Навеки твоя Эмбер. Том 2 - Уинзор Кэтлин (читать книги онлайн регистрации .txt) 📗
– Я полагаю, они несколько дней не будут выезжать – путешествие было очень долгим, и ее светлость утомилась.
– Ах, как жаль, – жеманно произнесла Эмбер. – А его светлость тоже настолько утомился, что не может выйти из дома?
– Не думаю, что он может пойти без жены.
– Боже мой! – воскликнула Эмбер. – Вот уж никогда не думала, что лорд Карлтон окажется под каблуком у жены!
Элмсбери не стал спорить с ней.
– В четверг вечером они собираются нанести визит Арлингтону, вы будете там?
– Конечно. Но четверг… – Она снова вспомнила о присутствии капитана Уинна. – Не собирается ли он в порт сегодня?
– Да. Но у него там масса дел. Я бы посоветовал подождать до четверга…
Эмбер так гневно взглянула на Элмсбери, что тот замер на полуслове. Потом изобразил страшный испуг, церемонно поклонился и зашагал к карете. Эмбер глядела ему вслед, хотела броситься за ним и извиниться, но не сделала этого. Не успела его карета исчезнуть из вида, как. Эмбер потеряла всякий интерес к своему дому.
– Мне надо идти, капитан Уинн, – торопливо сказала она. – Позднее мы еще обсудим все вопросы. Прощайте. – Она чуть не бегом направилась к своей карете, за ней следом – няньки и двое детей. – Поедем на Уотер-лейн на Нью Кей! И поскорее!
Но Брюса там не было. Слуга обошел все причалы и спрашивал о корабле Брюса, но – тщетно. Люди видели, как его корабль бросил якорь, они говорили, что видели его все утро, но к обеду он ушел и больше не возвращался. Эмбер прождала больше часа, но дети, устав, начали капризничать, и Эмбер пришлось вернуться домой. Придя во дворец, она сразу же села писать письмо Брюсу, умоляя его навестить ее, но ответ пришел лишь наутро следующего дня. Это была просто торопливо нацарапанная записка: «Дела не дают мне возможности встретиться с тобой. Если будешь в четверг в доме Арлингтона, то могу ли я рассчитывать на один танец? Карлтон». Эмбер порвала записку на мелкие кусочки, бросилась на кровать и горько зарыдала.
Но тем не менее она заставила себя предпринять некоторые практические шаги: если верно, что леди Карлтон действительно красива, то она, Эмбер, должна придумать что-то особенное к четвергу, чтобы затмить Коринну. При дворе к ней привыкли, и давно уже кануло в Лету то оживление и возбуждение, которое она вызвала своим появлением три с половиной года назад. «Если леди Карлтон умеренно миловидна, то она станет объектом всеобщего внимания и предметом обсуждения – одобрения или осуждения. Если только – если только я не надену что-нибудь такое, что просто невозможно будет не заметить».
Несколько часов кряду пребывала Эмбер в лихорадочном размышлении и сомнениях, потом наконец послала за мадам Рувьер. Единственный выход из положения – новое платье, но платье совершенно отличное от всего, что она когда-либо надевала, платье, которое никто другой не отважился бы надеть.
– Мне обязательно нужно что-то, что невозможно не заметить, – сказала ей Эмбер. – Даже если придется пройтись совершенно голой с горящими волосами.
Мадам Рувьер рассмеялась:
– Ну, для появления в зале это было бы неплохо, но через пять минут и к этому привыкнут и начнут смотреть на дам, хоть как-то прикрытых. Это должно быть нечто возмутительно нескромное, но в то же время прикрывающее настолько, чтобы вызвать желание увидеть побольше. Цвет – черный, скажем, черный шелк тиффани, но что-то должно быть блестящее… – продолжала она рассуждать вслух. Потом жестами изобразила фасон платья. Эмбер слушала затаив дыхание, у нее горели глаза.
Леди Карлтон! Бедняжка – разве у нее останется хоть какой-то шанс!
Целых два дня Эмбер не выходила из дома. С раннего утра до позднего вечера комнаты Эмбер были заняты мадам Рувьер и ее швеями, они болтали по-французски и хихикали, щелками ножницы, ловкие пальцы так и мелькали, а мадам заламывала руки и истерически кричала, если замечала, что шов чуть сдвинулся или кромка отступила на целую четверть дюйма. Часами Эмбер терпеливо стояла во время примерок: они буквально на ней шили наряд. Никому не разрешалось входить в комнату и видеть платье. Для Эмбер было особенно важно, чтобы сохранялась тайна, ибо она порождала невероятные слухи.
