Не покидай меня, любовь - Кендрик Шэрон (читать полную версию книги .txt) 📗

Винченцо, нам надо поговорить.

Ну так говори.

— Нам надо обсудить, что будет после того, как Джино познакомится с твоей семьей. О том, что мы будем делать дальше.

Винченцо повернулся и посмотрел на ее обеспокоенное лицо. Чего она ждет от него?

— Сейчас не время, Эмма. Я еще не решил. Эмма в расстройстве покачала головой. В этом весь Винченцо. Ждет, что все вокруг должны подчиняться его воле.

— Но решение принимать не одному тебе, не так ли? — тихо проговорила она. — Мое слово тоже имеет вес. Ведь это тоже общее будущее.

Черные глаза изучали ее.

И каким же ты видишь это будущее?

Не знаю, — призналась она сдавленным голосом. — То есть я знаю, что ты захочешь видеться с Джино, и я не собираюсь препятствовать тебе…

Еще бы.

Выражение его глаз было угрожающим, но разве она не поклялась, что будет сильной?

— Мне просто невыносима мысль, что он будет проводить время вдали от меня. Что он будет расти, а я что-нибудь пропущу. Слово. Улыбку. Шаг. Или если ему приснится страшный сон, и он будет звать меня. — Ее губы свело от боли. — А меня не будет рядом, — хрипло сказала она.

Винченцо наклонился вперед с мрачным и злым лицом.

— А ты не думаешь, что я чувствую то же самое? — процедил он. — Не думаешь, что мое сердце разрывается на части при мысли о расставании с ним? И это сейчас, когда я, наконец, нашел его?

Ей хотелось крикнуть: «Но я же его мать!», но она понимала, что сказать это будет неправильно, потому что была уверена: Винченцо уже отдал свое сердце сыну.

Когда-то он с такой страстностью говорил о своей любви к ней, но между мужчиной и женщиной это совсем иначе. Своего ребенка ты любишь всегда и безо всяких условий, а взрослая любовь может зачахнуть и умереть.

Внезапно волна сожаления захлестнула Эмму, и она поняла, что желает невозможного: чтобы Винченцо по-прежнему любил ее, и чтобы у них все было хорошо.

— Давай не будем ссориться, — прошептала она. — Джино это не нравится.

Несколько долгих мгновений они смотрели друг на друга, прежде чем Винченцо оторвал взгляд от ее губ и переключился на знакомый сельский пейзаж острова, где семья Кардини занималась производством вина и масел на протяжении сотен лет.

Винченцо обнаружил, что чересчур взволнован, как и всегда во время приезда на родину. Но на этот раз дело не только в возвращении, но и в Эмме, с горечью осознал он. Несмотря на поразительное открытие, что он отец, она по-прежнему сводит его с ума. И так было всегда.

Ее воздействие на него озадачивало и пленило Винченцо во время их странных, урывчатых встреч. Впервые в жизни он оказался во власти чувств, которым нельзя доверять, и, в конце концов, его суждение оказалось ошибочным. Ибо

Эмма была идеальной любовницей, но ужасной женой. А сейчас… Сейчас она ни то, ни другое.

— По крайней мере, расскажи, где мы будем жить, — попросила Эмма, своим мягким голосом прерывая его размышления. — В усадьбе на винограднике?

Винченцо помотал головой, заставляя себя вернуться к практическим вопросам.

— Нет, я больше там не живу. В прошлом году я купил себе дом.

Она не сумела сдержать облегченного вздоха.

— Ты довольна?

Эмма пожала плечами. Ситуация достаточно сложная и без зрителей, наблюдающих и анализирующих каждый их шаг, ибо усадьба очень большая, и многочисленные родственники приезжают и уезжают, когда им вздумается.

Признаться, испытываю некоторое облегчение. Я боялась жить поблизости с твоими родственниками. Они никогда не одобряли меня.

Они не были в восторге от нашего брака, ведь по традиции я должен был жениться на сицилийской девушке. В любом случае большинство кузенов сейчас находятся по делам в Северной Америке. Даже Сальваторе вернется только на следующей неделе.

Сальваторе — самый старший и самый критично настроенный по отношению к ней кузен.

