Милая моя... - Берристер Инга (бесплатные онлайн книги читаем полные версии TXT, FB2) 📗
– Отсюда и название дома, – пояснил он с кривой улыбкой, заметив ее интерес. – Хотя первоначально их тут не было. Здание построено в семнадцатом веке, а ворота – в середине девятнадцатого, когда первый Уоррен купил имение и обосновался здесь. Говорят, он построил их, потому что так захотелось его невесте. Теперь я этому не очень удивляюсь. Очевидно, я не первый из нашего рода, глубоко и безнадежно влюбившийся.
Люси, бурно выражающая восторг по поводу всего, что видела вокруг, не обращала на взрослых никакого внимания. Лужайки по обе стороны длинной, посыпанной гравием дороги, были усыпаны опавшими листьями с деревьев, обрамляющих пешеходные дорожки. Многие из деревьев редких пород, отметила Трейси, стараясь не поддаваться очарованию этого места.
У нее чуть было не вырвался вздох облегчения, когда, сделав последний поворот, «ягуар» затормозил у входа. Оказавшись прямо перед домом, Трейси поняла, что это вовсе не помпезный особняк, который она так боялась увидеть, а живописное, увитое диким виноградом трехэтажное здание из красно-коричневого кирпича.
Джеймс сидел молча, давая своим пассажирам возможность осмотреться, но Люси нетерпеливо воскликнула:
– А где Руперт? Могу я поиграть с ним на улице, дядя Джеймс?
– После того как выпьем по чашке чаю, мы пойдем осматривать окрестности, – пообещал ей Джеймс, а потом, повернувшись к Трейси, сказал спокойно и просто: – Добро пожаловать. Надеюсь, очень скоро этот дом станет твоим, Трейси, любовь моя.
9
Глаза Трейси застлали слезы. Наклонив голову, чтобы упавшие на лицо волосы скрыли выражение ее лица, она потянулась к замку ремня безопасности.
Ее домом?! Большего контраста с прежней городской квартирой не могло и быть. Однако, войдя вместе с Джеймсом в великолепный, с паркетным полом холл, Трейси не почувствовала ни подавленности, ни страха. Ощущение было такое, будто дом приветствует ее.
Негромкое потрескивание деревянных паркетин, запах воска от полированных панелей стен и горящих в камине яблоневых поленьев – все казалось каким-то знакомым и греющим душу. Создавалось впечатление, что сам дом бормочет в ее адрес что-то одобрительное, признает в ней свою хозяйку.
На столике из светлого дуба рядом с огромной вазой осенних цветов стояла фотография в серебряной рамке. Машинально взглянув на нее, Трейси затаила дыхание, узнав в стоящем между пожилыми мужчиной и женщиной совсем молодого Джеймса. Девушка рядом с ним, несомненно, была Клариссой.
Как будто угадав, о чем она думает, Джеймс подошел к столику и взял фотографию в руки.
– Мой отец и мать Клариссы вскоре после их свадьбы. Ему было очень одиноко после смерти моей матери, но Харриет удалось сделать его счастливым…
Он хотел сказать что-то еще, но замолчал – за какой-то из дверей послышался сопровождаемый повизгиваниями лай. Кто-то открыл ее с той стороны, и появившийся Руперт приветствовал их возбужденным лаем и прыжками. Вошедшая вслед за собакой полная, слегка задыхающаяся женщина пожаловалась:
– Извините, мистер Уоррен, но с ним невозможно справиться.
– Не волнуйтесь насчет этого, Джейн. Раз уж вы здесь, позвольте представить вам мисс Картер и ее дочь Люси.
Выдвинув Трейси вперед и встав позади, он, пока она здоровалась с домоправительницей, жестом собственника положил ей руки на плечи. Представляя ее, Джеймс Уоррен более чем ясно продемонстрировал их отношения, но, если Джейн и была удивлена или недовольна, то ничем этого не показала. Тепло улыбнувшись Трейси, она повернулась к Люси и шутливо воскликнула:
– Так, значит, это и сеть та самая юная леди, которая хоть на минуточку уведет негодного Руперта из моей кухни!
