастрофе. Читая первые страницы, Грант старался быть беспристрастным – он должен делать свою работу. Но впервые в жизни его усилия оказались безуспешными.
Он провел рукой по лицу, пытаясь отрешиться от страшной правды. То, что случилось с этой семьей, превзошло его худшие предположения. В его жизни была только одна реальная трагедия, а этой юной девушке на роду было написано сносить их одну за другой. Когда он дошел до того места, где она спрашивала себя, суждено ли ей потерять обоих родителей, у него сжалось сердце.
Дневник также подтвердил его предположения, что ее отец не покинул корабль. Дирборн был не только известным ученым, но имел репутацию человека чести – неудивительно, что он остался на тонущем корабле. Выходит, все, что здесь построено, создавалось не мужчинами?
Грант быстро пролистал дневник и прочитал о том, как Виктория планировала свое жилище. Значит, вот чьих рук это дело!
Он вернулся назад, почти к самому началу.
«Мы обнаружили в джунглях воду и фрукты. Когда мы возвратились из чащи, смеясь и празднуя наши находки, мама лежала так, словно спала. Но с тех пор как мы оказались здесь, первый раз за все время ее прекрасное лицо не было сковано болью.
«Виктория, твоя мама умерла», – прошептала мисс Скотт. Мама отправилась в страну вечного покоя, где никто больше не сможет ее напугать или обидеть. В тот день мне ужасно хотелось уйти вместе с ней, но я никогда бы не сказала об этом мисс Скотт».
Грант осторожно закрыл дневник и внезапно покраснел. У него было такое ощущение, словно он шпионит за кем-то. Все же это не помешало ему заткнуть журнал за пояс, прежде чем спуститься с лестницы.
Виктория была здесь не одна. Если мисс Скотт не умерла, сейчас на острове обитают две женщины. Заметив Гранта, ступившего на землю, Йен с любопытством спросил:
– Ну, как там внутри?
Грант не хотел признаваться, что убежище произвело на него чертовски сильное впечатление. Еще раз оглядев сооружение, он не мог не изумиться. Неужели все это спроектировала Виктория? Он внимательно изучал корни смоковницы, охватывающие хижину, – они уже начали оплетать ее вокруг основания, что намного повышало устойчивость. Грант заметил на дереве застарелые насечки ножом вокруг балок и понял, что так Виктория подгоняла плинтусы.
Поразительно. Девушка точно знала, какой глубины должен быть вырез, чтобы не погибли корни. Это была бесхитростная идея – предоставить природе делать свою работу. Удивительная продуманность деталей.
– Сделано прочно. – Грант решил не вдаваться в подробности. Он подхватил свой рюкзак и положил в него ветхий журнал.
– Стало быть, мы остаемся здесь? – Йен перекатился в гамаке.
– Мы возвращаемся на пляж.
– Скоро пойдет дождь, а эта хижина выглядит водонепроницаемой.
Грант покачал головой.
– Все равно мы возвращаемся.
Йен бросил на кузена нетерпеливый взгляд, сменившийся открытым вызовом, потом вскочил и стал отвязывать гамак, чтобы забрать его в качестве трофея. Грант не стал дожидаться и ушел вперед, остановившись только раз, чтобы напоследок оглянуться назад. Прочитав журнал, он понял, что заметки на полях книг были сделаны Викторией. Теперь ему не приходилось, как раньше, гадать, не разучилась ли девушка читать. Оказывается, она проштудировала все тексты. Грант находился под впечатлением ее ума, который теперь она использовала против них.
Когда они добрели до лагеря, Дули встретил их кофе и тушеным мясом. После заверений в доброкачественности пиши Грант наконец поел, но так и не почувствовал вкуса. После окончания этой дневной гонки боль в мышцах стала еще сильнее. Каждый дюйм его тела выражал свой протест. Грант добрался до своего тюфяка, раскатал его и лег. Хотя у него слипались глаза, он зажег фонарь и достал журнал.
Виктория начала писать его, будучи тринадцатилетней девочкой, при этом четкий стиль изложения явно находился в противоречии с ее юным возрастом. Описание похорон ее матери было лишено сентиментальности; у Гранта даже оставалось ощущение, что в тот момент, когда девочка описывала смерть матери, она не воспринимала это как реальность. Ему казалось, что он читает пересказ какого-то странного сна.
Заморосил дождь, и костер стал разбрасывать шипящие брызги, залетавшие на хрупкие журнальные страницы. Судя по всему, экипаж плохо подготовился к походной жизни на суше. Грант мог приказать доставить на берег просмоленную парусину, но это было бы признанием того, что они задержатся здесь больше, чем на одну ночь, а этого он вовсе не хотел.
Сдернув со спины китель, Грант заслонил им журнал.
«...Как только мелькнул парус, мы срочно переоделись во все лучшее и побежали к берегу. Экипаж, казалось, не ожидал встретить нас, но моряки держались учтиво. Капитан вел себя как джентльмен. В тот вечер все сидели на пляже вокруг костра. Матросы пили спиртное и постепенно становились все развязнее».
Грант перевернул страницу. То, что их корабль был на этой земле не первым, его явно озадачило.
«Первый помощник сел рядом с Кэмми и обхватил ее рукой. Кэмми оцепенела, она, похоже, не знала, что ей теперь делать. Когда мужчина попытался дотронуться до ее груди, она дала ему пощечину, и тут же вся компания затихла. К несчастью, я не успела встать между мужчиной и Кэмми, когда он ударил ее в ответ.
Удар был такой силы, что у нее сомкнулись зубы и треснула губа. Заставляя себя сохранять спокойствие, я помогла Кэмми подняться. Ее обидчику я сказала, что мы увидимся утром, так как сейчас очень устали. Потом я пожелала ему спокойной ночи, и мы с Кэмми медленно пошли прочь. Как только мы вошли в чащу, сзади раздался громкий крик: матросы собирались устроить охоту на нас, они смеялись и вопили. Мы слышали, как они выясняют между собой, кому достанется Кэмми, а кому, то есть я...»
