Подарок ангела - Феррарелла Мари (читаем книги .TXT, .FB2) 📗

     — Кажется, Лиза думает, что мне нужно чаще выходить из дому.

     — Чаще, — повторил он, вглядываясь в ее лицо. — Имеется в виду чаще или выходить?

     Донна глядела прямо перед собой и обдумывала страшные планы мести Лизе за этот тет-а-тет.

     — Выходить.

     — Понимаю, — кивнул Фрэнк, думая, долго ли она будет разговаривать с телевизором. Он поиграл на пробу с прядками на ее виске. — Что ж, тут мы с ней совершенно согласны. Тебе нужно выходить. — (Донна повернулась.) — Со мной.

     Во рту у нее пересохло. Он был так близко, что она чувствовала его дыхание кожей лица. Она попыталась вспомнить, что обещала себе.

     — Я бы не хотела, чтобы у тебя создалось ложное впечатление, Фрэнк...

     Он бережно собрал пальцами ее волосы и отвел от щеки.

     — У меня нет пока никакого впечатления, но некоторые идеи уже зарождаются.

     Его вдруг охватило не изведанное до сих пор волнение. С ним происходило нечто странное. Она — необычайная, подумал он.

     Донна усилием воли не дала своим глазам закрыться. Она бессильно отодвинулась, насколько позволяло кресло. Расстояние увеличилось едва ли на дюйм. Слишком мало, чтобы защитить ее от собственных чувств.

     Взгляд зацепился за гитару.

     — Я очень ценю то, что ты делаешь для Тейлора, — сказала она чуть поспешно.

     — Он славный мальчик. А славные мальчики должны получить шанс. — Фрэнк посмотрел на Донну. Ему хотелось обнять ее, поцеловать, почувствовать тепло ее тела. — Независимо от возраста.

     Донна сцепила руки, будто от этого могли прийти так нужные сейчас силы.

     — Ты много рассказывал о себе в аэропорту, — начала она неуверенно, подыскивая слова.

     Возможно, он был тогда чересчур болтлив, но ведь это только чтобы выманить ее из раковины.

     — Кому-то надо было поддерживать беседу.

     Она не возражала.

     — Ну так вот, теперь я хочу рассказать о себе. Тони был моей школьной любовью. — Она остановилась, и горькая улыбка скривила ее губы. Губы, которые ему так хотелось поцеловать. — Старомодно, правда?

     Ему это не казалось старомодным.

     — Не надо говорить мне о старомодности. Ты забыла, что я из страны Оз. Там, откуда я приехал, люди до сих пор иногда расплачиваются за медицинские услуги курами или гусями.

     Донна улыбнулась. Он делал ее признание легче, вольно или невольно.

     — Как бы то ни было, когда мы поженились, я думала, что это будет продолжаться вечно. — Ее глаза затуманились воспоминаниями. — Вечность длилась ровно семь лет. — А потом он со всем покончил. Взял чудесную, трепетную жизнь и покончил с ней.

     Донна смотрела на Фрэнка, пытаясь заставить его понять. Ей это было очень важно. Ей очень важно было оттолкнуть его как можно мягче.

     — Мои родители погибли в автокатастрофе, когда мне было двадцать два года. И потом, когда умер Тони, у меня возникло чувство, что нельзя привязываться к тем, кого любишь. Потом так трудно прощаться, что... что я больше ни к кому не привязывалась. — Она долго выговаривала последние слова, потом пожала плечами, спеша закончить: — Так проще. Теперь Тейлор и Стивен — единственные мужчины в моей жизни. Больше нет места ни для чего. И ни для кого. — Она прикусила губу. Ей не просто было сказать все это. Она не любила делиться своим сокровенным, а слово «самоубийство» она даже не пыталась выговорить. Она все еще не могла произносить его вслух. Да и незачем было Фрэнку знать об этом. — Я понятно объяснила?

     — До боли. — Однако он оставался сидеть на том же месте. Фрэнк заметил, что она не упомянула, как умер ее муж. Сейчас не время было спрашивать. — И поскольку твое решение твердо, ты не будешь возражать, если я задержусь ненадолго и попытаюсь его поколебать, ведь не будешь?

     Она не поняла.

     — Попытаешься?

     Он ухмыльнулся.

     — Поколебать.

     — Мне... — Похоже, язык не собирался ей подчиняться.

