Маленькое красное платье: Вызов судьбе - Лем Эля (читать книги без сокращений .TXT) 📗
Он же не мальчик. Конечно, он понимал, что ей нужно. Не мог поверить? Доверял воспоминаниям о крысиных хвостиках? Какая чушь! Он хотел ее и шел за ней, чтобы ее получить. Вот и вся правда. И чем же тогда он отличается от нее? Простой расчет, взаимное желание перепихнуться двух взрослых людей. Красавица она или нет, ее неразборчивость могла его развлечь. Большое дело! И к черту сантименты! Но почему так болит душа?
— Не душа, а голова, — сказал он, все еще сидя в машине. — Меньше шампанского надо было пробовать, меньше с учениками брататься…
«И с ученицами по матам елозить», — ядовито подсказал чей-то неслышный голос. Он вышел из машины и с силой захлопнул дверцу. Пусть это все остается в прошлом!
Нинка проснулась, когда солнце уже давно бушевало в комнате, пуская солнечных зайчиков по обоям, отсвечивало в стеклах старенькой стенки, играя бликами в хрустальных вазах и бокалах, прячущихся в той же стенке. Она взглянула на часы и охнула. Все, безнадежно опоздала на работу. Наверняка теперь уволят. Но почему ей до сих пор не позвонили? Нинка машинально поискала глазами мобильный и сообразила, что он остался в кармане пальто. А пальто висит на вешалке в прихожей, и сигнала оттуда в комнате не слышно.
Она похлопала ресницами, на которых тушь скаталась в комочки, и наконец разлепила губы. Пить хотелось немилосердно, при этом сильно болела голова. Нинка давно не чувствовала себя так гадко. Кряхтя, с трудом встала, стараясь унять головокружение, и, топая привычным маршрутом в ванную, на этот раз включила в прихожей свет. Из зеркала на нее смотрел не привычный серо-зеленый призрак, а девица очень легкомысленного вида, с распухшими губами, размазанной тушью вокруг бесстыжих глаз, со всклокоченными волосами и в изрядно помятом вульгарном красном коротеньком платьице. Нинка заставила себя смотреть в зеркало как можно дольше, чтобы прочувствовать всю низость своего падения. Как ни странно, она долго не могла вспомнить, что же произошло вчера. Да что это с ней? Опять провал в памяти? Где же она была? Ответ вертелся на языке, и какие-то обрывочные мысли вонзались в ее память, являя ей образы Ирмы, Антона, Виталика и почему-то Артема Николаевича…
Нинка вернулась в комнату и рухнула обратно на диван. Она постепенно начинала приходить в себя. И тут же язвительная память услужливо подбрасывала ей сюжеты из вчерашнего дня, словно в замедленной киносъемке: вот она надевает платье, собираясь пойти на встречу выпускников, а дальше — пустота.
— Как это получилось? — бормотала Нина вслух, искренне изумляясь. — Я же не собиралась туда идти…
Она внезапно кинула подозрительный взгляд на платье. Ах да! Все началось после того, как она его примерила. Да-да, платье на ней выглядело настолько волшебно, что Нинке захотелось показать его всему свету. Или себя показать в этом платье? Она почувствовала, как кровь прилила к лицу. Что она вчера натворила? Что-то такое, о чем очень скоро пожалеет, что-то страшное и непоправимое… Но вот беда — ее воспоминания оказались разбитыми на мелкие-мелкие осколки, и чтобы собрать цельную картину, следовало собрать эти осколки. Но почему-то Нинке вдруг показалось, что кто-то или что-то намеренно мешает ей это сделать.
Она немного полежала, закрыв глаза, а потом решила все же принять душ. В голове шумело, и Нинка малодушно прислушивалась к этому шуму, пытаясь отогнать от себя воспоминания вчерашнего дня. Она не только ничего не помнила, но и не хотела вспоминать! Ее подсознание твердило о беде.
По дороге в ванную Нинка попыталась сбросить с себя платье, но не смогла. Наверное, ослабели руки, державшие вчера слишком много бокалов со спиртным. Нинка вошла в свою маленькую крепость — ванную, включила воду и, собравшись с силами, снова предприняла попытку сбросить с себя одежду.
Она осторожно потянула платье вверх, собираясь снять его через голову, и оно с легким шорохом отделилось от ее тела, которое прежде обтягивало, словно перчатка. Нинка отбросила красный шелковистый комок в сторону и с наслаждением встала под теплые струи.
