Еще одна из рода Болейн (Другая Болейн) - Грегори Филиппа (книги серии онлайн .TXT) 📗
— Будь ты крестьянином, все равно вышла бы за тебя!
— Любовь моя, помню, как ты расстраивалась из-за нескольких блошиных укусов. Нет, ты не вышла бы за крестьянина.
Со смехом поворачиваюсь к нему и ловлю на себе яростный взгляд брата, стоящего в паре с Мадж Шелтон.
— Осторожно, Георг на нас смотрит.
— Лучше бы за собой смотрел!
— Что?
Наша очередь танцевать. Уильям выводит меня в круг, ведет — три шага туда, три шага сюда. Трудно избежать тесных объятий, трудно не смотреть друг на друга. Все время напоминаю себе — надо скрывать свои чувства. Уильям менее сдержан — просто пожирает меня глазами. Мы делаем круг, проходим под сводом рук. Я успокаиваюсь, только когда танец становится общим.
— Так что там с Георгом?
— Попал в плохую компанию.
Громко смеюсь:
— Он же Говард, друг короля. Кому же еще связываться с плохой компанией?
— Наверно, ничего особенного. — Уильям явно не хочет развивать тему.
Музыканты берут последний аккорд, я тащу Уильяма к стене.
— Теперь объясни толком, что ты имеешь в виду.
— Сэр Франциск Уэстон всегда рядом с ним. — Уильям вынужден говорить. — А у него плохая репутация.
Я настораживаюсь:
— Что ты слышал? Какие-нибудь детские выходки?
— Больше, — коротко бросает Уильям.
— Что именно?
Уильям оглядывается по сторонам, явно мечтая избежать допроса.
— Говорят, они любовники.
Перевожу дыхание.
— Ты знала?
Молча киваю.
— Господи, Мария! — Уильям делает шаг прочь, возвращается. — Ты мне ничего не сказала? Твой родной брат погряз в грехе, а ты молчишь?
— Разумеется. Не хочу выставлять его на позор. Он мой брат, и, может быть, он еще изменится.
— Ты предана брату больше, чем мужу?
— Так же, — без промедления отвечаю я. — Уильям, он мой брат. Мы — тройка Болейн, мы нужны друг другу. Мы знаем десятки, сотни секретов друг друга. Наверно, я еще не до конца стала леди Стаффорд.
— Но твой брат! Содомский грех — это не шутки.
— Прежде всего он мой брат! — Беру его за руку, не обращая внимания на окружающих, тяну в сторону. — Георг содомит, Анна — шлюха, а возможно, и отравительница, да я и сама шлюха. Дядя — самый коварный друг, отец — приспособленец, мать, Бог ей судья, говорят, она спала с королем раньше нас обеих! Обо всем этом ты знал или мог догадаться. Теперь скажи, достаточно ли я хороша для тебя? Я пришла к тебе, когда ты был никем. Если ты хочешь преуспеть при этом дворе, знай — ты выпачкаешь руки или в крови, или в грязи. Я выучила это еще молоденькой девушкой, и годы обучения были нелегкими. Можешь начать учиться сейчас, коли есть охота.
Уильям только рот раскрыл, слушая мою страстную речь. Отступает на шаг, смотрит на меня во все глаза:
— Я совсем не хотел тебя огорчать.
— Он мой брат, она моя сестра. Ничего не поделаешь, это моя семья.
— Они могут стать нашими врагами, — предупреждает Уильям.
— Даже если будут смертельными врагами, все равно — это мой брат и моя сестра.
Помолчали.
— Друзья и враги одновременно?
— Все может быть, — говорю я. — Как карта ляжет.
Уильям кивает.
— Так что говорят? — Я начинаю успокаиваться. — Что ты слышал о Георге?
— Слава Богу, это не очень широко известно, но говорят — вокруг твоей сестры тайный двор ее ближайших друзей. Сэр Франциск, сэр Уильям Брертон, мужчины-любовники. Игроки, отличные наездники, на любой риск готовы ради удовольствия пощекотать нервы, Георг — один из них. Встречаются, играют, флиртуют в ее покоях. Так что репутация Анны тоже под ударом.
Я смотрю через зал на брата. Он склонился к трону, на котором сидит Анна, что-то шепчет ей на ухо. Вижу, как она с удовольствием слушает его шепот, его смешки.
— Такая жизнь святого развратит, не то что юношу.
— Он хотел стать солдатом, — говорю я грустно. — Крестоносцем, рыцарем с белым щитом, хотел сражаться против неверных.
