Сердце дикарки - Финч Кэрол (книги онлайн txt) 📗
– Ну так что, тебе нечего сказать мне? – попытался подстегнуть ее Кин.
Ей было что сказать, много всего, но как-то не находились подходящие слова. Не раз она представляла себе, как признается в своей любви, случись ему произнести слова, которые она так мечтала услышать. И вот теперь она смотрела прямо в глаза самой любви и не могла ответить, она была настолько потрясена его нежными словами, что, казалось, они парализовали ее.
Наконец Кин тяжело вздохнул, встал с кровати и зашагал к двери, решив вернуться в кабинет и налить себе чего-нибудь покрепче. Он отодвинул столик, но не успел взяться за ручку, как Алекса бросилась вперед и преградила ему выход.
Она подняла руку и с двусмысленной улыбкой начала расстегивать его рубашку. Нежные руки заскользили по широкой груди, чувствуя кончиками пальцев, как колотится его сердце. Алекса легко, игриво толкнула его в сторону постели.
– Не так быстро, мой прекрасный негодяй. Может, ты привык признаваться в нежных чувствах и быстренько сматываться, но я требую доказательства той страсти, в которой ты пытаешься меня заверить. Покажи, что только я, и никто другой, могу разбудить твое сердце и найти в нем любовь.
Кин покорился и с улыбкой позволил Алексе прижать себя к матрасу.
– Ты знаешь, как я ненавижу требовательных женщин. Мне бы хотелось, чтобы моя была нежной и покорной.
С бесшабашной улыбкой Алекса присела на корточки и расстегнула ему брюки.
– Давай-ка снимай штаны, – насмешливо-строго приказала она.
Кин поднял руки, сдаваясь без борьбы. Он пришел в восторг, услышав ее смех. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как она последний раз так самозабвенно смеялась.
– Я боялся, что именно так все и кончится. Когда мужчина говорит женщине, что любит ее, она немедленно пользуется этим. К утру я уже, наверное, стану настолько покорным, что не рискну выпить глоток воды, не спросив твоего разрешения.
Алекса взяла его брюки, небрежно поболтала ими у него под носом и отбросила в сторону. А когда снова повернулась к нему, ее серебристые глаза загадочно поблескивали и мерцали. Она наклонилась над ним, и у Кина дух захватило, ибо он знал, какая это пытка – ждать, когда ее мягкие влажные губы прижмутся к его губам. Он уже приготовился сдаться сводящему с ума прикосновению ее тела, но Алекса отодвинулась, оставив его на самом краю обрыва.
Она посмотрела на него с обожанием и улыбнулась.
– А знаешь ли ты, как я люблю тебя, Кин? – прошептала она, покусывая мочку его уха.
– Нет, скажи мне. Я часто думал, как ты ко мне относишься, – выдохнул он, упиваясь звуком своего имени.
– Мне кажется, я полюбила тебя в ту ночь, когда увидела, как ты стоишь в тени своей хижины и смотришь так, будто я тебя неимоверно забавляю. И неизвестно как, но сразу поняла, что никогда не смогу забыть ни твое лицо, ни прикосновение твоих губ. – Алекса провела пальцем по лучикам-морщинкам вокруг улыбающихся глаз и легонько поцеловала в самый кончик носа. – Просто это моя упрямая гордость лишила меня дара речи. Я никогда раньше не была влюблена, поэтому не могла разобраться в собственных чувствах. А когда попыталась честно сказать тебе о них, ты так разозлился, что я предпочла помалкивать, чем терпеть страдание неразделенной любви.
Кин притянул Алексу к себе. Свободной рукой провел по грудям, пощекотал розовый сосок. Потом снова, опустил голову на подушку и открыл горящие синим пламенем глаза.
– М-м-м-м. Ты просто сводишь меня с ума, так я хочу тебя, женщина. Каждый раз, когда прикасаюсь к тебе, меня пожирает пламя. Оно горит так яростно, что прожигает огненные тропы к самому сердцу, и мне не удается погасить этот огонь. Неужели это и есть любовь?
– Если нет, то мы, наверное, больны чем-то чудовищным и неизлечимым, – прошептала Алекса и прижалась к его груди. – Люби меня, Кин… за все те ночи, когда хотела тебя, но спала одна… за все те ночи, когда молча плакала до тех пор, пока не засыпала в слезах, думая, что ты любишь другую.