Она налила в ладошку немного геля для душа и принялась растирать тело, которое вчера предало ее, осмелилось ослушаться. Впрочем, не только тело. Это сделали также и разум, и воля, и чувства…
Нина вздрогнула и уронила губку, которой собиралась растереться. Она начала вспоминать! Словно со стороны, она увидела себя, похотливо раскинувшуюся на матах, и возвышающееся над ней, искаженное страстью и страданием лицо Артема Николаевича, учителя физкультуры. Затем — горько плачущую Ирму, которую именно она, Нинка, довела до слез. Картинки прыгали у нее перед глазами и увеличивали скорость. Вот мимо пронесся кадр из кинофильма «Быстрый секс в раздевалке», где в главной роли Нинка Русанова с ужасом узнала себя, а пыхтящим рядом мужчиной оказался Антон.
Она, замирая от леденящего душу кошмара, встряхнула головой, но воспоминания не исчезли, наоборот, они показывали ей картинки вчерашнего дня, раскрашенные в яркие, сексуальные и даже развратные тона.
Нинка закрыла глаза и застонала. Ей не хотелось ничего этого вспоминать — ни лица Ирмы, растерянного и заплаканного, ни собственного кокетливого призыва, обращенного к Виталику, ни жуткого, поспешного и нечистого соития с Антоном прямо в раздевалке, возле чужих вещей… Это не она! Ирма — ее лучшая подруга. И единственная. Только она одна все эти годы была рядом с ней, помогала, утешала, подсказывала. И вот как она отплатила…
Нинка уселась в ванну и заплакала — так горько, как никогда в жизни. Даже тогда, когда она потеряла девственность неизвестно с кем, ей не было так горько, больно и одиноко. Тогда рядом была Ирма. А сейчас вокруг — тоска, щемящая и безнадежная. Тоска и страх…
Совсем опухнув от слез, она вылезла из ванной, обмоталась полотенцем и прошлепала босыми ногами к шкафу. Пошарила в пальто, выудила оттуда мобильный. Она поняла, что ей надо сделать. Она не могла потерять Ирму, ни за что! Кого угодно, только не ее!
Дрожащими пальцами Нинка набрала номер телефона, знакомый и любимый. Этот номер она знала наизусть. Именно он согревал ее, успокаивал и обнадеживал в течение нескольких последних лет. До этого у Ирмы был другой номер, который она не стала восстанавливать. А этот — легкий и простой для запоминания — она берегла. Он нравился Ирме, потому что начинался с даты ее рождения — 19–02. Девятнадцатое февраля.
Конечно, Нинка могла бы позвонить ей домой, но не выдержала бы разговора с мамой Ирмы. Наверняка подруга уже объяснила той, что рассталась с Виталиком, может быть, даже рассказала, по чьей вине…
Ирма не брала трубку.
— Ну пожалуйста, — молила Нинка. — Умоляю тебя, поговори со мной!
После бесплодных двадцати звонков она, устав, уселась на диван и набрала sms: «Пожалуйста, перезвони. Я не знаю, что вчера случилось. Ничего не понимаю. Наверное, я схожу с ума. Мне надо с тобой поговорить».
Прошел час, а Ирма так и не перезвонила. Нинка, совершенно сбитая с толку, понимала лишь одно: теперь у нее больше нет подруги. Равно как и работы. Да и вообще вся ее прежняя жизнь закончена!
Зато вот презрения к самой себе, ужаса от того, что именно она натворила все это, и одновременного недоверия этого было выше крыши! Нинке казалось, что она сошла с ума. Она, скромница, такой мышонок, никак не могла натворить все это безобразие и вдобавок направить его против собственной подруги! В голову закралась спасительная мысль: а что, если это неправда? Что, если это ей только приснилось? Ведь она — обычная, простая девчонка, которая боится мужчин… И вообще, ей нравится жить одной. Она знает, что никому не нравится и не может понравиться, потому что… потому что такая блеклая, бесцветная, никакая… Да она и слова-то не может сказать мужчине. Каким же образом она вчера смогла так оторваться, соблазнить или почти соблазнить стольких сразу? Это просто нереально!
Нинка вытерла заплаканные глаза и улыбнулась, почувствовав глубокое облегчение. Ну конечно же, почему ей сразу это не пришло в голову?!