     — Я сделал бы это с большим удовольствием. — Фрэнк провел кончиками пальцев по ее щеке.

     Донна чувствовала, как тепло устремляется под кожу от этих прикосновений и после них остаются румяные следы. Остановившееся дыхание сдерживало протест, как дамба воду на реке.

     Желание и страх смешались в ее глазах, и молчаливая мольба об освобождении была похожа на просьбу продолжать.

     Фрэнк последовал собственному инстинкту. Он прильнул к ее губам так бережно, что она подумала, не воображаемое ли это прикосновение.

     Воображаемое и желанное.

     Губы Фрэнка скользнули по ее губам легко, как розовые лепестки по шелковой глади воды. Медленно, постепенно поцелуй делался глубже, увлекая ее с поверхности воды в чудесный мир бурлящих эмоций и ослепительного света. Она утратила дыхание. Она утратила рассудок.

     Остались только чувства.

     Обхватив ладонью ее затылок, Фрэнк привлек Донну и уступил искушению отдаться ощущениям, обрушившимся на него без предупреждения. Они подхватили его и повергли в благоговейный трепет. Он чувствовал вкус ее желаний, загнанных внутрь эмоций, и был смущен ими. Смущен и вознесен до таких высот, до каких обычно не способно вознести прикосновение к женским губам.

     Донна запустила пальцы в его волосы, будто желая убедиться, что волшебные мгновения ей не грезятся. Одно чувство за другим сотрясали ее, как волны, ударяющие в берег, по мере того как поцелуй нарастал.

     Она не имела ни малейшего представления, сколько это продолжалось. Слезы вскипали в ней вместе с брызгами наслаждения. Она чувствовала, как растворяются ее кости, растворяется все ее существо, переливаясь радугой в солнечных лучах. Его губы похищали у нее все, чего она никогда больше не хотела отдавать, не собиралась отдавать. Пока не отдала.

     И тут она догадалась.

     И тут догадался Фрэнк, почему неведомый голос уговаривал его принять приглашение Грега и отправиться в этот город. Все это было ради встречи с Донной. Чтобы он мог оказаться здесь, в центре чудесного смерча, в этой стране чудес, где не он выбирал тропы, по каким идти.

     Судьба привела его сюда. И он был бесконечно благодарен судьбе.

     Донна вновь оказалась во власти чувств. Чувств, которым клялась никогда больше не давать воли. Она не имела права позволять этим чувствам завладеть собой. Они принадлежали прошлому, другой жизни — жизни, ушедшей навсегда. Страх прогрыз дыру в шелковом балдахине, под которым ей было так хорошо, и холодный воздух устремился внутрь.

     Донна отпрянула, напуганная происходящим. Напуганная собой. Напуганная этим человеком, который пробудил давно уснувшее.

     Фрэнк увидел страх в ее глазах и замер. Но отпустить ее он не мог. Еще не мог.

     Сердце колотилось в ее барабанные перепонки, рвалось, тосковало.

     — Фрэнк, я...

     — Шшш. Чуть-чуть. Дай мне еще чуть-чуть побыть с тобой. — Его дыхание выравнивалось, но далеко не так быстро, как ему хотелось бы. Он в самом деле не был готов к такому. — Всего лишь пока не почувствую, что снова могу встать на ноги. — Он заглянул ей в глаза. — Ты знаешь, какие силы в тебе таятся?

     Все еще дрожа, Донна сжала губы, нечаянно вобрав в себя отпечаток его поцелуя.

     — Я не хотела...

     Неужели эта женщина не представляет, как она несказанно прекрасна? Искушение целовать ее снова и снова было почти непреоборимым, но Фрэнк знал, что надо взять себя в руки. Она чего-то боится. Возобновить поцелуй сейчас — все равно что достать ружье перед чутко замершим оленем.

     — Хотела или нет, но ты открыла мне их. — Он желал ее до помутнения рассудка. — Если в твоей жизни ни для кого больше нет места, позволишь ли ты мне разбить лагерь поблизости и надеяться?

     — На что?

     Он покачал головой, отмахиваясь от собственных слов.

     — Не важно.

     Он и вправду не знал, на что. Здравый смысл покинул его. Он чувствовал себя утлым суденышком, подхваченным яростным тайфуном и выброшенным из уже раскрытых объятий погибели.