Уильям качает головой:
— Мы, если сумеем, убережем малыша Генриха от этого.
— Моего сына?
— Нашего сына. Постараемся дать ему цель в жизни вместо праздности и погони за удовольствиями. А ты лучше предупреди брата и сестру — о них уже судачат, особенно о Георге.
На следующий день Анна вступает в Сити. Я помогла ей облачиться в белое платье с пелериной, белую горностаевую мантию. На голове — золотой обруч, волосы под золотистой вуалью свободно падают на плечи. Въезжает в Лондон в паланкине, его несут два белых пони, а пэры из привилегированных портовых городов держат над ее головой золотой полог. Придворные в лучших нарядах следуют за ней пешком. Триумфальные арки, фонтаны, бьющие вином, верноподданнические стихи на каждой остановке, тем не менее процессия тянется по городу в полной тишине.
Молчание народа становится угрожающим. Мы движемся по узким улочкам к собору. Мадж Шелтон идет рядом со мной за паланкином.
— Господи, какой ужас, — бормочет она.
Город мрачен. Тысячи людей вышли на улицы, но они не машут флагами, не благословляют Анну, не выкрикивают ее имя. Они с жадным любопытством смотрят на женщину, свершившую такие перемены в Англии, в короле, перекроившую в конце концов королевскую мантию на свой лад.
Вступление в Лондон оказалось безрадостным, да и коронация, торжество в давящей тишине, не лучше. Анна в малиновом бархатном платье, отделанном мягчайшим, белейшим горностаевым мехом, в пурпурной мантии, мрачна как грозовая туча.
— Разве ты не счастлива, Анна? — спрашиваю, поправляя шлейф ее платья.
Улыбка Анны больше похожа на гримасу.
— Я — самая счастливая, — роняет она с горечью, цитируя свой же девиз. — Самая счастливая, разве не так? Достигла всего, чего желала, хотя никто в это не верил. Но я верила в себя, и вот — я королева, жена короля Англии, я сбросила с трона Екатерину, заняла ее место, я — счастливейшая женщина на свете.
— И он тебя любит, — подхватываю я, памятуя о том, как переменилась моя жизнь из-за любви хорошего человека.
Анна пожимает плечами.
— Да, конечно, — равнодушно говорит она и поглаживает живот. — Если бы только знать, что будет мальчик. Ах, если бы во время коронации принц уже лежал в колыбели.
Я неловко глажу сестру по плечу. С тех пор как мы перестали делить постель, нам нечасто случается прикоснуться друг к другу. У нее куча камеристок, я больше не расчесываю ей волосы, не шнурую платье. Она по-прежнему близка с Георгом, а от меня все больше отдаляется. Она украла моего сына, теперь нас разделяет глубокая невысказанная обида. Но странно — я чувствую, она вверяет мне свою слабость. Королевское достоинство сползает с нее как глазурь со статуэтки.
— Не так долго осталось ждать, — нежно говорю я.
— Три месяца.
В дверь постучали, вошла Джейн Паркер, лицо горит от возбуждения.
— Вас ждут! — выпалила она, задыхаясь. — Пора! Готовы?
— Вы что-то сказали? — холодно переспрашивает Анна.
В одно мгновение моя сестра прячется за маской истинной королевы. Джейн делает реверанс.
— Прошу прощения, ваше величество. Я хотела сказать, ваше величество уже ждут.
— Я готова.
Анна поднимается на ноги. Придворные входят в комнату, дамы берутся за длинный шлейф, я поправляю ей прическу, чтобы длинные темные волосы красиво лежали на плечах.
На мою сестру, девчонку из семьи Болейн, сейчас возложат корону королевы Англии.
Ночь после коронации я провела с Уильямом, в своей спальне в Тауэре. Я делила комнату с Мадж Шелтон, но она шепнула, что не вернется до утра. Мы с мужем улизнули, не дожидаясь конца праздника, заперли дверь, подбросили дров в камин, разделись и не торопясь предались любви. Среди ночи проснулись, обнялись и снова задремали, а в пять часов, когда уже начинало светать, проснулись счастливые, опустошенные и страшно голодные.
— Пойдем, — сказал мне Уильям. — Надо найти что-нибудь поесть.
Мы оделись, я взяла накидку с капюшоном, чтобы скрыть лицо, и выскользнули из спящего Тауэра на лондонские улицы. Казалось, половина жителей города валяется пьяная в канавах, ведь повсюду било из фонтанов даровое вино — отметить триумф Анны. Переступая через лежащие тела, мы отправились вверх по холму к францисканскому монастырю.
