Безнадёжная любовь - Владимирова Эльвира (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные TXT) 📗
— Да пошел ты!
Богдан, все еще кутаясь в одеяло, застегнул куртку по самый подбородок. Он с трудом сдерживал одолевающую его дрожь. Аня присела на краешек разместившегося возле многочисленных пустых стеллажей письменного стола.
— Слушай, там где-то вода была.
Аня без особого желания понесла стоявший на столе стакан и сразу отвернулась, снова направилась к столу, а подойдя, обнаружила на нем прежде прятавшийся за стаканом прозрачный пузырек с таблетками.
— Что это?
Богдан, не глядя, равнодушно бросил:
— Попробуй.
Аня взяла пузырек, открыла, достала белый кружок.
— Терпеть не могу лекарства.
Молодой человек посмотрел с интересом, и она подумала, что сейчас он скажет что-нибудь о ее брезгливом замечании, но он лишь насмешливо дернул углом рта и произнес:
— Что ты там прячешься? Боишься?
Аня возмущенно хмыкнула.
— Да иди сюда. Не трону я тебя. Думаешь, у меня и мыслей только, как с тобой переспать?
Аня резко вскинула глаза и тут же отвернулась.
— Эй! — услышала. — Вот так святая невинность! Недотрога обиделась, что кто-то отказался обладать ею? Ну извини. Сегодня, сама видишь, от меня мало толку. Как-нибудь в другой раз.
— Заткнись! — наконец-то удалось выговорить Ане, но Богдан уже и сам замолчал, и лишь через какое-то время вновь раздался его голос:
— Там где-то сигареты на полках… — и опять с такой интонацией, будто она обязательство подписала исполнять все его желания. Нашел золотую рыбку!
— Я тебе в служанки нанялась?
— Что, тебе трудно? Ты же видишь: я сам ни на что не способен, — он говорил так, будто считал это достоинством.
Аня принесла ему сигареты (отчего-то не догадалась бросить прямо от полок) и больше не стала возвращаться к столу.
— Садись, — Богдан протянул ей пачку.
Аня отрицательно мотнула головой и села на край полосатого матраса.
— Здесь раньше склад был?
— Не знаю. Наверное. Во всяком случае матрасами и одеялами здесь целая комната была набита. Так что мы — со всеми удобствами.
На Аню поползло белое пахучее облачко табачного дыма, и она отмахнулась от него рукой.
Богдан перестал кутаться в одеяло, и оно плащом спадало с его плеч.
— Я вообще-то тоже не курю. И сигареты не мои.
— Да ладно оправдываться-то.
Осторожно он уперся подбородком в ее плечо.
— Эй! Ты чего сюда пришла?
— Не знаю.
Он отодвинулся.
— Глупая девчонка! Совсем недавно едва не рыдала, возмущалась, злилась, а сегодня сама явилась. Ты вообще представляла, что делала?
— Нет, наверное.
Богдан отвернулся, выпустил очередное облачко дыма, стряхнул пепел прямо на пол.
— Слушай…
Уже по первым звукам ставшего твердым и уверенным голоса девушка определила, что последует дальше.
— А ты не мог бы перечислить все сразу, одним списком? Чтобы мне не бегать бесконечно туда-сюда.
Он рассмеялся.
Аня ушла лишь утром, случайно встреченный по дороге Чоня старательно делал вид, будто не знает, чем она занималась всю ночь. Наивный, он действительно ничего не знал. Ему и в голову не могло прийти, что на самом деле происходило.
Аня сидела, прислонившись спиной к стене, гладила растрепанную голову и молчала, а Богдан все говорил и говорил разные глупости и несуразности. Ей нравилось слушать его голос, но она почти не воспринимала смысла сказанных слов. Она прислушивалась лишь к ощущениям собственных пальцев, касающихся мягких волос и горячей кожи, и совсем не заметила, как заснула.
Аня рано проснулась в непривычном, чужом для нее месте. Богдан спал, повернувшись к ней спиной, все так же в наглухо застегнутой куртке. Она тихо встала, направилась к двери, повернула ключ.
— Ты куда? — раздалось за спиной.
Аня обернулась. Богдан сидел, обхватив колени.
— Домой.
Он промолчал, вопреки ее ожиданиям. Тогда она медленно открыла дверь и вышла, а он упал на кучу одеял и подумал: почему ничего не сказал, почему отпустил ее? Хотя… Почему следовало ее задержать?
