Бутик для Золушки - Бояджиева Людмила Григорьевна (книги онлайн .TXT) 📗
Застыв с визитной карточкой в руке, Саша видела, как, пропуская джип, машина Игоря вырулила прямо под колеса трейлера с надписью: «Праздник, который всегда с тобой». На фургоне красовалась картина: прокладки с крылышками стайкой неслись к «триумфальной арке» женских ног, обтянутых белыми лосинами. Отчаянно загудев, иномарка увернулась от трейлера и растворилась в потоке машин, мерцающем красно-оранжевыми огнями.
За ларьками что-то грохнуло, и повалил дым. Люди побежали, толкая окаменевшую Сашу, опрокинув ее прилавок, топча престижную косметику фирмы «Керри».
— Без паники, россияне! — загрохотал в мегафон голос неутомимого коллеги из турфирмы. — Никаких террористов. Детишки петарды контрабандные у Трюкача рванули! Его давно заментурить пора. Коза ностра хренова… Внутренние разборки в торговой сфере — нормальные дела. С наступающим, господа! Да куда вы мимо счастья рветесь? Ко мне, ко мне, друзья!
Не создавайте очереди, но хватит путевок, увы, не всем. Скидки-то сумасшедшие… Фирма «Холлидей» приглашает вас в новогоднюю сказку. Прилично уцененную, что особенно приятно…
Глава 2
Понедельник — последний день уходящего в историю года — был снежным. Явившись по указанному в карточке адресу, Саша с удивлением обнаружила старинный особняк, выходящий нарядным фасадом на набережную. Мощные атланты с обнаженными торсами, напрягая каменные мышцы, поддерживали балкон второго этажа. Под балконом сияла разноцветными огоньками вывеска: «Салон «Желание». А у сверкающих зеркальных дверей стояли дружной парой серебряная елка с льдисто-голубыми шарами и апельсиновое деревце, увешанное оранжевыми плодами. Тишину нарушало лишь карканье ворон в соседнем сквере да шум торопливых автомобилей, проносившихся по набережной.
Ошибка, почему-то с облегчением подумала Саша, но все-таки нажала кнопку звонка. За дверями мелькнули тени, и вдруг двери отворились…
— Госпожа Беляева? Директор Карл Леопольдович ждет вас. — Элегантная брюнетка пропустила Сашу в недра особняка.
Помедлив, Саша вошла в благоухающий полумрак…
…Полтора дня, прошедшие со встречи с Игорем, Саша прожила, как в горячке. Не давали покоя унизительные обстоятельства этой столь долгожданной, когда-то такой необходимой встречи. А что значило его предложение, «позитивная мысль» явиться в офис тридцать первого декабря? Без звонка, без предварительного разговора? И вообще, о чем пойдет речь, об устройстве на работу? Вдруг Игорь знает гораздо больше, чем думает Александра и так изящно обставляет эту многозначительную встречу? Ведь Новый год же — не хухры-мухры! А он всегда любил делать сюрпризы! Эта мысль, засев в голове, постепенно переросла в тайную надежду. Позвонить по значившемуся в визитной карточке телефону Саша не решилась — не хотелось разрушать иллюзию. Кроме того, на карточке было указано, что Игорь Буртаев является финансовым директором российско-итальянской компании «Дезидерио». Значит, все же — работа?
А если работа — это только предлог, повод к сближению? Ведь, что и говорить, виноват он «по самой крутой статье», как говорила мать. А она обычно оказывалась права.
По мере приближения встречи Сашина растерянность усиливалась. Накануне весь вечер Александра промаялась сомнениями — ходить, не ходить. Вначале выслушала аргументы матери — «старой и мудрой женщины» — как любила называть себя Зинаида Константиновна при серьезных разговорах с дочерью. На самом деле, эта худенькая сорокатрехлетняя женщина была совсем еще не старой и, как показал итог ее жизненного пути, особой житейской мудростью не отличалась — мужа не удержала, дочь проморгала, с новыми экономическими обстоятельствами не справилась. Ларка считала, что мать Саши сильно смахивает на героинь актрисы Лии Ахеджаковой и больше всего на свете любит сражаться за никому не ведомую справедливость. Это была Ларкина особенность — находить сходство между своими знакомыми и популярными персонами. Только Саше она не могла подобрать соответствия. Себя она считала очень похожей на блистательную Любовь Полищук, а Буртаева она уверенно ассоциировала с бывшим премьер-министром Касьяновым.