Герцогиня, по замыслу, будет Венерой, возникающей из моря, одетая лишь в морскую раковину. Она подъедет в золотой колеснице, запряженной четырьмя крупными лошадьми, прямо к главной лестнице и войдет в зал гостиной. Платье будет украшено настоящим жемчугом, и жемчужины .будут отпадать по нескольку штук при каждом шаге, пока на Эмбер не останется практически ничего. По меньшей мере никто не усомнится в ее смелости и будут вынуждены отдать должное ее изобретательности.
В четверг мастерицы все еще были за работой.
Служанки вымыли волосы Эмбер, высушили их и отполировали шелком, затем к работе приступил парикмахер. С помощью пемзы были удалены все лишние волоски на руках и ногах. Она умыла лицо и шею десяток раз холодным французским кремом и так старательно чистила зубы, что руки заболели. Потом купалась в молоке. После купания Эмбер вылила немало жасминовых духов на ладони, втерла духи в ноги, руки и тело. Почти час она наносила на лицо румяна.
В шесть часов платье было закончено, и мадам Рувьер гордо вынесла его на вытянутых руках, чтобы все могли его видеть. Сьюзен, которая весь день просидела в четырех стенах, подпрыгнула, захлопала в ладоши и поцеловала подол платья. Мадам Рувьер издала такой истошный крик ужаса от этого святотатства, что бедная девочка чуть не упала от страха.
Эмбер сбросила с себя халат, на ней остались лишь черные шелковые чулки с подвязками да черные туфли на высоком каблуке. Она подняла руки, чтобы платье легко скользнуло по ней. Лиф платья был широко открыт и представлял собой массу кружев, которые удерживались на месте тесьмой, расшитой бусинками. Декольте было глубоко вырезано . Юбка – длинная и узкая, похожая на кокон, сплошь покрытая бусинками. Создавалось впечатление чего-то черного, влажного и блестящего. Это что-то обтекало ей бедра, ноги и шлейфом уходило назад. Из черного же шелка тиффани были сделаны пышные рукава и верхняя юбка, подтянутая с боков и спускавшаяся поверх шлейфа, словно черный туман.
Окружающие стояли, раскрыв рты от восторга, и только охали да ахали, Эмбер же внимательно разглядывала себя в зеркалах на стенах и ощущала холодок триумфа. Она выпрямила грудь, набрав воздуху в легкие, и груди с заостренными сосками поднялись вверх.
«Он просто умрет, когда увидит меня!» – говорила она себе, замирая от счастья. Теперь Коринна была ей не страшна.
Подошла мадам Рувьер и поправила украшение на голове – большую диадему из черных страусовых перьев, укрепленную на маленьком шлеме. Кто-то вручил ей перчатки, и она натянула длинные черные перчатки почти до локтей. При почти полной обнаженности перчатки казались чем-то нескромным. Эмбер взяла в руки черный веер, а на плечи ей накинули черный бархатный плащ, подбитый черно-бурой лисой. Густой черный цвет оттенял ее естественный глубокий кремово-медный цвет кожи. Выражение глаз и изгиб губ придавали Эмбер сходство с ангелом, но ангелом дьявольским – чистым и прекрасным, порочным и зловещим одновременно.
Эмбер отвернулась от зеркала и посмотрела на мадам: их взгляды встретились – взгляды заговорщиков, торжествующих победу. Мадам сложила пальцы и послала воздушный поцелуй. Она подошла к Эмбер и прошептала ей на ухо:
– Ее вообще не заметят – ту, другую!
Эмбер с благодарностью обняла ее и улыбнулась. Потом она нагнулась и поцеловала Сьюзен, которая очень осторожно подошла к матери, боясь прикоснуться к ней. Надев маску, Эмбер вышла из комнаты и, пройдя по узкому коридору, оказалась во дворе, где ее ждала карета. Сердце ее учащенно билось, тело охватила дрожь. С того самого дня, когда она впервые предстала перед королем, она не испытывала такого волнения и страха, как сейчас.
