В тени луны. Том 1 - Кайе Мэри Маргарет (прочитать книгу TXT) 📗

Миссис Уилкинсон была маленькая, полненькая и симпатичная, и не скрывала, что пользовалась румянами. На ее руках звенело огромное количество браслетов; она душилась крепкой фиалковой эссенцией, смеялась высоким пронзительным смехом и закатывала при этом глаза.

Миссис Коттар, в противоположность миссис Уилкинсон, была некрасивая, высокая, худощавая, рыжеволосая, с зелеными глазами. Но одета она была с большим вкусом, хотя несколько старомодно, и, похоже, очень нравилась мужчинам. Ее замечания постоянно встречались взрывами смеха и аплодисментами, но Винтер мало что могла расслышать, а то, что ей удалось разобрать, не казалось смешным, и она не могла понять, почему так веселились мужчины, аплодируя словам миссис Коттар и называя ее просто «Лу».

Сама Винтер стояла молча, с маленькой вежливой улыбкой, застывшей на губах, и с тревогой смотрела на Конвея. Один раз, когда особенно громкий взрыв смеха прозвучал вслед за шуткой миссис Коттар, он заметил, что его невеста не принимает участия в общем веселье, и повысив голос, потребовал, чтобы она была попроще.

— Ей не долго такой оставаться, только не в твоем обществе, Кон, — заметил полковник Маулсен, икнув.

— Черт тебя побери, Фред, — запротестовал жених, и весело добавил: — Но я бы сказал, что ты не далек от истины.

— Ты не сможешь сразу перейти на молоко и воду после стольких лет шампанского и местного бренди, — заявил полковник. — Для тебя это совершенно не годится.

— Но тогда, думаю, он перестанет так гордиться своим винным подвалом, — негромко заметила миссис Коттар.

Снова раздался общий смех, Конвей рассмеялся, а миссис Коттар перевела взгляд с жениха на невесту, и на ее лице выразилось недоумение.

У Люси Коттар был язвительный ум, она не испытывала особой любви к представительницам своего пола; ее отношение к большинству из них выражалось активным неприятием, поскольку, несмотря на недостаток у нее красоты, многие мужчины находили ее привлекательной, остроумной, и миссис Коттар нравилось играть с огнем, особенно когда дело касалось чужих мужей. Но что-то в потупленном взоре Винтер вызвало у нее на мгновение угрызения совести.

— Кон, — тихо произнесла миссис Коттар. — Ты не должен был поступать так, это бесчестно.

— Что бесчестно? — потребовал объяснений мистер Бартон.

— Ты сам. Что могло заставить семью этой малютки прислать ее к тебе? Это же не лучше изнасилования. Разве они тебя плохо знают?

— Я все сделал для того, чтобы они ничего обо мне не узнали! — воскликнул мистер Бартон и расхохотался. Он чувствовал себя победителем. Все кончено, все ожидания, вся работа. Он женился на целом состоянии. Он был богатым человеком. Богатым и умным! Он все это спланировал, и план ему удался. Просто гений!

Миссис Коттар, испытывая чувство стыда за Бартона, отошла от него и обратилась к его жене:

— Вы, должно быть, чувствуете себя очень одиноко — слишком много не знакомых вам людей. Но вскоре вы со всеми познакомитесь. Хотя в Лунджоре и не особенно весело. Мы стараемся из всех сил, но если вы ожидали жизни, подобной той, что ведут в Калькутте или Дели, боюсь, что вы будете разочарованы.

— О, нет, я и не ожидала ничего подобного, — поспешила заверить ее Винтер. — И я знаю, что Конвей — мистер Бартон — будет слишком загружен работой, как только поправится, чтобы часто развлекаться.

— Так он был болен? — с некоторым удивлением переспросила Коттар. — Я и не знала. Правда, я с неделю не видела его. Знаете, это очень необычно, потому что мы очень часто встречаемся. Ваш муж каждый вторник организует маленькую вечеринку для своих друзей, а знаете как это приятно во время жаркого сезона! Невыносимо мучиться целыми днями из-за жары, сидя дома, а у Конвея такой прохладный дом. На прошлой неделе у меня был приступ мигрени и я не смогла прийти, хотя Джош и пошел, — эгоистичный тип.

Она заметила, что Винтер смотрит на нее с нескрываемым удивлением, и пояснила:

— Джош, Джошуа, это мой муж. Тот большой темноволосый человек возле двери. — Она махнула веером в направлении двери.