Так вот, Зинаида Константиновна, в самом деле чем-то похожая на Лию Ахеджакову, активно прибегала к понятию «справедливость». Чаще всего в сопровождении вопроса: «Где же она?» На идее справедливости машинистка редакции многотиражной советской газеты зациклилась после перестройки, в результате которой газета развалилась, и Зинаиде пришлось встроиться в коммерческую структуру. Поначалу справедливость торжествовала. Зинаиде Константиновне даже удалось заработать на очень дорогой в те годы компьютер, стремительно вытеснявший печатные машинки. Но и частное издательство, и коммерческий банк, в который были вложены с целью огромного прироста скромные сбережения Беляевых, смахнули экономические преобразования. Теперь безработная машинистка сидела в крошечной двухкомнатной квартирке на окраине спального района, шуршала клавишами совершенно состарившегося компьютера, заполняла пепельницу окурками неизменной «Явы» и слушала радио «Свобода». При этом возмущенно комментировала сообщения, не выпуская из оборота слово «справедливость».
В словаре Зинаиды Константиновны слово это присутствовало постоянно, чего нельзя было сказать о ее жизни: справедливости в жизни этой абсолютно честной женщины не наблюдалось. Не обогрета справедливостью была и судьба дочери, которой она, отдохнув на матери, должна была бы уделить повышенное внимание. Куда там! Тот же вариант: без мужа, с ребенком, одиночка в хронической нищете. Ну и что, что владеет иностранными языками и специализировалась по эпохе Возрождения?! Работы-то нет. Либо место приличное, люди хорошие, но денег почти или вовсе не платят. Музеи, библиотеки, творческие организации. Либо платят, но непонятно за что и как долго будут платить. Вернее, понятно, конечно — за молчание в грязных делишках. Такие дела добром не кончаются.
— И твоего Буртаева скоро грохнут. Помяни мое слово, — заключила Зинаида Константиновна, выслушав рассказ дочери о неожиданной встрече на новогоднем базаре, о шикарном автомобиле, дорогой одежде, толстом бумажнике вернувшегося «американца». — Удивляюсь, как он до сих пор еще цел, мерзавец!
— Мам, моя личная история не имеет отношения к его человеческим и деловым качествам. Я сама не захотела ничего говорить Игорю. Ни тогда, ни сейчас, — едва слышно проговорила Саша, мысленно убеждая себя не реагировать на слова матери: было ясно, какой шквал негодования вызовут у Зинаиды ее слова. И буря последовала немедленно.
— Как это не имеет отношения?! — вскочила, отшвырнув стул, Зинаида Константиновна. — Так, значит, ты ему ничего не сказала! А почему? Почему, спрашивается? А потому что знала, какой будет реакция. Знала, что этот проходимец бросил бы тебя беременную! Да, бросил бы! Бросил!
Саша зажала руками уши. Сколько раз она уже слышала это. Слава Богу, хоть сейчас не в присутствии дочки. Нет, не бросил бы он. Не оставил. И все сложилось бы совершенно иначе…
…Игорь Буртаев учился на четыре класса старше в их языковой спецшколе и был самым заметным ее героем. Они жили в одном доме, неподалеку от универмага «Москва». Только Буртаевы в отдельной трехкомнатной квартире, а Беляевы в комнате коммуналки. Это уже потом они получили свои «апартаменты» в Конькове. Один двор, одна школа, и больше ничего общего.
Саша даже не входила в круг тайных поклонниц Буртаева и, честно говоря, не до увлечений ей было. Тренировки на катке, французская школа с прицелом на медаль, поступление в университет и при этом — одна мечта — выспаться. Саша заканчивала выпускной класс, а Игорь — Финансовый институт, когда случилось это. Был синий, ветреный март, с крыш таял серый рыхлый снег, в лужах отражалось ярко-голубое небо. В такой день особенно удивительно ощущать себя семнадцатилетней, легконогой, румяной, возвращаться домой с финала городских соревнований, получив «серебро», прижимать к груди хрустящий целлофан с большущим букетом остроморденьких алых тюльпанов. В проходе под огромной аркой, ведущей во двор, в тот день свирепствовал ветер, сквозило и свистело как в аэродинамической трубе. Закрыв лицо пушистым воротником, Саша шагнула в пронизывающий поток, зажмурилась и… оказалась в чьих-то объятиях. Он столкнулся с ней, энергично двигаясь навстречу, подстегнутый ветром и каким-то ликованием, нахлынувшим с утра. Ухватил в охапку вместе с тюльпанами, с испуганным сиянием глаз, с весенней свежестью и летучей паутинкой выбившихся из-под шапочки волос. Так они простояли долго-долго в вихре, несущем ледяную свежесть ранней весны, блики солнечного света, заряды юной, пьянящей радости…
