Дефиле с револьвером: Влюбиться по гамбургскому счету - Буха Карин (книги без регистрации TXT) 📗
— Мило, что вы обо мне так заботитесь, комиссар, — уныло сказала я. — Последую вашему совету, перееду в другой отель. Возможно, позже и вправду уеду за границу.
— Надеюсь на это, — сказал комиссар почти ласково, попрощался и повесил трубку.
Я сидела с ногами на кровати и думала о том, что больше всего на свете хотела бы выкинуть из головы. Мое положение день ото дня становилось все опаснее. Время работало на преступника. Убийство Виолы Торски не было раскрыто по горячим следам, а сейчас перспективы становились все более и более туманными. Удастся ли вообще установить убийцу обычными розыскными методами?.. В этом я сильно сомневалась. У злодея сейчас море возможностей состряпать себе алиби, и если он совершит еще одно убийство, вполне может не опасаться, что его когда-нибудь найдут.
Ночная рубашка на моей спине стала влажной, все мое тело колотила нервная дрожь. Боже, как я боялась! Даже сильнее, чем в Таунусе, сразу после выстрелов. Я пыталась взять себя в руки, но кто-то внутри меня бился в бессильной панике, причитая, что этот ужас будет со мной теперь всегда — и днем и ночью.
Я пошла в ванную и встала под душ. Теплая, приятная вода сняла напряжение, смывая все страхи. Я постепенно успокаивалась, и мой разум подсказывал, что надо поступить так, как советовал комиссар, — спрятаться за границей, где никому и в голову не придет меня искать, скажем, в Англии или Скандинавии. Но мои чувства! Они бунтовали — мне так не хотелось уезжать из Гамбурга, где я чувствовала себя так чудесно. Я сделала воду потеплее и долго стояла под душем, перебирая различные варианты…
В конце концов я приняла решение и резко повернула кран с холодной водой. Словно тысячи ледяных иголок впились в мою кожу.
Пару минут я фыркала, отплевывалась и отряхивалась, как собака, но почувствовала себя намного лучше и бодрее. Итак, я переезжаю в другой отель и остаюсь в Гамбурге.
Господи! Тилль! Я совсем забыла, что обещала позвонить ему, он собирался утром на стройплощадку, а к одиннадцати — ко мне.
Я кинулась к телефону и успела поймать Тилля уже практически стоящим в дверях.
— Хорошо, дорогая, я буду ждать вас в том кафе на берегу Альстера, — ответил он на мое предложение встретиться в городе, ни о чем не спрашивая, — то ли из деликатности, то ли потому, что был в офисе и не хотел давать сотрудникам повод для сплетен.
Рассказать ли ему о моих проблемах? Я ломала голову над этим, пока собирала чемодан. Рассказать — несомненно, верное решение. Однако мне страшно не хотелось осложнять наши только намечающиеся отношения. Нет, я знала, что поступаю неправильно, но решила ничего ему не говорить.
Я позавтракала и поехала к железнодорожному вокзалу. Шофер донес мой багаж до касс, я расплатилась, подождала несколько минут и подозвала носильщика, который отвез мои чемоданы к другому выходу. Там я поймала другое такси. Скорее всего, мои маневры со стороны выглядели примерно как в дешевых детективах. Но ничего другого мне не пришло в голову — просто взять и переехать в другой отель я сочла неразумным. Это было легко проследить.
Я доехала до небольшого отеля и подошла к стойке регистрации, где чуть не совершила глупейшую и опаснейшую ошибку: заполняя бланк, я едва не написала свое настоящее имя. Я задумалась, хотя у меня и было устное полицейское разрешение на ложь или, как это называют юристы, сообщение о себе заведомо ложных сведений. Мне не хотелось вновь пользоваться именем Лотара. Почему бы просто не написать свою девичью фамилию и второе имя, данное при крещении. Я так и записала: Регина Грассер.
На мое счастье, портье был занят заполнением каких-то бумаг и не обратил внимания на мои подозрительно долгие раздумья над регистрационным листком.
Заселившись, я поспешила к месту встречи с Тиллом. Он уже ждал меня, сидя у окна кафе, — я заметила его издалека.
— Что вы сегодня делаете? — спросил он, когда я села напротив и заказала кофе. — Я свободен и могу полностью быть в вашем распоряжении. Итак, чего желает фрау?
