Цветущий сад - Пембертон Маргарет (книги онлайн без регистрации полностью .txt) 📗
Тесса уже ощущала неловкость, и Нэнси пришла ей на помощь, вмешавшись в их беседу:
— Пожалуйста, извините нас, Тесса. Монткалмы — давние друзья нашей семьи, они не видели Верити с детства.
Господи, думала она, когда они подошли к Джорджиане и Чарльзу, почему она испытывает больше симпатии к Тессе Рос-ман, чем к своей дочери? Может быть, психическая неустойчивость также является признаком ее ухудшающегося состояния? Другой причины она не находила.
Когда Монткалмы и Мезрицкие обменялись любезностями, Нэнси почувствовала между ними скрытую враждебность. Представлять Дитера Чарльзу Монткалму было явной ошибкой. Каждый из них интуитивно не принимал политических идеалов другого.
Затем дочь и зять были представлены Полли Уотертайт. Лицо Дитера выражало явное отвращение. Нэнси с ужасом заметила точно такую же гримасу и на лице своей дочери.
Рука Рамона обнимала Тессу, когда он уверенно и легко передвигался от одной группы гостей к другой, умышленно избегая дальнейшего контакта с Мезрицкими.
— Не будь дурочкой, мама, — неожиданно сказала Верити, когда они отошли от ничуть не смутившейся Полли к Майклджонам. — Совершенно очевидно, что Санфорд не то что не любит, но даже едва замечает тебя.
Нэнси почувствовала себя так, будто ее ударили по лицу. Перед ними уже были Майклджоны, и она не могла ответить дочери.
Привилегированные гости, приглашенные на обед с Ра-моном и Тессой, парами и небольшими группами направились в роскошную столовую Санфорда.
Гости, приглашенные Нэнси, в предвкушении приятного вечера собрались в Гарден-свит.
Глава 22
Стол был накрыт на террасе под веселыми разноцветными китайскими фонариками, протянутыми от росшей в углу пальмы до двух палисандровых деревьев.
— Прекрасная идея — обед на свежем воздухе. Похоже на пикник, — оживленно сказала Венеция, когда все уселись.
— Очень цивилизованный пикник, — заметил Хасан. — Вовсе не похож на ваши непостижимые английские вылазки за город, где полно муравьев и жуков и к тому же льет дождь.
Все засмеялись, за исключением Дитера и Верити.
Венеция легко коснулась тонкой руки Хасана:
— Дорогой, ты недоволен нашими пикниками только потому, что не можешь быть счастлив без песка!
Снова раздался хохот. Нэнси заметила, что Дитера всего передернуло от отвращения, когда леди Бессбрук обратилась к своему любовнику.
На закуску подали жареных рябчиков и вальдшнепов и в изобилии шампанское.
Предполагалось, что обед будет легким и приятным. Однако более неприятной атмосферы Нэнси не приходилось видеть. Верити совсем не поднимала недовольного лица от тарелки и говорила, только когда к ней обращались. Она едва прикоснулась к еде и шампанскому. Ни разу не засмеялась. Нэнси в отчаянии пыталась убедить себя, что это влияние Дитера. Под столом их руки соприкасались, и когда Верити смотрела на мужа, в ее глазах читалось обожание. Возможно, это были отголоски старинных традиций супружеской верности. Ко всем прочим достоинствам, супруги Мезрицкие были очень дружной парой.
Нэнси обнаружила, что продолжает время от времени поглядывать на своего зятя. Он был чем-то похож на Вира. Светлые волосы, голубые глаза, безупречная кожа. Но на этом сходство кончалось. На фоне спокойного, сдержанного английского обаяния Вира явно напускное благообразие Дитера выглядело особенно отталкивающим.
— Я слышала, Сайри уехала в Вашингтон, — впервые обратилась к ней Верити.
Смешно, но Нэнси почувствовала волнение. Она не думала, что дочь знает о визите Сайри в отель.
— Да, дорогая, она уехала несколько дней назад.
— Но не в Вашингтон. — Голос Верити был ровным, бесцветным и безжалостным. — Я узнала, что ты испортила отношения между ней и отцом, и она вынуждена переехать в Чикаго.
