Ветер прошлого (Забытая мелодия для флейты) (СИ) - Риз Екатерина (читать хорошую книгу TXT) 📗

А Татьяна вдруг подняла голову и даже плечи расправила.

— Зато я ей всё сказала. И я не раскаиваюсь. Да, я сделала это не очень правильно, но я же сказала! Я не испугалась!

Баринов тихо рассмеялся, а потом в два шага пересёк разделявшее их расстояние и присел перед ней на корточки. Взял в ладони её руки и улыбнулся.

— Да, ты очень смелая.

Таня укоризненно посмотрела на него.

— Опять смеёшься надо мной?

— И не думал. Ты у меня самая смелая, самая лучшая, самая хорошая…

Он готов был продолжить, Татьяна это чувствовала и перестала дышать, в ожидании… чуда, что ли? Действительно чуда, ведь она так долго этого ждала. Столько лет. Нет, не шесть, что прошли без него, а очень-очень долго.

Как долго я тебя искала…

Эти слова из известного фильма неожиданно всплыли в памяти и на глаза навернулись слёзы. Едва удержалась, чтобы не вцепиться в его руки, как маленькой девочке, потрясти и потребовать немедленного признания.

— Танюш…

Она смотрела ему прямо в глаза, и всё ещё забывала дышать, и сердце бешено колотилось. А потом вздрогнула, когда зазвонил её мобильный телефон. Завибрировал, задребезжал, даже начал подпрыгивать на столе, и Самойлова зло посмотрела на него. Ну, вот почему так не вовремя?

Роман недовольно губы поджал и отпустил одну её руку. Таня потянулась за телефоном, уж слишком настойчиво и назойливо тот звонил.

— Я слушаю, — недовольно проговорила она в трубку и бросила немного затравленный взгляд на Романа, когда поняла, кто звонит. — Да, Борь… привет.

Баринов скрипнул зубами и поднялся, а Таня кинула на него виноватый взгляд. Роман отошёл от неё, вернулся к окну и закурил, несколько раз нервно чиркнув зажигалкой. Таня торопилась свернуть разговор, отвечала Стержакову сдержанно и односложно и в какой-то момент даже решила выйти из кухни, но вовремя себя удержала от этого шага. Этого ей Ромка точно не простит. Надо постараться говорить как можно более спокойно и непринуждённо.

Но Баринов всё равно косился. А когда она, наконец, телефон выключила и в сторону отложила, неожиданно поинтересовался:

— У тебя с ним роман?

Самойлова удивлённо посмотрела на него, уже открыла рот, чтобы начать возмущаться такой его буйной фантазии, но потом опустила глаза.

— Рома, это же жизнь… Ты сам понимаешь.

Он зло затушил сигарету.

— Это я понимаю. Я не понимаю, почему он тебе в такое время звонит? — Баринов невольно возвысил голос, и Татьяна тут же на него шикнула.

— Ты что кричишь? Хочешь, чтобы Артём проснулся?

— А почему он звонит?

— Он звонил по делу!

— Таня!..

— Я не понимаю, почему ты возмущаешься? Тебе тоже не всегда мужчины звонят, но я когда-нибудь что-нибудь тебе сказала по этому поводу?

Он возмущённо посмотрел.

— Кто?

Она насмешливо приподняла одну бровь.

— Эля.

Его немного перекосило. Он неловко кашлянул и взмахнул рукой.

— Это по работе! А ты придумала!..

— Я ничего не придумала, — возразила Татьяна. — И ни о чём тебя не спрашиваю.

— Вот и не спрашивай, — обиделся он.

— Не буду. Давай о другом поговорим.

— О чём?

Она положила телефон обратно на стол и ладошкой провела по скатерти.

— Что ещё тебе сказали Катя и Елена Викторовна?

— Ты опять об этом? Тань, давай больше не будем об этом говорить, ни к чему.

Она помолчала немного, собираясь с мыслями и смелости набираясь, а потом сказала:

— Я хочу поговорить с тобой об Артёме.

Баринов нахмурился.

— Что такое?

— Я о его матери. О настоящей матери.

— О Боже, — застонал он в полный голос. — Я не думал, что ты серьёзно!

— Значит, это тебе тоже сказали?

Роман кивнул.

— Сказали. Мама в шоке. Но я действительно не думал, что ты серьёзно.

— Почему? Кажется, мы уже об этом говорили.

Он прошёлся по кухне, шаг был тяжёлым и выглядел Баринов весьма недовольным.

