Поцелуй на ночь - Вудсток Кейт (книги без регистрации .txt) 📗
– Ошибаешься. Есть такие вещи, что…
– Послушайте меня. И не обижайтесь, ладно? Я не трусиха, вы знаете. Я не бегу. Я просто только сейчас поняла, чего хочу на самом деле.
Дженна Фарроуз посмотрела на обоих мужчин – старого и молодого – и начала говорить.
О деревянном крылечке, босых ногах, большом животе, рассветах, собаках, детях и поцелуях.
О том, что самое главное – быть вместе, засыпать и просыпаться с улыбкой, вытирать носы, выгуливать пса, мыть посуду, ездить в луна-парк, прислушиваться к сопению маленьких носиков, ждать с работы всю жизнь одного и того же мужчину, гордиться его успехами и не бояться ничего и никогда – потому что он есть, он рядом, он любит, и с ним не страшно. А если не будет его – то не будет ни рассветов, ни сопения носиков, ни большого живота, ни теплого дерева крыльца под ногами, ни счастливого лая, ни каруселей. И вот тогда будет страшно по-настоящему…
– …И я все решила, мистер Тонбридж. Я ухожу из журнала. Я буду работать вместе с Хитом, в его клинике. А потом… не буду работать. Буду просто жить. С ним. Всегда.
И снова, в который уже раз, наступила тишина. Старый Тонбридж смотрел на Дженну и сопел. Хит смотрел на Дженну и страдал. Дженна смотрела на Хита и умирала от счастья. Потому что совершенно точно знала, от чего он страдает: от невозможности поцеловать ее прямо сейчас. Для женщины очень важно – совершенно точно знать, что ее мужчина еле сдерживается…
Тонбридж крякнул и налил себе виски.
– Твое здоровье, девочка. И твое, диверсант. Считай, что ты собрал все ордена разом. Желаю вам обоим счастья. А о Калме я позабочусь, потому что эта гнида все равно наверняка начнет гадить.
Через несколько минут после ухода Итана Тонбриджа Дженна Фарроуз, старый Тонбридж и загадочный громила вышли из дверей апартаментов. Приунывший в кустах азалии Мэтью Калм встрепенулся. Подслушать удалось немногое, только то, что Дженна выходит не за Итана, но старый змей на нее за это не в обиде. Вон, как за руку держит! Стало быть, с одной стороны можно смело ее припугнуть, а с другой – рассчитывать на ее слово перед Тон-бриджем…
Парень с непомерными плечами вдруг что-то негромко сказал Дженне и Тонбриджу, те недоуменно переглянулись и дружно уставились прямо на Мэтью Калма, неосторожно высунувшегося из азалии. Калм замер, подобострастно улыбаясь.
Широкоплечий опять что-то произнес, Дженна и Тонбридж кивнули и направились к лифту, а широкоплечий на удивление быстро пересек холл и оказался прямо перед Мэтью Калмом. Смуглая рука каким-то змеиным, молниеносным движением метнулась вперед – и Мэтью Калм с изумлением и ужасом почувствовал, как ноги его оторвались от земли. Парень с бесстрастным лицом и саженными плечами держал Мэтью Калма на весу ОДНОЙ рукой, однако самым страшным оказалось не это и даже не начинающийся приступ удушья. Самым страшным оказался взгляд парня.
Горящие, словно адские угли, глаза оставались одновременно холодными, как у змеи. Бронзовые скулы так и просились на медаль.
Четко очерченные губы почти не двигались, но при этом все слова Калм расслышал очень отчетливо.
– Запомни, Мэтью. Если ты хоть раз в жизни, в бреду или под наркозом, на исповеди или под газом просто произнесешь имя моей женщины… ПРОСТО ПРОИЗНЕСЕШЬ ИМЯ – ты понял? Так вот, я найду тебя и убью. Веришь?
Мэтью Калм хотел неистово закивать – но удушье не позволило, и он ограничился тем, что страшно выпучил глаза и захрипел. Страшный парень удовлетворенно кивнул и разжал стальные пальцы. Повернулся и ушел, как ни в чем не бывало. Даже не запыхался.
Мэтью Калм полежал в азалии, прислушиваясь к своим ощущениям. Похоже, удушье в самое ближайшее время грозило смениться острым расстройством кишечника…
15
А сам вечер удался, несмотря ни на что. Возможно, только молодой Итан Тонбридж выглядел слегка рассеянным, но сердобольные дамы приписали это тому, что «мальчика бросила эта Фарроуз», а мужчины – что ж, большинство присутствовавших знали Итана с детства и полагали, что рассеянно-бестолковое выражение лица присуще ему с самого рождения.
