Ненормальная (СИ) - "Ольга Анаболик" (мир книг .TXT) 📗
- Ань, я тут почитал, что все проблемы, эмоциональные, психические - они от проблем в прошлом, от травм - детских и юношеских. Человек, если их не решил, всю жизнь потом страдает. Может, у тебя что-то подобное было?
- Ты имеешь в виду, не ударялась ли я в детстве головой? Ударялась, конечно. И с деревьев падала, и с качелей. Может, младенцем тоже роняли, но мама не признается. - И ощутимый холод в голосе. Понятно, кому хочется о своих проблемах говорить. Слабакам - да, они любят на жизнь поплакаться. Но не она - это точно. Она зубы стиснет и прет, никому не жалуясь. Помощь предложишь - еще и пошлет подальше, да так, что убежишь, не оглядываясь. "Сама". Все сама. Вот только не получается у тебя саму себя оценить, как следует, слишком дешево ставишь.
- Ты же умная девочка, и понимаешь, о чем я говорю. Что-то, что в твоей жизни произошло, сильно ранило, а теперь жить мешает нормально.
Ох, какой ледяной стужей потянуло. Заморозит, не иначе.
- А что, например? Какие варианты? Я сейчас с ходу не припомню. Ты расскажи, может, быстрее вспомню.
Из памяти тут же полезли всякие случаи: родители (не вариант, о них вообще предпочитает молчать), первая любовь, изнасилование, смерть близких - в общем, полный сумбур. Выпалил, не подумав, первое, что подвернулось:
- Может, у тебя первая любовь не сложилась? Из-за этого ты теперь боишься отношений?
Тихое такое, горькое:
- Не было у меня первой любви. Первый секс был. Любви не было. - и голос такой спокойный. Мертвый такой, безжизненный. - Думаешь, в этом дело? Или все-таки в первом сексуальном опыте? Сейчас разберемся с ним, и все пойдет, как по маслу, да, Дим? Я тебе душу раскрою, ты меня пожалеешь, и будет у нас тихое семейное счастье.
Что-то я, похоже, не то ляпнул. Совсем не то. Я ее такой еще никогда не видел. Злой, веселой, раздраженной, радостной - всякой, но живой. А сейчас сидит пустая оболочка, смотрит на меня застывшим взглядом. Не на меня даже, а куда-то сквозь. И голос... Господи, лучше бы ты молчала...
- Ты хочешь знать о моем первом опыте? Даже не из-за травм, а просто так - любопытно же? Да? А уверен, что тебе это надо? - Вздох. - В десять лет. Ага. Не смотри так, не придумываю.
Японский бог! Да что же это такое? На хрена я это сделал? Вскрыл сейчас, только что, своими руками, что-то настолько страшное... Мне, взрослому мужику, страшно представить, а как же она-то? Это ж... Даже не подросток, ребенок совсем. Эскулап я ублюдочный! В дядю доктора решил поиграть, что ж теперь делать с тобой, маленькая, чем закрыть эту рану, чтобы не хлестала такой болью из твоих глаз? Это ж рехнуться можно. Но теперь, похоже, не остановишь - хлынуло, сбивающим с ног потоком страдания...
- Я никому не говорила никогда. Ты первый. Уже можно, в принципе. Слишком много лет прошло. Хотя и сейчас стыдно. - Снова мертвая пауза. Она молчит, и я не знаю, что сейчас можно сделать, чтобы помочь. - Я тогда не понимала сначала, что вообще происходит. Взрослый дяденька приходил и гладил меня, пока родители не видят. Он очень хороший был. Его все любили. Я тоже любила и не думала, что он может делать что-то плохое. Мне нравилось, было приятно. Только родителям просил не говорить. Это было нашей маленькой тайной. Почему именно я, а не другие девочки в нашей большей семье? Этого я не пойму никогда. Кроме меня, у него была еще куча племянниц. И дочери тоже были. А может, и не я одна. Да что я вру? Какие десять лет? Я еще в садик тогда ходила, когда это началось.
А в мои десять лет он решил применить не только руки. Было очень больно. И страшно. А кричать было нельзя - за стеной спят мама с папой, и брат. Вот тогда мне стало стыдно в первый раз. А потом - всегда. Почему я? За что он меня так наказал?
И потом, когда девчонки решали, кому отдать свой первый раз, подарить себя, так сказать, я по этому поводу не парилась. Дарить-то нечего было уже.
