Любовь не считается! (СИ) - Вознесенская Дарья (полные книги txt) 📗

Любовь не считается!

Дарья Вознесенская

1 

- Cosmopolitan, please.

Бармен кивнул.

Я же одернула свой широкий свитер, поежилась - черт бы побрал этот проникающий во все места лондонский сквозняк! - и приняла максимально независимый вид.

А потом в недоумении уставилась на поставленный передо мной стеклянный наперсточек на тонкой ножке, за который пришлось вывалить двадцать фунтов - в два раза больше чем в любом пабе…

Эх, гулять так гулять!

Залпом выпила любимый коктейль, который мы с подружками на моей кухне готовили в огромном стеклянном графине, и уверенно попросила:

- One more, please… Oh, no - two more!

Отчетливый и красноречивый смешок рядом заставил меня резко повернуться к соседу по бару. Но, похоже, не по попойке. 

Такие не пьют - или вот это, что он держит. Коллекционный жидкий янтарь, на два пальца.

А еще такие как он не знакомятся с такими как я.

Он был молодой, - ну как, молодой, наверное, мой ровесник, а я просто сохранилась хуже - и модно-лохматый. Ухоженный блондинчик - в - очень - брендовых  - шмотках.

Парень бросил на меня еще один насмешливый взгляд и снова уставился в смартфон.

Ну да, что уж там, зачем отрываться от соцсетей ради бледной и растрепанной девицы, которая одевается на распродажах в чэрити-шопах. Точнее, одевалась  я не там, но близко к этому.

Удивительно, что меня вообще пустили в этот супер модный бар. Я бы себя завернула, потому как сразу было понятно, что кроме пригласительного, перепавшего мне совершенно случайно, российского загранпаспорта с тремя таможенными штампами - и то, два из них после поездки в Турцию - и съемной однушки в Москве за душой у меня ничего нет.

Ой, есть. Забыла про свой идеально-английский инглиш, который собственно и позволял мне оплачивать эту самую однушку.

Почти с вызовом посмотрела на любопытствующего бармена - его хипстерские глаза приятно расширились - и залпом выпила еще два заказанных наперстка. Пусть удивляется. Мы, русские, люди широкой души и безграничной любви к алкоголю.

Особенно, если мы  - девочки. И нам откровенно плохо. Потому что очередная попытка найти свое счастье - между прочим, двадцать шестая по счету! - разбилась как стеклянный шарик с Москвой и искусственным снегом, который я волокла в ручной клади в подарок своему потенциальному бойфренду. Он пережил эконом-класс до Берлина, семичасовую стыковку, толпу в лоукостере, лондонское метро и разбился прямо на пороге крохотной квартирки, выскользнув у меня из рук, когда я пыталась его вручить.

Вот тут мне и следовало бы понять, что все будет если не хуже, то так же, как с остальными - но нет, разве меня проймешь? Подружки не зря ехидно называли «Катюша», и речь, как понимаете, была вовсе не про имя. 

Хоть меня и правда звали Катя.

- Зато в Лондон прокатилась… - прошептала почти про себя и выдержала еще один любопытный взгляд красавчика, который уловила тем глазом, что у меня за ухом.

Он-то наверняка не знает всех этих проблем. Таким ярким и богатым мальчикам всякие ляли сами на шею вешаются - выбирай не хочу. А он таскает пачками в постель и не хочет - кольца на пальце не заметила. 

Привыкли в своих Европах теперь до тридцати учиться и чатится, потом стажироваться и встречаться, и разве что к сорока добираться до таблички «ЗАГС».

Впрочем, наши тоже так стали делать. Глобализация, чо уж. Не поймала себе мужика в институте, чтоб у него к сорока годам кризис среднего возраста был, а не первая брачная ночь - считай, профукала свое счастье.

Чувствуя, что завожусь,  я выругалась и сделала знак, что мне нужно еще выпить. Четвертый наперсток. Срочно.

Ой, а не хватит ли на меня посматривать?

Пугаю - отодвинься.

И сама знаю, что не для меня такую блондинку - размалинку, как ты, растили. 