Хит Бартон, без преувеличения, произвел фурор. Дженна преисполнилась гордости, словно мать-наседка, первый раз представляющая свое дитя всему птичьему сообществу. Дамы кокетничали и кудахтали, мужчины одобрительно крякали и расспрашивали Хита об армейском прошлом. Отвечал он спокойно, обстоятельно и с юмором, так что к концу вечера сделался душой компании, и выбор Дженны Фарроуз одобрили почти единогласно.
Мэтью Калм на вечере так и не появился.
Домой возвращались, когда уже совсем стемнело, и звезды густо усыпали небо. Дженна положила гудящие ноги на колени Хиту, и тот принялся осторожно их массировать. При виде такой идиллии Итан преисполнился черной меланхолии и принялся душераздирающе вздыхать. Хит улыбался в полумраке, а потом не выдержал.
– Чего вздыхаешь? По-моему, было не очень страшно.
– М-да.
– Джен, скажи ему.
– Итан, миленький, но ведь папа не громыхал…
– Ну и что? Какая разница…
– Ты что, обиделся, что мы тебя выгнали, когда заговорили о Калме?
– Вот еще! Калм здесь ни при чем. Просто… просто прав оказался я. Папа никогда в жизни не принимал, не принимает и не будет принимать меня всерьез. Я – маленький мальчик, которого отсылают из комнаты, когда начинаются взрослые разговоры.
– Эй, эй, что за пораженческие разговоры?
– Да ладно, Хит, брось. Я понимаю, что ты хочешь меня поддержать, но ведь ты сам все понимаешь. Ты первый раз появился в этом обществе – и с тобой разговаривают, тобой интересуются, тебя расспрашивают. А кто такой Итан Тонбридж? Неудавшийся сын великого папаши. Кроме того, завтра меня вызвали на ковер, забыли?
Дженна сердито нахмурилась и выпалила:
– Хочешь сказать, что снова смиришься с любым решением отца? А как же твоя Рози?
– Отец проглотит и ее, и меня, даже не заметив этого. Увидишь, завтра меня волевым решением отошлют в Англию и велят сидеть ниже травы, тише воды. Твой план не сработал, Джен. Я тебя не виню, ты хотела как лучше, но придется мне смириться с неизбежностью…
Хит поднял голову, и в темноте сверкнула его улыбка.
– Минуточку! А обещание?
– Какое еще обещание?
– Ты обещал, что если не сработает план Джен, ты доверишься мне. И станешь выполнять, между прочим, все мои указания.
– Да ладно, Хит, у меня настроения нет шутить…
– А я и не шучу. Завтра узнаем, способен ли еще на что-то старый диверсант.
– Завтра позвоню Рози и скажу, что ничего не вышло…
– Подожди до возвращения от отца.
В эту ночь Дженна спала как убитая. Хит немного постоял над ней, а потом ушел в сад и часа полтора занимался своими упражнениями. Во-первых, он ими в принципе давно не занимался, а во-вторых… так было легче справиться с одиночеством сегодня ночью.
Итан выполз в сад – и из конюшни немедленно пришли обе сонные, но исполненные любви собаки: Санта и Лючия. Итан погладил обеих одновременно, потом плюхнулся на садовую скамью и испустил тысяча сто восьмидесятый по счету душераздирающий вздох. В руках он держал бокал с чем-то искрящимся и явно алкогольным.
Хит как раз выполнял сложную связку упражнений, «золотой журавль выхватывает серебристую форель из утреннего ручья». На взгляд Итана, Хит просто стоял на одной ноге и тянулся в небо, а потом упал и распластался по траве, чтобы еще через мгновение молниеносным движением крутануться вокруг своей оси и замереть уже на другой ноге… На самом деле в этом упражнении были задействованы почти все группы мышц, и оно у Хита не получалось еще с армии… Впрочем, это совершенно не имеет отношения к ночному разговору двух женихов Дженны Фарроуз – бывшему и нынешнему.
– Хит…
– Да?
– Может, мне в армию уйти?
– Смеешься?
– Нет, мне не до смеха. Признаюсь, я сегодня чуть не взвыл на этом проклятом вечере.
