Нищета. Часть вторая - Гетрэ Жан (список книг TXT) 📗

Как-то вечером, когда Гренюш уныло плелся по сумрачным улицам, раздумывая, где бы отыскать пристанище, он вдруг столкнулся с вдовой Марсель. По неуверенной и боязливой походке она сразу заметила, что этот человек переодет. Подойдя ближе, заглянув ему в лицо и удостоверившись, что это тот, кто вместе с нею и Бланш попал в подвал, она низко поклонилась и сказала:

— Как я рада встрече с вами, ваше преподобие! Я уже давно вас ищу!

Испуганное выражение лица Гренюша окончательно убедило старуху, что она не ошиблась. Он, в свою очередь, узнал по голосу и росту, кто эта уродина.

— Пойдемте, — продолжала вдова Марсель, — я отведу вас в дом, где вы будете в полной безопасности. Там нет привратника, и если вы не привлечете любопытства жильцов, то сможете жить как у Христа за пазухой.

Ошеломленный Гренюш покорно последовал за старой ведьмой и опомнился только у нее в комнате. Она усадила его и начала расспрашивать. Тут же в небрежной позе, с книгой на коленях, сидела и Бланш, готовая, в случае надобности, прийти матери на помощь. Ее восхищало искусство интриги, которым та владела в совершенстве.

— Почему вы так старательно прячетесь? — спросила вдова, угощая Гренюша вином и бисквитами.

— Но ведь и вы, как мне кажется, тоже скрываетесь. А что, если тот, кто хотел нас убить, узнает, что мы живы? Ведь он может, пожалуй, возобновить свои попытки.

— Это верно. Мне сдается, что вы — человек деловой, и я хотела бы знать, можно ли рассчитывать на вас?

— А для чего это вам? — осведомился Гренюш. Он вовсе не стремился снова впутываться в какую-нибудь авантюру.

— Для чего? Чтоб отомстить, а заодно извлечь выгоду.

— Выгоду извлечь и я не прочь, но месть — оружие обоюдоострое, и у меня нет охоты пострадать от него.

«Ага, его можно соблазнить наживой!» — подумала вдова, продолжая угощать Гренюша. Когда тот вдоволь наелся, она успокоила его, обещав, что устранит всякую опасность и все кончится благополучно.

— А для чего, собственно, я вам нужен? — повторил Гренюш. — Ведь если б я не мог быть вам полезен, вы не позвали бы меня… Скажите же, чего вы ждете от меня?

Его прямолинейность несколько испугала вдову Марсель. Гренюш не отличался умом, но в житейской сметке ему нельзя было отказать.

— Я же вам сказала: мы хотим, чтобы вы нам помогли получить отступное за незаконную попытку нас задержать.

Бланш внимательно слушала, прекрасно понимая, о чем идет речь. Ей нравилась эта атмосфера интриг, в которой она выросла. Единственно, что ей не хватало — это опыта. Но с помощью матери можно было приобрести и его.

Гренюш снял комнату в том же доме, на сей раз под именем аббата Антуана (ибо зваться по-прежнему аббатом Рене было опасно). Подозрений у соседей он уже не вызывал, так как его надоумили выходить каждое утром из дому в часы церковной службы. А дружба с аббатом благоприятно сказалась на репутации вдовы Марсель и ее дочери.

Итак, враги готовились выступить против Девис-Рота, пребывавшего в полном неведении…

После того как в газетах написали, что тетушка Микслен не проживет и дня, все про нее забыли, а она между тем понемногу поправлялась. Никто не интересовался ею. Умерли тысячи других, о чьей кончине жалели, а она осталась жить, чтобы страдать, хотя никто не стал бы носить траур в случае ее смерти.

В тот самый день, когда Гренюш снял комнату, указанную ему вдовой Марсель, тетушка Микслен выписалась из больницы. Молодой врач, который без ее ведома произвел над нею немало научных опытов, подозвал ее:

— Где вы будете жить, моя милая?

— Право не знаю, сударь.

— Остались ли у вас друзья?

— Тоже не знаю.

— Что же вы будете теперь делать?

— Понятия не имею. Но ведь мне так немного нужно, я, наверно, найду какую-нибудь работу.