Хм, чего же я желаю? Проще сказать — чего я не желаю. Я стопроцентно не хочу быть среди толпы.
— Может быть, поедем куда-нибудь за город?
— Отличная идея! Как насчет Люнебургской пустоши? Один из самых старых природных парков — место прославленное. Мы можем выехать сразу после обеда.
И вот через час мы были уже в дороге. Клаузен предложил мне сесть за руль. Но все мое существо протестовало против этой затеи, я все еще не оправилась от аварии. Я отказалась, но Клаузен ничуть не расстроился, он вел машину с удовольствием.
У первого же кафе он остановился и показал мне на свой костюм:
— Вы не возражаете, если я сменю костюм приличного человека на лохмотья разбойника?
— Ну что вы, — я с сожалением посмотрела на свои ноги в изящных босоножках, — я бы и сама с удовольствием переобулась в кроссовки.
Через пару минут Клаузен плюхнулся на сиденье в поношенной коричневой куртке, действительно смахивающей на разбойничью. Галстук тоже исчез, вместо него вокруг шеи был перекинут пестрый мягкий шарф.
Как много зависит от одежды! В одну секунду солидного мужчину сменил озорной и веселый парень. Но этот второй Клаузен понравился мне ничуть не меньше.
Я тоже сняла свою шляпу и повязала платок на голову.
Большой мальчик рядом со мной весело посвистывал и иногда лукаво поглядывал на меня, но разговора не начинал. Я тоже молчала, печально вспоминая свою собственную красавицу машину, которая лежит сейчас на свалке в груде металлолома. Конечно, страховка возместила убытки, но все равно меня не покидало чувство, что я потеряла хорошего друга.
— Вы бывали когда-нибудь в самом Люнебурге? — наконец прервал Клаузен мои мрачные мысли.
— Нет.
— О! — обрадовался Тилль. — Тогда я вам покажу этот очаровательный город.
И он свернул на проселочную дорогу.
Мы с трудом нашли место для парковки и медленно пошли по городу, восхищаясь древними кирпичными зданиями, глубоко вросшими в землю. Дома, которые стояли на старых соляных штольнях, сильно покосились. И было трудно представить, что там еще могут жить люди.
Потом мы поехали дальше, в пустошь. Поднялся легкий ветерок, и высокие, стройные березы вдоль дороги приятно шелестели, белые облачка бежали по небу, послеполуденное солнце светило ярко, и даже вечно мрачные и причудливо изогнутые кусты можжевельника подрастеряли свою нелюдимость и выглядели вполне дружелюбно. Мы въехали в типичную маленькую деревеньку.
Клаузен остановил машину у маленькой гостиницы с претенциозным названием «Константинополь»:
— Выпьем молока или сначала погуляем по окрестностям?
— Давайте сначала пройдемся, — решила я.
Клаузен скептически посмотрел на мои босоножки на высоких каблуках, но промолчал.
Идти было действительно не очень удобно, но сносно. Мы медленно продвигались вперед по тропинке и наслаждались красотами пустоши.
— Поглядите-ка, Мелани, там пастух с овцами. Посмотрим?
Я согласно кивнула, и мы пошли к нему по полю. Лохматая овчарка зарычала на нас, когда мы приблизились, но, видя, что хозяин спокоен, отошла.
— Боже мой! — сказала я тихо, глядя на пастуха.
Он стоял, опираясь на посох, и вязал серый шерстяной носок, его длинная седая борода развевалась по ветру, и, вероятно, была ему по пояс. Из-под низко надвинутых полей шляпы виднелись длинные вьющиеся волосы. Он кинул на нас быстрый взгляд из-под кустистых бровей, приветственно кивнул и невозмутимо защелкал спицами.
Клаузен снял куртку, бросил ее на землю, помог мне сесть и сам опустился рядом со мной на траву…
Но стоило нам остановиться, как тут же я снова очутилась во власти тревожных мыслей. Пустошь больше не казалась мне полной очарования и романтики — корявые сосны и изогнутые кусты можжевельника нагоняли такую жуть, что, не будь рядом Тилля, я бросилась бы бежать отсюда.
От размышлений меня оторвал голос пастуха над моим ухом. Я даже не заметила, как он подошел.