Прическа за пятьсот фунтов, богатенькие папенька и маменька, закрытая школа, лучший колледж, обещание пристроить в приличную фирму и прочие блага Британской Империи на голубом блюдце с золотой каемочкой - или какие там цвета в местном монаршьем инкубаторе.

Аристократизмом от парня пахло не меньше, чем сексуальностью.

Я же к двадцати девяти годам имела…

Депрессия и несколько лишних килограмм считается?

Я работала в переводческом бюро, выезжала на выходные максимум в Мегу и главным приобретением последних лет считаю тот графин для «Космополитан», что и был  у меня самым используемым кухонным гаджетом помимо чайника. У меня не было ни своего жилья, ни машины, ни постоянного мужчины - и даже непостоянного мне не перепадало. Вроде не уродка но… Вы видели в столице какая ярмарка невест? 

Вот и я про то же.

Вокруг было слишком много легкомысленных красоток 18+, помешанных на каблуках и быстрых свиданиях, чтобы увлечься кем-то 30 -, любящим гульки на голове, объемные свитера и длинные юбки с кроссовками.  Кстати, в Лондоне я вполне вписалась в обстановку.  И как это мне помогло? Никак. У меня даже нормально понаехать не получилось.

Так что то, что мы с блондинчиком оказались за одной барной стойкой Очень Крутого Заведения было одной Очень Странной Случайностью.

Мажор из аристократов - ненавидела мажоров! да и к монархическому строю имела много плебейских претензий! - и простая девочка из Химок.

Две планеты на разных концах Вселенной...

Так какого хрена полчаса и еще один коктейль спустя, я позволяю ему засовывать свой мажорский язык в мой рот, и не просто позволяю, а получаю от этого головокружительное удовольствие?!

Он прижимает меня к стене в самом темном углу, притираясь бедрами и выстанывая вместе с прерывистым дыханием неизвестный мотив, а я впервые за все то время, что нахожусь в городе, который стал приютом для Камбербэтча, чувствую, что перестала мерзнуть.

Его руки стискивают мою талию через толстый свитер - и нашел же! - одна нога вклинивается между разведенными коленями, а язык, губы и зубы проделывают что-то настолько грязное и сладкое, что на них давно уже надо было повесить намордник целомудрия.

И почему он до сих пор не в Азбакане? Нельзя так целоваться, он же душу выпивает! Так, что я не просто забываю о своей очередной неудаче, но и о том, что наши планеты на разных концах Вселенной...

Может в этом баре потому так дорого, что они посыпают свои коктейл толченой испанской мушкой? Иначе как объяснить, что соски у меня грозят прорвать довольно плотную вязку свитера, а между ног становится мокро от одного только поцелуя - ну ладно, одного-но-бесконечно-долгого поцелуя?

Поцелуя-после-которого-даже-секс-не-нужен.

Поцелуя-о котором-я-расскажу-внукам.

Блондинчик стонет своим потрясающим мажористым ртом, а потом отрывается от меня, чтобы вдохнуть воздух, и снова набрасывается как Эдвард на свою Беллу.

Проникает таки ладонями под свитер, пока я прижимаю к себе крепкие мужские ягодицы, и хаотично гладит по спине.

Мне кажется, что мой личный космос гораздо ближе, чем он был у Армстронга.

И сейчас взорвется в моей голове, если мы... если мы не...

Он отрывается от меня, глядя совершенно осоловевшими глазами - мои вряд ли адекватней - и восхищенным шепотом произносит всего одно слово, в котором больше культурного кода, чем в Эрмитаже:

- О-ху-еть...

Будь чем, я бы поперхнулась. А так только начала смеяться, слегка истерично, просто потому, что осознала - в битве экстрасенсов я бы вылетела первой.

И заткнулась, когда он взял меня за подбородок и властно так попросил... Нет, потребовал:

- Поехали ко мне?

Некстати вспомнилась история Джека Потрошителя.

А еще то, что самолет у меня послезавтра, а паспорт по стечению обстоятельств с собой - и это значит...

Хрен его знает, что это и для кого значит. Меня снова поцеловали, выбивая согласное мычание, а потом потащили прочь из бара, да так споро, что я не успела придумать причину, почему мне не следует ехать к незнакомцу из клуба, у которого я даже имя не спросила.