И снова замолчала. Глаза совсем замерли. А потом вдруг встрепенулась, увидела, наверное, меня, наконец; что-то такое в моем лице разглядела - и прорвало: руки ходуном заходили, зубы стиснула, а в глазах слезы наливаются. Аня, девочка моя хорошая, ты только не плачь, не мучайся так, прости меня, дурака, убей, матом обложи - но только не надо держать в себе всю эту гадость.
Снова по глазам все поняла, вскочила, уселась на стул к подоконнику, отвернулась.
- Дай сигареты, Дим. - Протянул ей всю пачку. А она скрутилась вся: ноги узлом заплела, руки вообще в непонятных местах перевились (гибкая, мать твою), зубы сжала. Руки протянул, чтобы прижать - отодвинулась. - Только не жалей меня. Не надо. Не переношу этого. Пока никто не жалеет, я держусь. А если кто-то пытается пожалеть - все, ломаюсь. Реветь тут буду у тебя до утра.
И молча, на моих глазах, выкурила три сигареты подряд. Прикуривая одну от другой. Такого я еще не видел. Здесь уже терпение лопнуло. Хреново - да, согласен. Но вот так травиться - смысл?
Присел перед ней на колени, вынул сигарету из рук, затушил, начал согревать ледяные ладошки - дышать, растирать; целовать не рискнул сейчас.
- Анют, а куда родители смотрели? Они о чем вообще думали?
Страшная какая ухмылка, жестокая:
- Да им похрен было, что со мной происходит. Живая, здоровая, сыта, обута-одета - и ладно. Какие там душевные терзания? Мала еще для них. Я пару раз пыталась с матерью по душам поговорить - она отмахивалась. Рано, мол, думать об этом. Ага. Поздно уже было.
- А потом, Дим, знаешь, что началось? Меня ж ничто не сдерживало - барьер давно отсутствовал, и я начала спать со всеми, кто хотя бы делал попытку. Все понять хотела, о чем там в книгах пишут - там же все так здорово, сладко, красиво. Ты хочешь знать, сколько у меня было мужчин?
И так в глаза посмотрела, что я понял: нет, не хочу. Не надо, малыш, не говори об этом. Раньше - да, задумывался, любопытно было. А теперь - вообще неважно.
Но ответ ей был не нужен. Так, для формы, поинтересовалась.
- Я сама точно не знаю. Всех не помню по именам. Не как перчатки меняла. У меня за всю жизнь столько перчаток не было. Как платки носовые. Я все путала секс и любовь. Думала, что это всегда вместе бывает. Надеялась, что после того урода смогу встретить принца, и он заставит меня обо всем забыть. А еще фригидности боялась - ни с кем не было ни трепета, ни возбуждения - вообще ничего. Физкультура. Потом уже поняла, что мною пользуются - на пару раз, и забыть. А я каждый раз почти в любви признавалась.
А потом задвигала новую ошибку куда-то поглубже, не хотела переживать, затыкала все пробки, чтобы ничего не вылезло, улыбалась и шла дальше. В принципе, нескольких раз хватило, чтобы понять - любви тут нет и быть не может. Чистые животные потребности.
И вот тут я разошлась. Я стебалась над мужиками, как могла - дразнила, флиртовала, посылала, измывалась изо всех сил. И поняла, что они шелковыми становятся, если их держать на коротком поводке. Но кайфа от этого все равно не получала. Моральное удовлетворение - да. За что я им мстила? Наверное, за свою обиду на мужской пол. За семью, в которой мне забыли объяснить, что любить и трахаться - не одно и то же. За то, что не могу наслаждаться тем, что может подарить мужчина женщине - за это особенно.
А вот здесь - не поверю. Моя Анька, которая загорается от легчайшей ласки, которая пылает так, что у меня крышу срывает? Моя сладкая девочка, которая по много раз умирала подо мной, выбивая дыхание, и снова воскресала, и требовала продолжения банкета? Эта невозможная женщина, которая заводилась только от моих намеков по телефону, хотя и прикидывалась пай-девочкой? И она - фригидная?
- Анют, посмотри на меня: я путаю понятия, или ты реально считаешь себя бесчувственной? Фригидные женщины так по ночам не орут и не будят соседей. Если ты скажешь, что притворялась - я тебя убью, а потом сам выкинусь из окошка.
