Где цветет омела - Кудряшева А. (читать книги без .TXT) 📗
Этого достаточно. Достаточно прошлого. Сейчас есть только настоящее: Келл смотрит на Бетти в лунном свете, и глаза его задают единственный вопрос.
У нее нет будущего с этим человеком. Ничего, кроме головной боли, если она разрешит себе сблизиться с ним. И какая польза будет от этого Кати? Позволить Кати привязаться, а потом бросить ее?
Бетти всегда было грустно, когда она выпускала на волю дикое создание, — всегда были сожаления о потерянной любви. Однако сейчас… порвать нужно сейчас, пока не возникла душевная близость. Не так жестоко отрезать сразу. Не так жестоко, потому что позже она будет не в силах уйти. А она должна уйти.
— Именно поэтому не получится, — неуверенно прошептала она, мельком коснувшись руки Келла и мгновенно отстранившись. — Келл, мне достаточно взглянуть на тебя, и хочется прикоснуться. Зови это безумием, но это так. — Она глубоко вздохнула и немного успокоилась. — Наверное, ты назовешь это влечением или как-то еще. Думаю, ты знаешь, о чем я говорю. А я не хочу этого, Келл. Я не хочу… осложнений. Я свободна. То есть всегда была свободна. И это мне нравится. И если задержусь здесь, то… не смогу уйти. Мое сердце разорвется. Я не могу полюбить Кати, а потом оставить ее, когда ты решишь нанять другую работницу… или женишься и прогонишь меня. Я свободна, Келл. Ты похитил меня, и сейчас пришло время освободить. Ты обязан сделать это.
— Ты этого действительно хочешь?
— Конечно, — смогла проговорить она, хотя голос дрожал и сердце разрывалось. — Конечно, хочу. Я должна быть свободной.
— Бетти…
— Нет.
Он потянулся к ней, но она выставила вперед руки.
— Ты похитил меня, — снова заговорила она срывающимся голосом. — Увез меня против моей воли. Ты не вправе уговаривать меня работать на тебя. Если нужна няня для Кати, тогда поищи в другом месте. Ты не вправе соблазнять меня подобным образом. Не вправе.
И прежде, чем он ответил, она ушла в свою комнату и закрыла дверь.
Еще долго Бетти не могла уснуть, а когда забылась, сны ее были странными и беспокойными. В пять часов она снова покормила опоссума и уснула опять, но сны были еще хуже.
Поутру Кати проснулась раньше Бетти. Девочка лежала тихо, широко раскрыв глаза, и терпеливо дожидалась, когда Бетти зашевелится.
Наконец детское терпение лопнуло. Она осторожно поднесла руку и приподняла веки Бетти. Та проснулась мгновенно — и улыбнулась, когда поняла, что произошло.
— Привет, Кати. Я здесь как дома. — Она улыбнулась еще раз, и ночные тревоги отступили перед лицом предстоящих забот. — Даже не нужно самой открывать глаза.
И Кати захихикала. Это был краткий, но самый настоящий смешок, и сердце Бетти потянулось к девочке. Какой чудный звук!
Я могу изменить этого ребенка, говорила она себе. Могу…
А потом уйти по окончании контракта? Нет.
Все слишком сложно. Руки Бетти приласкали малышку, и на мгновение она сама почувствовала себя такой же заброшенной, какой чувствовала себя Кати, забытая в сиротском приюте на много месяцев.
— Давай одеваться, — уныло прошептала Бетти, заставляя себя улыбнуться еще раз. — Мы позавтракаем, и дядя Келл отвезет меня домой.
— Домой? — Детский голосок дрожал и срывался от многомесячного молчания. — А… а где ты живешь?
— Я живу на ферме в нескольких милях отсюда, Колокольчик, — проговорила Бетти. — Я просто приезжала проведать тебя и дядю Келла. Сегодня пора возвращаться.
— Возьми меня с собой.
— Не могу. — Бетти погладила детские волосы, И ее сердце сжалось. — Но мы еще увидимся. Я спрошу твоего дядю, можно ли мне приезжать, когда меня отпустят животные. А сегодня ты поедешь на мою ферму и увидишь всех моих зверей. Увидишь моих крошек, Кати, и полюбишь их. Там есть маленький коала, которого спасли после лесного пожара, большой папа-кенгуру, которого сбила машина, и маленькая ехидна…
— Какая еще ехидна? — подозрительно спросила Кати, и Бетти засмеялась. Как же объяснить это маленькой девочке, выросшей в Америке и Азии?
