Любовь дикая и прекрасная - Смолл Бертрис (мир бесплатных книг .txt) 📗
Узнав о положении дочери, старый помещик отослал ее к своей сестре в Кэйтнесс. Там она и жила, пока не умерла десять лет спустя. Третий Гленкерк всегда заботился о своем внебрачном сыне, и когда Ниалл остался без матери, отправил его на воспитание к брату Доналду во Францию. Мэг так никогда и не узнала об этом грешке любимого мужа. И, поскольку граф официально признал ребенка, Ниалл смог получить церковный сан.
А Доналд Лесли из Гленкерка родился в своей семье третьим сыном, и ему пришлось самому устраивать свою жизнь. Вместе с кузеном, Дэвидом Лесли из Сайтена, который в своей семье был четвертым, они отправились служить наемниками и как раз на службе во Франции завоевали сердца двух юных наследниц больших состояний, тоже между собой родственниц.
Доналд женился на Рене де ла Прованс и стал отцом шестерых детей, родившихся вскорости один за другим, пятеро из них были мальчики, так что его тесть, месье де ла Прованс, обрел на старости лет усладу. И теперь, когда он умер, Доналд сам стал месье де ла Прованс.
Дэвид же Лесли — брат матери Кат — столь же удачно женился на Адели де Пейрак, единственной дочери престарелого месье де Пейрака. У этого Лесли родилось четыре сына. Оба шотландца согласились при заключении брака прибавить имя жены к своему собственному.
Поэтому во Франции они были известны как Доналд Лесли де ла Прованс и Дэвид Лесли де Пейрак.
Кат никогда прежде не встречала ни дядюшку Доналда, ни дядюшку Дэвида: они покинули отечество еще до ее рождения.
— Вся семья с волнением ждет вашего визита, мадам, — сказал Ниалл. — Мы, конечно, понимаем, что вы все еще в трауре.
— Уже нет. Патрик этого бы не одобрил.
— Печально было узнать о его смерти. Я любил его.
— Вы его знали?
Священник улыбнулся.
— Да, знал. Когда он ехал домой в Шотландию, то неожиданно остановился в Париже, и запрятать меня куда-нибудь уже не успели. Я никогда не забуду выражения его лица, когда он меня увидел. Это было искреннее изумление. Потом Патрик засмеялся и сказал: «Братишка, я, конечно, должен тебя приветствовать!» Прежде чем он уехал, мы долго беседовали, и я узнал о смерти нашего отца. Брат продолжал оплачивать мое содержание у дядюшек, а когда я надел рясу, то он отложил денег на мой счет у Кира. Мужчина, помню его письмо, остается мужчиной, даже если он священник, и всегда должен иметь свои деньги. Ваш муж был добрым человеком. Я буду молиться за него.
— Да, он был добрым, — согласилась Кат. А затем посмотрела на Ниалла:
— Святой отец, я бы желала вам исповедоваться. Заодно это ответит и на все те вопросы, что я вижу у вас в глазах.
Опустив окно, графиня подозвала ближайшего всадника:
— Передай Коноллу, что я хочу устроить привал как можно скорее.
Несколько минут спустя карета остановилась на поляне, окруженной густым лесом, и Сюзан с Мэй вышли поразмять ноги. Преклонив колена на мягком полу, Кат вложила свои тонкие белые руки в широкую загорелую ладонь священника. Так она и стояла почти час, рассказывая тихим голосом о событиях последних лет ее жизни.
В течение всего этого монолога лицо священника оставалось бесстрастным. Когда графиня закончила, он сказал:
— В глазах церкви вы, несомненно, жестоко согрешили. Но вы уже понесли гораздо большее наказание, чем требовал ваш грех, дочь моя. Ваше нынешнее бегство несет, конечно, угрозу здешним Лесли, ведь король Джеймс может попросить короля Генриха помочь вас вернуть. Думаю, однако, что его величество зря преследует вас, если вы так явно его не желаете. Только Бог знает, как прославился в любви Генрих Четвертый, но он никогда, насколько мне известно, не принуждал женщину.
Джеймс Стюарт — несомненный варвар. Вы, полагаю, задержитесь ненадолго и тем предотвратите всякую угрозу вашим родственникам.
— Да, отец мой. Только куплю новые платья, потому что старые я почти все оставила в Гленкерке.
Священник улыбнулся.
— Восхитительный предлог для обновления гардероба, моя прекрасная кузина.
Кат рассмеялась.
— Но я и в самом деле хочу поспешить, потому что мне не терпится увидеть лорда Ботвелла.