А… сколько мы пробудем на Сицилии? — взволнованно спросила Эмма.

Ну, позволь тебя заверить, что я не планировал однодневный визит, — проговорил он с подчеркнутой медлительностью.

Эмма нервно затеребила пальцами воротник пальто, сознавая, что Винченцо показывает свою власть.

— Ты уже рассказал всем про Джино?

— Только то, что привезу своего сына познакомить с родней.

Она вглядывалась в его лицо в поисках подсказок.

— И как они это восприняли? Задавали вопросы?

Они бы не посмели. Это было бы вмешательством. Я не ищу ничьего одобрения тому, что случилось, Эмма. Это есть и остается личным, только между нами двумя.

Их глаза вновь встретились. О чем он думает, глядя на меня? — гадала Эмма. Быть может, о том притяжении, которое когда-то было между ними и которое, несомненно, все еще существует. Тогда они парили на облаке любви, и то, что это облако растаяло, ничуть не уменьшило боль разлуки.

— Расскажи мне о своем доме, — попросила Эмма, прилагая усилия, чтобы дрожью в голосе не выдать своего смятения.

Какая-то странная улыбка приподняла уголки его губ.

— Почему бы тебе не посмотреть самой? Мы уже приехали.

Это был никакой не дом, а самый настоящий старинный замок с башенками и огромными воротами, возвышающийся над всей округой, прекрасный и величественный. Они въехали в великолепный внутренний двор с пальмами и восхитительными цветочными клумбами.

Выйдя из машины, Эмма изумленно озиралась по сторонам, потрясенная как окружающей ее красотой, так и растревоженными чувствами. Она вытащила Джино с его детского сиденья и, крепко обняв, прижалась щекой к его теплой щечке.

— Видишь, где мы, дорогой? — пробормотала она восторженно. — Красота, правда? Это замок, самый настоящий замок!

— Иди взгляни на вид вон оттуда, — предложил Винченцо.

Пытаясь убедить себя, что это не какой-то волшебный сон, Эмма прошла за мужем через мощеный двор и увидела вдали зеленые холмы и аккуратные ряды виноградников. На горизонте виднелись Эгадские острова. Дальше простиралось изумительной красоты побережье Сан-Вито, где они с Винченцо когда-то плавали и гуляли по золотому песку. Но нет, не стоит предаваться воспоминаниям, которые могут принести лишь боль и сожаление!..

Эмма быстро прошла на другую сторону двора и увидела длинный четырехугольный бассейн, устроенный в апельсиновой роще и окруженный серой каменной стеной. Вдруг она услышала громкий звон колокола в башне, служившей, по всей видимости, часовней.

От всего этого просто дух захватывало, и когда она снова повернулась к мужу, глаза ее сияли.

— О, Винченцо, я и забыла, какая здесь красота!

Винченцо смотрел на нее из-под полуопущенных век. А он забыл, как она может быть красива, с этими своими ясными голубыми глазами и персиковой кожей, точно такая же юная и невинная, какой была, когда он впервые встретил ее.

— Идем, посмотришь дом внутри, — сказал он, велев себе не обращать внимания на ее смягчившиеся черты и искрящиеся глаза. Ему известна причина этого ее внезапного энтузиазма. Наверняка контраст между ее уровнем жизни в Англии и этой роскошью ошеломил ее, и она пришла в ужас, что отказалась от всего этого, когда ушла от него.

Внутри замок производил не менее внушительное впечатление, чем снаружи: мраморные полы, балочные потолки и множество комнат, одна элегантнее другой. Наконец они пришли в огромную гостиную, где их ждала одетая во все черное женщина среднего возраста, чье лицо показалось Эмме знакомым.

— Ты помнишь Кармелу? — спросил Винченцо.

Эта женщина была добра к Эмме, когда та приехала из Англии в качестве жены Винченцо.

— Конечно, помню. Buon giorno, Carmela. Come sta? [5]— Стоило выудить из памяти свои незначительные знания итальянского, чтобы увидеть удивленный взгляд Винченцо и то, как просияла от удовольствия женщина в черном.

— Bene, bene1, Signora Emma. — Быстро тараторя что-то на сицилийском диалекте, Кармела подошла к Джино, который насторожённо наблюдал за ней.