Их глаза встретились и больше не покидали друг друга, небесная синева перемешалась с серебристым звездным блеском. Любовь была в его глазах, в его губах, в ласкающих прикосновениях. Алекса легко вздохнула и сдалась, когда он нежно дотронулся до нее. Она удивлялась, как горячо жжет любовное пламя. Его руки и губы, заново открывая каждый дюйм ее тела, пронзали ее раскаленным жаром.
Алекса закусила губу, чтобы не кричать. Она едва сдерживала исступленные желания плоти. Она хотела его и не стыдилась этого. Он – дыхание ее жизни, цель и смысл ее существования. И нет другого мира, кроме мира в его объятиях.
И Кин не разочаровал ее. Он накрыл ее приоткрывшиеся губы ртом, ни на мгновение не прекращая ласк, которые разжигали ее все больше и больше, почти лишая сознания. Он обожал прикасаться к ней. Она – его жена, его любовь, его жизнь. Сладкий аромат ее духов заполнил его чувства. Ее шелковистая кожа, казалось, просила – потрогай меня. Губы таяли под его поцелуями, утоляя жажду, но заставляя желать большего.
Алекса едва дышала. Она заживо сгорала в пламени страсти, языки которого лизали ее плоть. Восторженный вихрь заставил весь мир бешено крутиться вокруг нее.
Кин раздвинул ее ноги и опустился между бедер. Алекса выгнулась навстречу, радостно приветствуя его сильные толчки, прижимая его к себе так, будто никогда больше не отпустит. А потом время остановилось, и они поплыли к далекому горизонту.
Кин прижимал Алексу все крепче и крепче. Наконец удивительные, фантастические ощущения нахлынули и сотрясли все его тело. Он был потрясен силой любви к этой черноволосой колдунье. Она оказалась достаточно сильной, чтобы завоевать его уважение, и такой нежной, что сумела добиться его преданности. Будет ли так всегда? – спросил он себя, когда наконец улегся рядом и прижал ее к груди. И внутренне ответил: да, всегда, он в этом уверен. Он прожил больше тридцати лет, не зная, что означает это слово – любовь. Н теперь, когда узнал, собирался лелеять это чувство к его удивительной Алексе. Она – его огонек на ветру, вечный свет который озарит самые темные ночи.
– О чем ты думаешь, любимый мой?
Хрипловатый голос Алексы прорвался в его мечтания. Он повернул голову и одарил ее нежнейшей улыбкой.
– О том, что я очень счастливый человек. И что, раз уж мне пришлось ждать столько лет, я собираюсь сторожить тебя изо всех сил. – Кин повернулся на бок и приподнялся на локте. – Ты будешь очень разочарована, если я вдруг стану таким ревнивым мужем, который будет приходить в бешенство каждый раз, когда посторонний мужчина бросит на тебя сладострастный взгляд? Я не в состоянии контролировать себя, когда другой трогает то, что принадлежит мне.
– Нет, если только не будешь отчитывать меня каждый раз, когда я грубо обойдусь с любой женщиной, которая слишком будет восхищаться твоими мужскими достоинствами, – парировала Алекса нахально-вызывающим тоном, присела рядом с ним на корточки и оскалилась, имитируя кошку, готовящуюся к прыжку.
Кин весело рассмеялся.
– Хорошенькая из нас получится парочка! Пожалуй, мы сделали всему миру огромное одолжение, когда соединили и наши судьбы. Подумай, мы спасли по крайней мере двух бедолаг от несчастья стать нашими компаньонами.
– Я готова терпеть твое общество весь остаток жизни, – промурлыкала Алекса, поглаживая ноготками черные завитки на широкой груди. – Мы можем составить прекрасную пару.
– Превосходная пара, – согласился он голосом, тяжелым от подступающего желания. – Я – нежеланный полукровка. Ты – непокорная дикая кошка, невозможная в обществе. Тебя мужчины должны бы избегать, да не могут устоять.
Взрыв ее смеха был заглушён поцелуем.
– Мне бы стоило обидеться, что ты не считаешь меня настоящей благовоспитанной и породистой дамой.
Пришел черед Кина рассмеяться. В глазах его заплясали огоньки дьявольского веселья, он откинулся и распутно ухмыльнулся ей.
– Мне никогда не нравились эти пустоголовые куклы – леди новоорлеанского общества. – Он повернул ее на спину, накрыл собой, соединил их тела, как две половинки единого целого. Кровать только жалобно заскрипела. – А что до породы… – тут из его груди вырвался сладострастный стон, – то я в высшей степени люблю одно занятие. Мы будем практиковаться каждый день, пока у нас не будет дюжины детишек, не менее очаровательных, чем их мать.