— Но… но Конвей, мистер Бартон, был болен с… с прошлого августа, — медленно произнесла Винтер, словно с трудом выговаривая слова.

— Болен? Неужели! Это он вам сказал? Так он пошутил. Возможно, он имел в виду, что заболел любовью.

— Но мистер Кэролл сказал мне…

— Кэролл? Вы имеете в виду Джека Кэролла? Значит, вы знакомы с ним? О, просто он хотел сказать, что, когда Джек в последний раз был здесь, Кон устраивал одну из своих холостяцких пирушек, и все они на следующее утро пребывали в сильнейшей меланхолии. Я знаю это от Джоша! И предупредила, что в следующий раз, когда он вернется с подобной пьянки, будет спать на веранде. Боюсь, что наши мужчины будут очень тосковать без этих вечеринок, после того как Кон женился, но, надеюсь, вы не будете нарушать наши еженедельные встречи по вторникам? Мы играем в карты. Ставки не очень большие, но достаточные, чтобы заставить поволноваться. А вы играете?

— Нет, — ответила Винтер, — нет, я никогда…

— Мы обязательно научим вас. И вам нечего бояться, что Кон будет слишком занят по работе, чтобы устраивать для нас эти небольшие развлечения. Он же самое ленивое создание на свете, мы и сами говорим ему об этом. Он позволяет малышу Алексу Рэнделлу выполнять за него всю работу, а сам лишь снимает пенки. Шокирует, правда, Кон?

— Понятия не имею, о чем вы, Лу, волшебница. Но я готов быть шокирован, — сказал мистер Бартон, подходя к ним. — В чем дело? Новый скандал?

— Напротив. Старый. Я говорила о вас. Рассказывала вашей жене, что вы позволяете Алексу Рэнделлу выполнять всю работу, а сами пользуетесь результатами.

— Что же в этом шокирующего? — удивился мистер Бартон. — Рэнделлу нравится работать. Работа для него — смысл жизни. Имеет особый вкус. Я был бы круглым дураком, если бы делал сам то, что за меня может сделать другой человек. У меня есть способ получше проводить время. Но этот Алекс — брррр! Холодный, словно лягушка.

— Нет, это не так, — губы миссис Коттар растянулись в улыбке. — В этом вы не правы, Кон.

— Ха! Не прав? Полагаюсь на ваше компетентное мнение. Надеюсь, вы судите по собственному опыту, Лу?

— Увы, нет.

— Это означает, вы пытались испробовать свои чары на нем, а?

— Естественно. Любая женщина сделала бы то же самое. Но он не смешивает бизнес и удовольствие, а Лунджор — это бизнес. Такая жалость.

— Не для меня, — сказал комиссар, протягивая свой стакан подобострастному хидматгару [53], чтобы вновь его наполнить. — Он свое время отдает бизнесу, а я — удовольствиям. Очень удобное разделение труда, Лу, любовь моя, — он сделал большой глоток и посмотрел в побелевшее неподвижное лицо своей жены, — не надо забывать, что теперь я женатый человек. Должен следить за собой, а не ходить по краю, правда, Лу? Э… э, дорогая? — Он приподнял пальцем подбородок своей жены и одновременно плеснул бренди ей на платье.

Оставшаяся часть вечера показалась Винтер сплошным кошмаром, ужасным, лихорадочным сном, состоящим из неразберихи, шума, звона бокалов, за которыми она не могла расслышать ни единого слова. Она сидела на диване, выпрямив спину, высоко подняв голову, с застывшей вежливой улыбкой на губах. Она отвечала, когда к ней обращались, но собственный голос казался ей чужим.

Солнце село, и комната наполнилась тенями. Были зажжены лампы и свечи, а жалюзи подняты, чтобы впустить в дом прохладный ночной воздух, но шум не смолкал, и никто из гостей еще не собирался уходить. Много часов спустя — или так ей показалось — в большой столовой накрыли стол, и Винтер села рядом со своим мужем во главе стола, такая же бледная, с сухими глазами, пытаясь заставить себя есть. Тосты и спичи произносились все более заплетающимися языками, а она по-прежнему сидела, погруженная в странный транс, ее тело превратилось в какой-то отдельно существующий объект, а мозг прекратил свою работу. Она пробудилась наконец, когда кто-то коснулся ее руки, повернулась и увидела миссис Коттар.