Волшебная сила любви - Мэтьюз Патриция (лучшие книги .TXT) 📗

Но вскоре откуда-то снизу донесся неясный звук – музыка, очень мягкая, едва слышная. Играли на каком-то незнакомом струнном инструменте. Мелодия тоже была странная, отдаленно напоминающая индийскую.

– Вот это один из старых павильонов. Всего их осталось четыре. Во времена моего деда их было не меньше дюжины.

– Как красиво, – проговорила Ребекка. Она держала Жака под руку. Они свернули с главной аллеи на более узкую, направляясь к искусно построенному сооружению, о котором как раз и шла речь. Павильон помещался на небольшом пространстве среди переплетений цветов и одичавшего винограда.

– Мы пытаемся поддерживать эти постройки в хорошем состоянии, регулярно ремонтируем их и подновляем роспись. – Жак оставил Ребекку у основания павильона и повернулся, чтобы помочь подняться Маргарет, а затем продолжил: – Отец никогда не делал попыток восстановить ландшафт острова в таком виде, в каком он был при его отце. Тем не менее мы прилагаем все усилия, чтобы держать аллеи в порядке, чтобы там можно было гулять и кататься верхом, а также следим за уцелевшими статуями и беседками. Все это мы стараемся сохранить для потомков.

– Просто восхитительно, – сказала Ребекка, слегка обмахиваясь веером. День только начинался, обещая быть ясным и жарким, а на этой небольшой поляне было очень влажно. Она чувствовала, как тонкая материя ее платья прилипла к спине, а между грудей скопились капельки пота.

Проснулись они с Маргарет поздно и после хорошего завтрака вышли на прогулку с Жаком. Первая обзорная экскурсия по ближайшим окрестностям.

Наблюдая за тем, как Жак помогает подняться Маргарет, как они вместе идут, Ребекка пришла к внезапному выводу: он относится к Маргарет с такой же предупредительностью и с тем же интересом, что и к ней, Ребекке. Это было настолько необычно, что девушка даже повеселела.

– Мне хотелось бы немного посидеть, – проговорила Ребекка, соблазнительно поглядев на него поверх своего медленно двигающегося веера. – Туда внутрь войти можно? Там достаточно чисто?

– Если даже там и недостаточно чисто, то зачем же здесь я? – отозвался он с мягкой улыбкой, которая почему-то всегда придавала ему слегка меланхолический вид. – Место для вас я обязательно расчищу.

Достав из кармана большой батистовый платок, он перепрыгнул через три ступеньки и начал смахивать пыль с деревянных скамеек.

Они уселись в тени под причудливо изогнутой крышей павильона, где оказалось немного прохладнее, и Ребекка решила пустить в ход один из своих главных приемов. Она посмотрела на Жака в упор, посмотрела так, как умела это делать только она. Обычно взгляд действовал безотказно: молодой человек немедленно начинал заикаться и краснеть. Однако с Жаком ничего подобного не произошло. Он спокойно стоял рядом и смотрел на нее с доброжелательным интересом.

– В своих письмах дядя Эдуард упоминал, что вы только недавно возвратились домой: вы служили офицером в американской армии. Он писал, что вы участвовали в Битве при Новом Орлеане [7]. Большое счастье, что вам удалось уцелеть и вы даже не были ранены.

Его лицо застыло и приняло отсутствующее выражение. Он едва заметно кивнул:

– Да, это верно. Я служил под началом генерала Эндрю Джэксона.

Маргарет незаметно толкнула Ребекку локтем в бок, и та поспешно добавила:

– О, Жак, я совсем не хотела напоминать вам о чем-то неприятном. Прошу вас, пожалуйста, простите меня. Мне бы только хотелось надеяться: вас не огорчает то, что мы англичанки. Живя в Индии, мы читали сообщения об этой войне в газетах, которые приходили из Лондона – правда, доходили они до нас очень поздно, – и все время переживали: как же это так, наш американский кузен и наши британские солдаты сейчас там сражаются друг против друга.

Жак полувопросительно вскинул одну бровь – Ребекка уже заметила эту его особенность.

– Потрясающе, Ребекка: вам так много известно о здешних событиях. Конечно же, то, что вы англичанки, для меня абсолютно ничего не значит, как, по-видимому, и для вас тот факт, что я американец. Главное – это наше родство и доброе расположение друг к другу.

