Пик Купидона (ЛП) - Жако Ли (версия книг .txt, .fb2) 📗
— Я знаю, — мой голос, всего лишь хныканье, потерянное под короткими толчками удовольствия, когда он продолжает слегка толкаться в мою киску.
— Ты знала, что я хочу тебя.
— Я не знала, я не была уверена.
Еще один смех, только этот гораздо более угрожающий.
— О, ты знала, как сильно я хотел тебя. Я даже умолял, блядь.
Илай вдавливает головку внутрь, и я снова подаюсь назад, требуя еще больше.
— Моя жадная девочка. Так дело не пойдет, — он вытаскивает свой член обратно и поворачивает меня вокруг себя, его рука все еще крепко держит мои связанные руки. — Теперь твоя очередь умолять.
Мое дыхание сбивается, и я тут же поддаюсь. Он был не единственным, кто ждал. Единственный, кто сожалел. Быть с Илаем будет означать многое, но никогда больше я не буду жить с мыслями «что-если».
— Пожалуйста, Илай.
Бровь приподнимается.
— Пожалуйста, что, любимая?
Я подстраиваюсь под его хватку, сжимаю бедра вместе, чтобы немного ослабить давление.
— Пожалуйста, трахни меня. Мне это нужно, — делаю паузу, тяжело сглатывая, когда говорю ему очередную правду. — Ты мне нужен.
Он ухмыляется, что-то мягкое пробегает в его глазах.
— Ты всегда была мне нужна.
Прежде чем я успеваю ответить на слова, от которых мои внутренности превращаются в слизь, он поднимает меня, прижимая спиной к стеклу, обхватывая моими ногами его талию и обвивая руками его шею.
— Это будет больно, — шепчет он, покусывая мочку моего уха. — И ты, блядь, выдержишь это.
Когда я вдыхаю, он обхватывает мои бедра и вбивается внутрь, попадая в точку, от которой я подпрыгиваю на месте.
Он не лгал. Новая позиция делает меня полностью уязвимой и отданной на его милость, открывая меня шире, чем я когда-либо была.
Как это больно, но так чертовски приятно, я никогда не узнаю, но после нескольких раз, когда он поднимается и опускается обратно, я поймала ритм, используя его плечи как рычаг, чтобы встретить каждый его толчок.
Мы трахаем друг друга у окна, оба стонем и тяжело дышим, наполняя воздух. Мы полностью в гармонии друг с другом, каждая секунда нашей связи похожа на сложный танец, только мы знаем движения.
— Это моя девочка… прямо здесь, — простонал он, наклоняясь вперед и покусывая мой подбородок. Затем на мою шею и вниз к вершине моей груди.
Все в комнате начинает расплываться, снег, свет, его слова. Все, что я чувствую, это подъем. Тугой шар чистого давления медленно начинает шипеть и проникать в мои конечности.
— Блядь, — Илай входит глубже. — Ни одно ожидание еще не стоило того.
Мое сердце замирает от его слов, но я не отвечаю, потому что он переводит руку на мое горло, слегка сжимая.
— И каждая частичка тебя теперь принадлежит мне.
Его темп становится жестоким с его заявлением, вызывая слезы на моих глазах. Мои нервы в огне, конец так близок, что обжигает.
— Миа. Сделай мне одолжение, любимая.
— Все, что угодно, — стону я, чувствуя, как начинают разворачиваться нити моего оргазма.
— Кончай.
Команда прозвучала в идеальную секунду, и он знает это. Он высвобождает слепую ярость моей кульминации и позволяет ей разорвать меня в клочья. Пульс за пульсом, все мое тело сжимается, ощущение одновременно подавляющее и бесконечное, и Илай трахает меня, догоняя свое собственное освобождение и продлевая мое.
Мое тело никогда не тратило столько энергии, и когда его гортанный стон, наконец, сигнализирует о его оргазме, я была измотана, полностью погрузившись в него.
Он тут же отцепляет мои руки от своей шеи и отстраняется, и я чувствую, как он обнимает меня своими сильными руками.
Его лицо сурово, серые глаза сузились в беспокойстве, а по вискам скатываются бисеринки пота. Его челюсть снова подрагивает, когда он изучает мое лицо.
— Ты в порядке?
— Отлично, — говорю я, держа палец в воздухе.