Какое-то время он маялся между сном и явью, лежал с закрытыми глазами, вслушивался в случайные звуки и внушал себе, что спит, пока что-то внутри, не терпя возражений, твердо не скомандовало: «Надо встать!» И он встал, снял куртку (ну да, все утром одеваются, а он раздевается), и, словно специально дождавшись этого момента, дверь распахнулась.
— Как дела? — нежно прозвучал обычно резкий голос.
Он отвернулся, досадливо поморщился.
— В порядке. Тебе чего?
Лола уловила недовольные интонации, подошла совсем близко, заглянула в глаза.
— Богдан! — она никогда так ласково не произносила его имя. — А как же я?
— Ты? Что ты? — он не хотел замечать тревогу в устремленном на него взгляде, не хотел понимать. — Ну?
Безнадежно разбившись о стену мрачного равнодушия, ласка съежилась, мгновенно трансформировалась. Извивающаяся в причудливом, завлекающем танце змея взметнулась и показала ядовитые зубы.
— Кого ты привел вчера? — глаза у Лолы привычно сузились, а нежность в голосе сменилась металлом.
— Что ты психуешь, детка? — Богдана, казалось, порадовала резкая перемена, произошедшая с подругой, и он даже благосклонно приобнял ее.
— Как ты мог?
— Ну, будет! Разреши мне немножко поразвлечься. Отдохнуть. От всего. От тебя. Это же временно. Сама подумай. Потом я все равно вернусь к тебе.
Лола оттолкнула его бесчувственную, холодную руку. Он издевается над ней! «Отдохнуть… временно… разреши…» Ему не нужно ее разрешение, он себе сам все давно разрешил. И бесполезно спорить и говорить о чувствах. Он не знает, что такое чувства. И он уже никогда не вернется к ней.
Лола остановилась.
А может, и вернется.
Дня не видела Богдана два дня. Она пообещала ему никогда больше не совершать самостоятельные экскурсии на бывший склад. Красной Шапочке не полагалось забираться в логово страшного Серого Волка, пока он сам коварством и обманом не завлечет ее туда. Но видимо, страшный Серый Волк был сыт или находил себе других жертв. Нельзя сказать, что Аня ни капельки не обижалась на него. Она даже приготовила строгую, осуждающую речь, которую планировала произнести при встрече, и не произнесла.
Как обычно, утром подруги отправились на пляж и, петляя среди аккуратных домиков, совершенно случайно наткнулись на живописную парочку.
Два человека шагали рядом. Лицо Богдана было мрачно и слегка перекошено, как будто у него болели зубы. Лесик прятал хитрые глазки и периодически втягивал щеки, отчего физиономия его смешно удлинялась.
Девчонки с независимым видом проследовали вперед, Аня остановилась.
— Что-то случилось? — спросила она.
— Да так, — лаконично и неопределенно ответил Богдан, а Лесик, скромно улыбнувшись, объяснил:
— Понимаешь, я Богдану на голову ведро уронил, — за что получил в награду довольно свирепый, не сулящий ничего хорошего взгляд.
Аня усмехнулась и заботливо поинтересовалась:
— Все в порядке?
Богдан посмотрел на нее обиженно и разочарованно.
— Издеваешься?
— Нет, что ты! — Аня мгновенно сделалась серьезной. — Просто… — она хотела сказать, что всего лишь представила это ведро и его, и уголки ее губ вновь поползли вверх.
— Ну ладно! — он не дал ей договорить. — До вечера.
Что он сказал? До вечера?
Аня вопросительно посмотрела на него, захотелось спросить: «Ты уверен? Ты не ошибся? Действительно до вечера? Значит, ты придешь? Придешь ли? Тебя долго не было, и уже начало казаться, будто ты совершенно забыл о том, что здесь, совсем близко, есть я. До вечера?»
Утром, когда предательски брошенное Лесиком ведро гулко ударило где-то в районе макушки и вибрирующий звон (казалось, звенело не ведро, а голова) расшвырял и вытряс наружу все даже самые смутные и потаенные мысли, преодолев первый приступ великой злобы, Богдан вдруг осознал, что больше всего на свете желает покинуть этот мир. Нет, он вовсе не собирался покончить с собой из-за случайно упавшего на голову ведра. Просто хотел уйти от того, что считалось и смело называлось окружающими его жизнью, в которой ему приходилось укрываться зелеными и красными одеялами, помеченными в уголках белыми бирками с инвентарными номерами, в которой на множестве полок совсем не его комнаты лежала лишь пачка чужих сигарет, в которой на голову падали дырявые жестяные ведра. Опять ведра! Вообще-то, оказывается, это ужасное потрясение.