Ниалл поднял графиню с колен.
— А теперь сядьте, мадам. Наше дело окончено. — Он улыбнулся. — А лорд знает, что вы едете?
— Нет. Я не смела писать до того, как выехала из Гленкерка. Собираюсь договориться с нашими парижскими банкирами, чтобы послать ему весточку в Неаполь.
— Думаю, он будет просто счастлив, — заметил священник. — Когда граф был здесь при дворе короля Генриха, то казался таким… таким… — Ниалл подыскивал нужное слово, — таким неполным! Понимаю, это звучит странно, но казалось, чего-то ему не хватало и чего-то не хватало в нем самом. Теперь я понимаю.
Лицо у Кат засияло, и Ниалл был ошеломлен этой внезапной вспышкой истинной красоты.
— Боже мой! Дорогая! Вы почти заставляете меня сожалеть об обете безбрачия! — сказал он. В карете зазвенел ясный женский смех.
— У вас, святой отец, определенно есть леслиевский шарм. И хорошо, что вы вошли в святую рать. По свету и так бегает слишком много похотников из этого семейства.
Отряд продолжил свой путь по Пикардии, въехал в Иль-де-Франс и наконец достиг Парижа, немедленно очаровавшего графиню. Кат поразило, насколько непохожей оказалась французская столица на Лондон, Эдинбург или Абердин. Она-то полагала, что все большие города были на одно лицо. И теперь ей стало понятно, почему нынешний здешний король, желая покончить с религиозными войнами, сменил протестантскую веру на католическую и при этом заметил: «Париж стоит мессы».
Кат предстояло остановиться у дяди Дэвида, чей дом находился в тридцати милях к юго-востоку от Парижа, близ королевской резиденции Фонтенбло. Когда они выехали на окраину города, то Ниалл указал кучеру дорогу, а сам поскакал вперед, чтобы известить месье Лесли де Пейрака о предстоящем прибытии племянницы.
Когда коляска с эскортом въехала во двор замка Пети-Шато, уже наступал вечер. Прежде чем грумы успели спешиться, у коляски оказались два лакея в ливреях, которые открыли дверь, опустили ступеньки и помогли графине сойти. Вперед вышел элегантный джентльмен. До чего же похож он был на ее мать! Улыбаясь, дядюшка расцеловал Кат в обе щеки.
— Добро пожаловать во Францию, Катриона! — Месье де Пейрак представил высокую темноглазую женщину:
— Твоя тетя Адель.
Кат присела в реверансе.
— Рады видеть вас в Пети-Шато, — улыбнулась Адель де Пейрак. — Жаль, что ваш визит будет так короток.
— Чепуха, женушка! Катриона останется, сколько пожелает.
— Я не смогу задержаться надолго, дядя. Я еду в Неаполь и должна добраться туда без промедления. Остановлюсь только, чтобы обновить гардероб в Париже и отдохнуть.
— Вам не придется возвращаться в город, — заметила Адель. — У меня есть прекрасная портниха, которая приезжает в замок. Мы пошлем за ней завтра утром. — И, крепко ухватив Катриону за локоть, она повела ее по главной лестнице в изысканно убранные покои.
Когда двери за ними закрылись. Кат вырвалась из тетушкиной хватки и, мигом повернувшись, сказала:
— Прекрасно, тетя, давайте поговорим!
Адель де Пейрак улыбнулась.
— Хорошо. Ты разумна. Скажи мне теперь побыстрее, зачем ты приехала во Францию? Надеюсь, ты не думаешь, что раз твой сын женился, то сможешь обосноваться у нас?
Кат не поверила своим ушам. Эта женщина, наверное, полоумная!
— Боже мой, мадам! Почему же я должна хотеть жить у вас?
— Не гневись, дорогая, — ответила Адель. — Мы все знаем, что вдове-графине гораздо труднее наслаждаться жизнью в качестве матери своего сына, чем в качестве жены своего мужа. Может, ты не поладила с молодой невесткой и пришлось убраться? Полагаю, быть бедной не так-то легко.
Кат подавила в себе страстное желание изо всех сил шлепнуть по этому самодовольному лицу.
— Мадам, — сказала она ледяным тоном, — не знаю, что навело вас на ложную мысль о моей бедности, но прошу позволения оповестить вас, что я очень богатая женщина. Я была богатой, когда выходила за Гленкерка, и еще более богата сейчас. И если бы захотела, то могла бы жить с сыном и его молодой женой, которая нежна и ласкова. Однако я предпочитаю снова выйти замуж. И еду в Неаполь именно за этим!