Нэнси пыталась что-то сказать, но не находила слов. Она не могла даже представить, что Верити знала о связи отца с Сайри. Нэнси всячески старалась уберечь ее от этой грязи. По своей наивности она думала, что Верити будет шокирована этим открытием. А сейчас здесь, среди гостей, дочь небрежно упомянула об этом, как будто речь шла об участии Греты Гарбо в спектакле «Королева Кристина».
— Я ничего не портила, — тихо сказала Нэнси, — и думаю, лучше продолжить эту беседу позже, наедине.
К счастью, вниманием гостей завладела Бобо, и остальные не могли удержаться от смеха, когда она начала описывать отъезд виконтессы Лоземир.
Раков на столе сменил палтус с тушеным картофелем и салатом из огурцов. Вместо хереса появилось рейнское вино. Уж оно-то должно было понравиться хмурому немцу.
Бобо рассказала собственную версию запрещенного «Уллиса», и недоверчивые глаза Хелен Бингам-Смит округлились.
Нэнси была рада передышке. Что же произошло? Почему Верити так явно и открыто поддерживала отца и Сайри? Неужели то, что она покинула Джека и уехала из Хайянниса, вызвало у дочери негодование, и теперь она выражает его своим поведением? Нэнси покачала головой и попыталась понять ситуацию. Если Верити знала о связи Джека с Сайри, значит, она знала об этом еще до приезда на Мадейру. До того, как Нэнси отправила ей письмо из Хайянниса. Дочь отнеслась к этому спокойно и даже не сочла нужным сообщить матери, что происходит. Ей было безразлично, страдает она или нет. На спине Нэнси выступил холодный пот. Она стала посмешищем. Конечно, это вполне в духе Верити. Джек и она всегда были замкнутыми. Джек редко бывал дома, и Верити не хотела что-либо говорить матери, чтобы не причинять ей боль. За столом снова раздался смех. За цыплятами последовало фруктовое мороженое с ромовым пуншем и вином. А затем произошло то, чего Нэнси все время подсознательно боялась.
— И когда же Гитлер собирается начать? — добродушно спросил Регги Дитера. Тактичность никогда не была достоинством Регги. Венеция попыталась нарочито громко заглушить его вопрос, но ее перебил Дитер:
— Фюрер сам все решает.
— Как удобно для фюрера, — лениво заметила Бобо и взяла винограду.
— Какие могут быть претензии к фюреру? — сказал Регги весьма легкомысленно, слишком поздно заметив искры гнева в светло-голубых глазах Дитера. — Просто он сколачивает Германию с типичной прусской основательностью.
— Он не пруссак, — поправила Бобо с той же притворной вялостью.
— Разве? А я думал, что все немцы пруссаки. — История никогда не была сильной стороной Регги.
— Германия была достаточно унижена, — холодно заявил Дитер.
Нэнси закрыла глаза. Кажется, Дитер собирался повторить свой монолог, который впервые прозвучал в Хайяннисе.
— Мне известна та ложь, которую распространяют о нашей стране. Многие до сих пор верят, что мы начали войну в 1914 году. Это неправда. Версальский договор уничтожил нас. Он был несправедливым.
— Но Веймарская республика… — начала было Венеция.
Дитер резко повернулся к ней, глаза его сверкали голубым огнем.
— В Веймарской республике господствовали дегенераты и гомосексуалисты, и потому она была обречена на провал. Германия сама определит свое будущее. Она никогда больше не будет пешкой, которую двигают на шахматной доске Европы Соединенные Штаты и Британия.
— Полегче, старик, — предостерег его Регги.
— Нет-нет. Пожалуйста, продолжайте. Мне кажется, тема очень интересная, — сказала Бобо, подперев подбородок рукой. — Я очень много слышала о новой Германии, но мне не все понятно. — Она протянула руку за другой гроздью винограда. — Если Германия Гитлера так прекрасна, почему же почти все евреи покидают ее?
— Германия — для немцев, а не для евреев! — Дитер выкрикнул эти слова с такой злостью, что царившее за столом веселье сразу же прекратилось.
— Даже не для немецких евреев? — В голосе Бобо уже не чувствовалось прежнего интереса. Она внимательно рассматривала гроздь винограда.
— Нет такого понятия, как немецкие, польские, чешские евреи. Есть просто евреи.
— Понимаю. Вы так просто все объяснили. Глупо с моей стороны не знать этого.