Он перевел взгляд на Маргарет. Ребекка нашла это забавным: похоже, он решил уделять равное внимание им обеим.

– А вы, Маргарет, тоже интересуетесь политикой и войнами?

Маргарет покраснела.

– Нет. Боюсь, что нет. Должна признаться, перед любым насилием я испытываю только ужас и больше ничего, а политика мне не нравится. В Индии тоже достаточно проблем, о которых постоянно говорят, и избежать того, чтобы не слышать, как их обсуждают, мне не удается. В существовании большинства этих проблем я обвиняю политиков, а о том, что происходит в остальных частях мира, мне и вовсе знать не хочется.

Он серьезно кивнул:

– Пожалуй, вы поступаете мудро.

Его слова почти заглушил стук лошадиных копыт, который донесся со стороны главной аллеи. Ребекка повернула голову и успела заметить между деревьями силуэт крупного черного коня и спину всадника, пригнувшегося к луке седла.

– Кто это? – воскликнула она, когда конь с всадником скрылись из виду.

Жак улыбнулся:

– Я думаю, это Арман. Только он один на этом острове совершает такие конные прогулки.

– Ну а если бы мы в это время оказались на аллее? – спросила Ребекка. – Он поехал бы прямо на нас?

– О, не думаю, чтобы дело приняло такой ужасный оборот. – Жак беззаботно рассмеялся. – Хотя, конечно, он мог бы немножко напугать вас, милые дамы. – Заметив на лицах обеих девушек смущение, он поспешил добавить: – Не следует строго судить Армана. Для него езда верхом – это то же, что для некоторых мужчин алкоголь. Он скачет, чтобы снять напряжение и остудить гнев.

– Хм, – произнесла Ребекка, энергично обмахиваясь веером, – в таком случае он должен ездить верхом постоянно, потому что, с тех пор как мы здесь, он пребывает только в плохом настроении и никаком другом.

– Ребекка! – вырвалось у Маргарет. – Невежливо так говорить об Армане!

Ребекка пожала плечами:

– Наверное, невежливо, но тем не менее это правда.

Жак сделал рукой успокаивающий жест:

– Это действительно правда, но его гнев направлен не на вас, Ребекка, и не на вас, Маргарет. Прошу мне поверить. Просто он не желает находиться здесь, на острове, а отец считает, что он должен остаться по крайней мере еще на несколько дней. Арману остров не нравится, никогда не нравился. Он хочет жить в Ле-Шене.

Ребекка перестала обмахиваться веером и вопросительно посмотрела на Жака.

– Ле-Шен? По-французски это, кажется, означает «дубы». Что это такое?

– Одна из наших двух плантаций. Мы там выращиваем хлопок и немного индиго. Другая большая плантация, расположенная рядом, отведена под рис. Арман управляет Ле-Шеном, а я недавно получил задание от отца вести дела в Мидлмарше, в нашем рисовом владении.

– И обычно вы живете там, в Мидлмарше? – спросила Ребекка. Ответа она ожидала с некоторым опасением, потому что без Жака их жизнь на острове будет не такой интересной, как она уже себе ее нарисовала.

Он покачал головой:

– Пока там еще нет нормального дома, поэтому я постоянно живу здесь. Но это довольно близко, и я могу регулярно посещать плантацию, живя здесь, на острове, или в нашем доме в Саванне. В Мидлмарше построены только хижины для рабочих и надсмотрщиков, а также разного рода амбары.

– А в Ле-Шене? – спросила Ребекка, еще раз отметив про себя, что Молино очень богаты: две плантации, дом в Саванне и «Дом мечты».

– Там есть дом, но, конечно, не такой, как «Дом мечты». Это очень простой, небольшой дом, но Арману он, видимо, нравится. Во всяком случае, брат предпочитает жить там, а не на острове.

Ребекка покачала головой:

– Все-таки непонятно, почему ему не нравится Берег Пиратов. Здесь так мило. А ты как считаешь, Маргарет?

Маргарет кивнула:

– Здесь действительно очень мило, но, может быть, у Армана есть причины стремиться в Ле-Шен?