– Боюсь, что Джейн считает Руперта чистым наказанием, – сказал Джеймс Трейси, после того как домоправительница, извинившись, отправилась готовить обед. – Это не значит, что она ненавидит животных, совсем нет. Фактически в кухне всем заправляет большой и ленивый кот, которого она балует до невозможности, но манеры пса оставляют желать лучшего. Я говорил Клариссе, когда она его покупала, что лучше завести более спокойную собаку – пуделя или Лабрадора, однако ей захотелось именно спаниеля, к тому же, что уже совсем никуда не годится, она наотрез отказалась дрессировать его. Поэтому собака ни в чем не виновата. У Руперта, в сущности, неплохой характер, но он уже вызвал здесь переполох, когда убежал и чуть не до смерти перепугал птиц, которых наш сосед полковник Уолтере выращивает для традиционной ежегодной охоты. А до этого Руперт едва не утонул в пруду, охотясь за утками.
– А вы можете перевоспитать его или уже поздно? – спросила Трейси, не найдя лучшей темы для разговора.
Теперь, когда они остались одни – Люси отправилась вслед за Джейн на кухню, смотреть вышеупомянутого кота, – она вдруг почувствовала себя крайне неловко.
– Нет, еще не поздно, – ответил Джеймс и, подойдя ближе, остановился перед ней. – В чем дело? – ласково спросил он. – Неужели ты и впрямь боишься меня?
Она покачала головой, как бы смеясь над своей уязвимостью, и призналась:
– Нет, тебя я не боюсь. Я боюсь… всего остального.
Сначала Джеймс явно не понял ее. Нахмурившись, он осмотрел уютную гостиную, в которой они находились, и недоуменно спросил:
– Дом? Тебя пугает дом?
– Нет, вовсе не дом. А то… то, что между нами произошло. – Трейси никак не могла выразить свои эмоции словами, сказать, как это сделал Джеймс, что любит его. – Все случилось так быстро, так неожиданно!
Подойдя еще ближе, он крепко взял ее руки в свои.
– Ты собираешься сообщить мне, что передумала? Что не хочешь меня? Но ведь этой ночью…
– Нет, – прервала она его в порыве откровенности. – Не в этом дело. Может быть, у меня нет твоего опыта, да и вообще никакого, но я знаю одно… – Она замолчала, набрала воздуха и решилась: – Я знаю, то, что было пережито нами прошлой ночью, явилось чем-то особенным, необыкновенным, чем-то редким и драгоценным, и я не могу сожалеть об этом. Но помимо этого существует столько проблем, столько…
– Ты думаешь о Клариссе? – спросил он.
Трейси медленно кивнула. Ей не хотелось высказывать вслух свои опасения, не хотелось обнаруживать перед ним то, что считала проявлением своей ограниченности. Однако она чувствовала: ее инстинктивное неприятие Клариссы походит на микроскопическую дозу яда, такую крохотную, что невозможно было даже представить, какой вред она способна принести. Но в то же самое время интуиция подсказывала ей, что эта мелочь угрожает счастью, которое они могли бы разделить с Джеймсом. И, пряча от себя самой свои страхи, пытаясь не обращать на них внимания, она только позволяет этой угрозе расти и крепнуть.
Кларисса была сводной сестрой Джеймса. Он всегда любил и защищал ее. Поэтому вполне естественно, что его беспокоит ее судьба, что Джеймс ищет для нее оправданий. Но Трейси сомневалась, что сможет когда-нибудь примириться с его любовью к Клариссе или с желанием опекать ее. Так же, как сомневалась и в том, что его сестра сможет стерпеть другую женщину, любую другую женщину в жизни брата.
Лично сама Трейси не знала, хватит ли у нее сил, терпения и выдержки справляться с непредсказуемым поведением Клариссы. К тому же никакой речи о том, чтобы позволить еще раз подвергнуть опасности Люси и быть не могло.
Как бы ни желала она Джеймса, как бы ни любила его, разве может быть у них совместное будущее, если между ними всегда будет стоять Кларисса? А будь Трейси способна попросить его вычеркнуть Клариссу из своей жизни и он оказался бы готовым пойти на это, смогла ли бы их любовь оставаться столь же крепкой и глубокой? Смогла ли бы она сама сохранить мир в своей душе и ожидать, что Джеймс будет продолжать любить ее?
А с другой стороны, смогли ли бы они построить счастливую жизнь для себя, Люси и детей, которые у них, возможно, появятся, если Кларисса всегда будет рядом, постоянно напоминая Трейси о происшествии с ее дочерью?
Это был вопрос, на который не было ответа и, видя муку и боль на лице Джеймса, она прошептала непослушными губами:
