Ты – лучший - Мэй Сандра (книги полностью бесплатно .txt) 📗
– Мисс О’Лири, я рад это слышать.
– Морин. Просто Морин.
– Не просто Морин. Морин-Героиня. Морин-Амазонка. Ура Морин О’Лири!
– Ура-а-а!!!
Он подошел к ней и взял ее за руку.
– Ты сумасшедшая рыжая ведьма, Морин. Кой дьявол принес тебя сюда?
– Я испугалась.
– Я же говорю – сумасшедшая. Когда женщины пугаются, они бегут ОТ. Ты рисковала.
– Я должна была тебя увидеть.
– Рыжая…
Он медленно отвел грязные спутанные волосы с ее щеки.
– Дома меня убьют за то, что я тебя не отправил. Они там с ума сходят…
– Им не до меня. Последнее, что я слышала перед отъездом, это вопли Тюры о том, что ее чемоданы надо спасать в первую очередь.
– Ты недобрая.
– Я злая. И грязная. Как я покажусь в доме? Твоя Тюра меня с землей сровняет.
– Только не говори, что тебя волнует ее мнение.
– Нет. Меня волнует твое.
Звенящая цикадами ночь неожиданно надвинулась на них. Сквозь острый запах гари и беды Джон чувствовал и другой запах, острый и будораживший его запах возбуждения. Чувственный, недоступный никому, кроме него. Запах самки, стоящей перед самцом.
Еще одно слово, одно прикосновение – и мир взорвется.
Он стиснул зубы, потряс головой и заметил почти непринужденным голосом:
– Домой и впрямь лучше не заявляться в таком виде. Послушай, у ребят найдется шампунь, а около реки мы построили небольшую душевую. Она не слишком комфортна, и туда любят заползать ужи, но я их выгоню, и мы сможем смыть с себя хотя бы часть грязи…
– Джон Карлайл! Ты меня склоняешь… к чему?
– К тому, чтобы помыться.
– Я боюсь змей.
– Я войду туда с тобой и посторожу.
– Ага, размечтался!
– Я встану спиной и не буду смотреть, клянусь. К тому же там все равно нужна мужская рука.
– Зачем?
– Подкачивать насос. Он немного туговат.
– Ладно. Но ты дал слово!
Чтоб я им подавился, невесело подумал Джон, ведя свою грязную фею по узкой тропинке к реке.
Душевая была очень условная. Собственно говоря, чего или кого было стесняться молодым парням? Джон объяснил, что в жару здесь бывают и женщины, готовят еду, а кроме того иногда после грозы в реке полно всяких зловредных личинок, которые норовят забраться под кожу. В душе есть против них фильтр.
Он отдал Морин бутылку с шампунем и отвернулся.
Шорох одежды, падающей на пол. Сдавленное шипение Морин – это она прикоснулась к ссадине. Журчание воды. Запах шампуня. Тихий, восторженный стон удовольствия.
– Никогда не думала, что приду в такой экстаз от тоненькой струйки воды сомнительной чистоты. Боже, как хорошо! Джон, мы словно в аду побывали…
– Ты бы помолчала, мисс О’Лири. Сейчас как обернусь…
– Не обернешься.
– Почему это?
– Ты дал слово.
Когда она тронула его за плечо, он едва не позабыл о своем обещании, но взял себя в руки, сдернул с дощатой стены забытый кем-то купальный халат (поскольку им не особенно пользовались, он оказался практически чистым) и протянул назад.
– Могу поворачиваться?
– Можешь. Мне тебя тоже посторожить?
– Обойдусь.
– Тогда я прямо здесь, у берега прополощу джинсы и футболку.
– Придется в мокром ехать…
– Тут недалеко. После душа я не могу даже смотреть на эту грязь. Хоть что-то отстирается…
Она выскользнула за дверь. Халат едва доходил ей до колен.
Джон энергично потер ладонью лицо. Античные герои – слабаки по сравнению с ним. Стоять спиной к обнаженной Морин О’Лири, не будучи слепым и глухим импотентом ста лет от роду, – это подвиг.
Джон бросил останки рубахи на пороге. Пригодится в качестве половой тряпки. Джинсы упали в угол, что его даже удивило, он думал, они просто останутся стоять.
Качать воду он давно приноровился, так что процесс омовения проходил без задержек. Измученное тело благодарно откликалось на ласковые прикосновения пены и прохладной воды, мышцы переставали ныть…
Шорох за спиной. Джон стремительно повернулся, не переставая подкачивать воду. И замер.
В дверях стояла Морин.