— Надеюсь. Но пока разрешите мне помочь вам. Вы, сами того не ведая, оказали науке важные услуги. Мы сделали благодаря вам много полезных наблюдений, и мне не хочется, чтобы вы, едва оправившись от болезни, нуждались в хлебе и в крове. — Видя, что тетушка Микслен в нерешительности, молодой врач добавил: — От меня вы можете принять: я не из числа ваших обидчиков.

— Увы! — сказала она. В молодости люди редко бывают злыми, но потом надежды, которые они подавали, не сбываются…

Оба были растроганы.

— Возьмите, — настаивал врач, — прошу вас. Вот адрес моего приятеля Филиппа, человека умного и великодушного. Сходите к нему: я уверен, что, побывав у него, вы несколько утешитесь.

Вот каким образом тетушка Микслен свела знакомство с Филиппом и его братьями — знакомство, чреватое опасностями для убийц ее маленькой Розы….

Второе письмо, полученное Девис-Ротом из Лондона, сопровождалось следующей припиской:

Иезуит не ответил и на эту угрозу. Невозмутимое спокойствие не изменяло ему, но его волосы, до той поры седые лишь наполовину, побелели как снег. За несколько дней он состарился на добрый десяток лет. Он видел, что разоблачения грозят коснуться самого святого (свою особу он тоже считал священной). «Нет, — говорил он себе, — все останется в тайне. Я сумею спасти престиж церкви. Глупцы не понимают, что если вере угрожает опасность, то нечего колебаться, принося в жертву нескольких ничтожных людей». Он проводил долгие часы в тронном зале, погруженный в раздумье. Все, что следовало укрыть от посторонних взглядов, он отнес в свою подземную крепость и скорее взорвал бы ее, чем позволил бы кому-нибудь туда войти.

В это время с Гренюшем произошла история, которая помогла вдове Марсель получить весьма полезные сведения.

Однажды вечером, когда она, убирая комнату почтенного аббата, советовала ему носить сутану с более солидным видом, ибо неуверенность в себе могла все испортить, в дверь постучался мальчик лет десяти.

— Мне нужен аббат Антуан, — сказал он.

— Это я, дружок, — ответил Гренюш.

— У меня к вам поручение.

— Какое же?

— Одна женщина — она чуточку свихнувшись — просила меня узнать, не тут ли живет аббат Антуан и в какой церкви он может ее исповедать.

— В какой церкви? — переспросил удивленный Гренюш.

Так как он не знал, что ответить, вмешалась вдова Марсель:

— Где эта женщина?

— Внизу ожидает ответа.

— Господин аббат болен и не выходит. Но он может исповедовать ее у себя, если ей так этого хочется.

Мальчик побежал вниз. Метнув на Гренюша презрительный взгляд, старуха заметила:

— Всякую тайну полезно выведать. Вы без меня решительно никуда не годитесь! А я сумею, если потребуется, и исповедовать любого, и благословить, и отлучить от церкви не хуже самого папы!

Затем она торопливо спустилась вслед за мальчиком и вернулась в сопровождении посетительницы. Измученное лицо этой тщедушной женщины говорило о тяжелых переживаниях.

Скромно удалившись, вдова Марсель, устроилась поудобнее за дверью, но в эту минуту кто-то потянул ее за платье.

— Тетенька, а тетенька, — хныкал мальчуган, — мне забыли заплатить!

Она сунула ему несколько монет и поспешила его спровадить, чтобы снова занять свой наблюдательный пост.

— По какой причине, сударыня, — начал Гренюш, — вы пожелали обратиться ко мне, безвестному священнослужителю?

— Я боялась, что другой меня выдаст.

— Полноте! А тайна исповеди?

Страх придал Гренюшу сообразительности, и он неплохо играл свою роль. Вдову Марсель это и удивило и испугало. Неужели ей придется делиться с этим шутом гороховым? А ведь она думала, что его легко обвести вокруг пальца…

Посетительница между тем продолжала:

— У меня уже давно лежит камень на сердце; я сделала попытку сбросить его, пошла в собор и обратилась к первому попавшему аббату с просьбой исповедать меня. Но, лишь только я начала, он вскричал: «Несчастная, в вас вселился бес! Я не стану вас слушать; сначала надо изгнать этого демона!» Его взоры вонзились в меня, словно острия кинжалов… Испугавшись, я убежала. Потом я хотела исповедаться у другого, но не могла собраться с духом. Мне говорили, что вы не бываете ни в кафе, ни у женщин; это и внушило мне доверие к вам.