— Я не понимаю, зачем это нужно. Таня, всё устроено, всё решено уже давно. Зачем ребёнка травмировать?

— Травмировать? — ахнула она. — Да лучше один раз с ним поговорить серьёзно, чем он будет страдать при каждой встрече с Катей! Она его не любит. А он считает её матерью!

— У него есть ты! — вдруг заявил Роман и с вызовом посмотрел на неё.

Она сначала растерялась, такого… комплимента она не ожидала, но быстро опомнилась и кивнула.

— Да, я есть. Но ведь дело не во мне! Дело в том, что Артём страдает из-за отношения к нему Кати. Ты хоть сам представляешь, как это, когда тебя мама не любит? Мама! Я нет. Слава богу. И ты тоже. А вот твой сын представляет, Ром!

Баринов потёр лицо и сел.

— И что, ты думаешь, что ему будет лучше, если он будет знать, что его мама умерла? Так будет лучше?

Татьяна помолчала, а потом уверенно кивнула.

— Да, я считаю, что так будет лучше. Она ведь его любила, Рома. По-другому быть не может, он должен об этом знать. Нельзя просто взять и вычеркнуть её из его жизни, это неправильно. Я понимаю, раньше Артём был маленьким, ему невозможно было объяснить, но сейчас… Он должен знать.

Роман задумался над её словами, а Таня подошла к нему, погладила по плечам, затем наклонилась и прижалась к нему.

— Ты должен это сделать.

— Я?

Она вздохнула.

— Мы. Мы вместе это сделаем.

— Как? Я не могу себе этого представить. Как это сделать, какими словами… ему сказать?

— Надо поговорить с психологом, у них в школе есть, я знаю. Надо с ним поговорить, он подскажет, как правильно… Он на самом деле очень страдает из-за Кати, зачем его мучить? У него не должно быть комплексов по этому поводу, это очень страшно.

Роман снова потёр лицо. А затем кивнул.

— Хорошо. Хорошо, Тань. Я это сделаю, но ты должна быть с ним рядом. Он без тебя не сможет.

— Он без тебя не сможет. Он тебя так любит, Рома, ты для него всё.

Баринов не ответил.

Татьяна видела, что ему сейчас очень тяжело, что он едва сдерживается, даже рука, которая лежала на столе, затряслась. И она решила его оставить одного, хотя бы ненадолго. Поцеловала в черноволосую макушку и вышла из кухни. Вошла в гостиную и замерла на пороге, увидев на диване грустного Артёма. Он сидел, низко опустив голову и, кажется, вытирал слёзы. Таню даже прострелило, настолько она испугалась.

— Артём, ты почему не спишь? — почти шёпотом спросила она. А Темка повернул голову, посмотрел на неё, и Таня на самом деле заметила слёзы у него на глазах. И перепугалась ещё больше. — Тёма, что случилось? — подошла к нему и села рядом с ним на диван. В комнату вошёл Роман, видимо, услышал её голос и замер в настороженности. А Самойлова вцепилась в ребёнка. — Артём, что ты слышал? Скажи мне! Что ты слышал?

Он шмыгнул носом и всхлипнул.

— Вы ругались! — с упрёком воскликнул он.

— А что ты слышал? — спросил Роман.

— Вы ругались! — повторил мальчик и заплакал, а Татьяна прижала его к себе и одновременно с этим вздохнула с облегчением, когда поняла, что ничего конкретного ребёнок не услышал, а скорее всего и не вникал, сразу испугался, когда услышал их разговор на повышенных тонах. Посмотрела на Романа и покачала головой, он тоже вздохнул, переводя дыхание. — Не плачь, мы не ругались.

— Я слышал! Ругались!

— Нет. Когда люди ругаются, они злятся друг на друга, а мы с папой просто спорили. Это совсем другое. А сейчас спать уже пойдём.

Артём судорожно втянул в себя воздух со всхлипом, но уже начал успокаиваться. Вытер слёзы рукавом пижамы и, наконец, посмотрел на отца.

— Правда?

Роман тоже сел на диван и протянул к нему руки.

— Иди сюда.

Артём перебрался к нему на колени и прижался, а Баринов другой рукой обнял Татьяну. Она пристроила голову у Романа на плече и погладила Артёма по волосам.

— Не плачь, всё хорошо. Мы с папой не ругались. И не будем.

Тёмка кивнул.

— Я не люблю, когда ругаются…

— Никто не любит. И мы не будем, да?

Мальчик опять кивнул.