Блестящие глаза в темноте казались черными провалами на белом лице. Ее кожа и вправду светилась…
Морин не могла отвести от Джона глаз. У него была фигура атлета или древнего воина. Смуглая кожа, ровный бронзовый загар по всему телу. Ни единой светлой полоски. Морин сквозь шум крови в ушах вспомнила хихиканье Алиситы…
«Они там загорают, как у нас принято. Не то что в городе. Никаких плавок…»
Гладкая, безволосая, как у индейца, кожа. Выпуклая мускулистая грудь – словно два бронзовых блюда перевернули вверх дном. Темные маленькие соски. Светлый страшный шрам тянется наискось от левого плеча к правому бедру. Впалый живот, твердый, как камень, даже на глаз. Узкие бедра. Длинные стройные ноги бывалого наездника. И то, на что был устремлен зачарованный взгляд Морин…
Она видела обнаженную натуру. В деревне под Дублином тоже предпочитали загорать в чем мать родила и уж конечно не стеснялись при этом детворы. Видала она и раздетого брата, Брайана. Став старше и переехав в Лондон, ходила в музеи, видела античные статуи.
И все же обнаженный Джон Карлайл потряс Морин. Она видела, что он возбужден до предела, видела, чего стоит ему сдержаться и не наброситься на нее… Он был так прекрасен и так сексуален, что она чувствовала, как плавятся ее колени, подгибаются ноги и все начинает плыть перед глазами.
Внизу живота зажегся маленький костер, быстро превратившийся в пожар… нет, пожалуйста, хватит на сегодня пожаров!
Она молча распахнула халат, повела плечами и сбросила его на пол. Шагнула вперед. Встала под холодную струю воды, совсем близко к Джону, но все еще не касаясь его тела. Жар, исходивший от него, вызывал веселый ужас… Ее светящиеся в темноте руки медленно легли белыми птицами на смуглые бедра мужчины. Джон глухо застонал.
– Морин… Что ты творишь… Я же обещал…
– Ты обещал не поворачиваться. Ты сдержал слово. А я ничего не обещала. И знаешь что, босс?
– Что?
– Я хочу тебя…
Он молча, осторожно, почти с ужасом обнял ее за талию, привлек к себе. От прикосновения мужской плоти, вернее от возбуждения, вызванного этим прикосновением, она едва не потеряла сознание. Лицо Джона оказалось совсем близко. Темные бездны глаз, губы слаще меда… Пропала рыжая Морин…
– Рыжая… Я так мечтал об этом… У тебя кожа, как лепесток розы…
– Джон… поцелуй меня…
И он поцеловал ее. Сначала нежно, едва касаясь трепещущих алых губ, словно пробуя ее на вкус и боясь спугнуть… Потом – все яростнее и сильнее, настойчиво и неудержимо, словно желая выпить ее дыхание…
Она ответила, сперва робко, а потом радостно и доверчиво, выгнувшись в его руках, с восторгом отдаваясь его ласкам, желая только одного – раствориться в нем, слиться с ним воедино, стать его частью, разделить его дыхание, отдать всю себя и забрать всего его…
Джон со сдавленным вскриком подхватил ее за бедра, с силой разжал судорожно стиснутые ноги коленом, заставил ее обхватить его ногами. Словно наездник – лошадь, мелькнуло в голове Морин… Она обвила его за шею руками, зажмурилась, откинула голову назад и отдалась его безудержным ласкам. Постепенно их тела стали двигаться в едином ритме, потом Морин почувствовала, что он ласкает ее рукой, настойчиво, жадно, словно готовя ее к чему-то более сладостному… На секунду ей стало страшно, но это прошло, потому что с Джоном не могло быть страшно, а могло быть только так, как надо…
И была короткая боль, и изумление, и безбрежное море счастья, которое, оказывается, всегда жило в ее душе, но только Джону было дано выплеснуть это море из берегов, и было ощущение того, что теперь наконец она обрела саму себя, стала собой, и больше не надо прятаться за насмешками и независимым нравом, потому что она – женщина, а вот – ее мужчина, и сейчас они едины, ибо так захотел Бог…
– Джон!..
– Морин!..
– Я люблю тебя!
– Я люблю тебя!
Их закрутило в бесконечной и беспечальной тьме, и звезды рождались у них на глазах, на глазах у них гасли, только им не было до этого ни малейшего дела, их громадным маятником любви и желания возносило на невидимую высоту, туда, где нет воздуха, потому что нечем дышать, но нельзя задохнуться, разве только от счастья, а потом они достигли вершины и рухнули с нее вниз, свободные, как птицы, нет, не птицы, а ангелы, такие же ангелы, как и те, что поют им эту прекрасную и грозную песню любви, любви бесконечной и вечной, любви прекрасной и страшной, любви единственной и разнообразной, любви, с которой все началось в этом лучшем из миров и которой все наверняка закончится, когда придет срок…