— Ехидна похожа на большую подушечку для булавок, Кати, на подушечку с самым большим в мире носом. Просто нужно увидеть ее. Думаю, она еще забавней, чем коала. А сейчас… давай одеваться. Что ты сегодня наденешь?
— Мой передничек. Как же иначе.
Этот передничек — единственное спасение ребенка. Взрослые ничем не могут помочь маленькой девочке. Вот и Бетти уезжает…
Глава седьмая
Они отправились искать Келла, но его нигде не было.
Дом был пустынным, и, одевшись, девицы предприняли поисковую экспедицию. Впервые Бетти не взяла с собой крошку-опоссума, уверенная, что Лепестку удобно в обогреваемой сумке, которую сделал Келл. Но где же сам Келл? Его не было ни в саду, ни рядом с домом. Не было слышно и собак. Никого.
— Мы должны покричать, — предложила Бетти девочке, но та отказалась. С тех пор как Бетти сказала, что уезжает, девочка перестала улыбаться. Она лишь безразлично позволяла держать себя за руку.
Наконец Бетти привела ее на кухню и нашла на столе записку:
Ушел на нижнее пастбище кормить скот. Вернусь в девять. Надеюсь, вы уже проснетесь, две сони.
— Твой дядя — грубиян, Колокольчик, — сказала Бетти, прочитав девочке записку и выдавив из себя улыбку. Она помолчала, противясь желанию высказать свое предложение вслух. Впрочем, какой от этого вред? Сегодня она уезжает. — Хочешь, пойдем посмотрим, что он делает, — осторожно предложила она. — Ты знаешь, где это нижнее пастбище?
Кати задумалась, и на мгновение Бетти показалось, что девочка снова ушла в свою глухонемую оборону, но молчанию, как выяснилось, положен конец навсегда.
— Каждое утро он дает сено коровам на том берегу реки, — проговорила Кати. — Есть мост. Я знаю короткую дорогу — но тебе нужны резиновые сапоги.
— Зачем мне резиновые сапоги? — осторожно спросила Бетти, и безразличие Кати как рукой сняло.
— Из-за Джо Блейка!
Джо Блейк. Змея. Бетти усмехнулась, увидев застенчивую улыбку Кати.
— Ну-ну. Ты уже заговорила по-австралийски. И правда Джо Блейк! Каким еще австралийским словам научил тебя дядя Келл?
Кати была довольна. Она смущенно разгладила свой передничек, словно приготовившись процитировать старательно выученную фразу. Очевидно, девочка впитывала в себя все, что видела и слышала в последние недели, хотя и не произносила ни слова.
— Ну… Я больше не хожу в туалет, — объявила она. — Я хожу… в нужник. И мы кормим несушек, а не кур. Дядя Келл иногда называет меня «сестренка», а не «Кати». Я вычислила, это по-австралийски. «Я вычислила» — тоже по-австралийски. И миссис Скотт говорит, что у девушки, которая торгует засохшими цветами, кенгуру сбежал из верхнего загона — у нас бы сказали «не все дома». Так что… я учусь все время.
— Да уж, вижу, — засмеялась Бетти и быстро обняла Кати. — Так ты хочешь искать своего дядю Келла? У меня нет резиновых сапог — но мы можем петь всю дорогу.
— Петь? — Кати не могла скрыть удивления. — Зачем нам петь?
— Ну, Джо Блейк боится нас больше, чем мы его, — объяснила Бетти. — И лишь только он услышит, как мы поем «Десять негритят», сразу же уползет, не успеем мы дойти до конца сада. Ну, Колокольчик, ты уверена, что сможешь найти дядю Келла?
— Да, — кивнула девочка. — Это легко.
Это оказалось не так легко.
У Бетти в сумках кроме свадебных туфель нашлись только шлепанцы, но они совершенно не подходили для этой прогулки. Бетти направилась через сад следом за обутой в резиновые сапожки Кати, распевая всю дорогу, чтобы спугнуть Джо Блейка. Но когда они вышли на берег реки, она остановилась как вкопанная.
— Кати…
— Мостик вон там, — уверила ее девочка, потянув за руку и не давая ей остановиться. — Мы могли бы пройти по дороге, но не дошли бы и до завтра. Дядя Келл говорит, что это лучшая дорога.
Возможно, для дяди Келла, подумала Бетти, растерянно разглядывая берег реки. Но если он действительно так думает, то у него, должно быть, между пальцами есть перепонки. Они вышли к реке в сотне ярдов от моста, и весь берег представлял из себя покрытую лужами трясину. Липкую топь…