Он усмехается, но не прикасается к подушечке моего указательного, пока не укладывает меня в кровать.
— Я сделал тебе боль?
— Правда?
Он хрипит.
— Всегда!
— Мне чертовски больно. Но через пять минут я захочу сделать это снова.
На этот раз его улыбку сопровождает насмешка. Он наклоняется вперед и прижимает мягкий поцелуй к моему покрасневшему лбу, затем к носу и, наконец, к губам.
— Что я собираюсь с тобой делать?
Десятки разных вещей приходят мне в голову после его вопроса, но я говорю ему о той идее, которая выделяется больше всего. Ту, которую, как я всегда думала, что ненавижу, но на самом деле втайне хотела.
— Я бы хотела, чтобы ты стоял за моим окном с магнитофоном. Затем я хочу, чтобы ты признался в своей безграничной одержимости мной и в том, что ты не можешь жить без меня.
Я думаю остановиться на этом, но растущая улыбка Илая подталкивает меня закончить.
— После этого, Илай Брукс, я хочу, чтобы ты оставил меня себе.
— Диана для моего Ллойда.
Это мгновенное осознание печально известного фильма только подтверждает, что мы, конечная цель. Мы всегда должны были быть конечной точкой. Нам просто нужно было расстаться в третьем акте, как в любом хорошем фильме «Hallmark», прежде чем найти путь друг к другу.
Он убирает прядь волос с моего лица, прежде чем поцеловать меня, от чего у меня в животе появляется целая стая бабочек. Когда он останавливается, я задыхаюсь и готова сказать ему, что мне не нужны эти пять минут.
Оказывается, ему тоже.
ЭПИЛОГ
Миа
Наблюдать за Илаем на льду через экран моего телевизора и наблюдать за ним лично - это два совершенно разных ощущения. Я была в первом ряду на всех его играх в течение почти двух сезонов, и я все еще не думаю, что когда-нибудь привыкну к этому.
Крики более четкие, удары более сильные, а драки намного более напряженные. Не говоря уже о чистой энергии, которая излучается через трибуны, проходя через тысячи болельщиков.
Когда я только начала ходить, моя социальная тревожность была на самом высоком уровне. Даже с моей сестрой, которая иногда приходила, это было тяжело. Но как только мой сероглазый мужчина вышел на лед, стало легче. Вскоре я стала одной из тех болельщиц, которые кричали и скандировали, иногда даже удивляясь вслух, как судьи не замечают множество удалений.
Хотя, если быть до конца честной, я только шепчу свои жалобы, а не выкрикиваю их громко. Даже если они не правы в девяноста процентах случаев, мне всегда неловко за различные оскорбления, которые бросают в их сторону.
Но ведь это маленькие шаги, правда?
Сегодня вечером я сижу в первом ряду прямо у стекла рядом с туннелем, по которому игроки выходят на лед. Это одно из тех мест, которые я одновременно люблю и ненавижу. На некоторых стадионах, таких как этот, на котором я нахожусь сегодня, он находится с той стороны, где перегородка оказывается ниже. И я могу почти поклясться, что именно там происходит большинство драк и сильных ударов. Не раз я стояла в центре внимания, когда Илай разбивал кого-то о боковые стенки или наоборот.
Мне очень нравится, что я могу передать ему наше прикосновение, когда он проходит мимо меня.
На огромном джамботроне показывают оставшуюся минуту, и я скрещиваю пальцы, чтобы Илай продержался эти несколько секунд, не попав в неприятности.
И, конечно, раз я об этом думаю, то это происходит. Пытаясь получить шайбу, Илай отбрасывает клюшку в сторону, блокируя продвижение другого игрока, что приводит к почти мгновенному свистку о штрафе за подсечку.
Как и ожидалось, свисток прозвучал, и был назначен двухминутный штраф. Илай только ухмыляется, ловит мой взгляд и подмигивает, прежде чем откатиться в сторону штрафного бокса.
— Ты что, блядь, издеваешься? — кричит один из товарищей Илая по команде на стоящего рядом судью.
Я качаю головой. Иногда я клянусь, что Илаю просто нравится попадать в неприятности. Ну...
Мое лицо заливает горячий румянец. Илай очень любит попадать в неприятности. Будь то на балконе, на высоте тридцати тысяч футов в туалете самолета, во время киносеанса или даже в качестве посетителя во время многолюдного хоккейного матча.
