Начнём сначала - Гамильтон Лорел Кей (бесплатные книги полный формат txt) 📗
— Слава Богу, Боб Хилл был там, — сказала Седина глухим голосом, и Мэг кивнула, соглашаясь с ней.
— Он сразу же сделал все, что было необходимо, и они с Домиником помогли ему сесть в машину. Ваша тётя поехала с ними в больницу, а Доминик последовал за ними на своей машине, Он звонил как раз перед тем, как я разбудила вас, и сказал, что положение дяди нормальное и приступ был не сильным. Однако ему придётся пробыть там несколько дней — для окончательной поправки и обследования.
— Почему же мне сразу об этом не сказали? Вы должны были меня разбудить, — недовольно заметила Селина. Она уже оправилась от первоначального шока, но все ещё не могла поверить, что её могли не разбудить, когда все это происходило.
— Я предлагала разбудить вас, — ответила Мэг. — Но Доминик не велел вас беспокоить. У вас была утомительная поездка, вы спали, и в любом случае вы все равно ничем не могли бы помочь.
"Кроме того, что я была бы с ним, поддержала бы Ванессу, которая наверное с ума сходит от волнения», — подумала с горечью Селина, понимая, что истинная причина состоит в том, что Доминик просто вообще не хочет, чтобы она присутствовала в их жизни, Но Мэг сказала;
— Все произошла так быстро, и когда они все уехали, было уже бессмысленно беспокоить вас до того, как я получу известия из больницы.
— Я еду туда, — заявила Селина, пересекая комнату, чтобы взять сапоги из нижнего ящика шкафа, куда она уже успела их поставить. Она должна повидать Мартина и Ванессу и убедиться в том, что приступ действительно был несильным, и сказать Ванессе, что готова оказать ей необходимую сейчас помощь.
Она быстро натянула сапоги, сняла с вешалки пальто и прихватила по дороге к двери сумку, не в эту минуту в комнату вошёл Доминик — постучать в дверь ему и в голову не пришло.
— Ну, как он там? — одновременно произнесли Селина и Мэг, и Доминик, отвечая, смотрел только на Мэг, избегая тревожного, взгляда Седины.
— Я уже говорил по телефону, что положение стабилизировалось, его лечащий врач постоянно при нем. Он даже ворчит, что не удалось отпраздновать день рождения. — Доминик улыбнулся Мэг. — Мама решила остаться там на ночь — вообще-то особой необходимости в этом нет, но она так хочет. Вы не соберёте необходимые вещи? Вы знаете, что ей может понадобиться.
— Ну, разумеется — Мэг сразу же вышла из комнаты, а Селина заявила:
— Я отвезу их сейчас в больницу. Тебе нет необходимости ещё раз туда ехать сегодня.
— Боже, какая забота, — протянул Доминик, глядя на неё своими холодными серыми глазами. — В конце концов до больницы всего пятнадцать километров, — сказал он язвительно и перегородил ей выход из комнаты. — Думаю, что для всех будет лучше, если ты останешься дома.
— Да неужели? — огрызнулась Селина с вызывающим видом и открыла сумку, чтобы достать ключи от машины. Доминик с чрезвычайным удовольствием сообщил бы родителям, что она даже не побеспокоилась, чтобы навестить своего дядю.
Во многом он был ужасно инфантильным. Он хотел быть единственным светом в окошке для своих родителей, верил, что является для них центром этого мира, и мысль о том, что Селина может что-то отнять у него, была для него нестерпима. Ему очень не нравились те тёплые отношения, которые существовали между ней и его отцом и он был не в состоянии понять, несмотря на свой возраст, что эти отношения отнюдь не лишают его отцовской любви.
С мстительным выражением на узком лице он стоял спиной к двери, загораживая ей проход, и в его словах прозвучала злоба:
— Ты и так причинила ему слишком много неприятностей. Один твой вид напомнит ему, что именно вызвало этот приступ, и ещё не известно, чем все кончится.
— Неприятности? — она выделила это противное слово, румянец, вызванный возмущением, сошёл с её щёк, лицо побледнело, в глазах мелькнуло недоумение. — О чем ты говоришь, черт подери? Что я такого сделала по-твоему?
Много лет назад, когда они вместе росли, Доминик всегда старался переложить на неё всю вину за детские шалости. Если ему удавалось представить её в дурном свете перед родителями или друзьями, он был безмерно счастлив. Она уже научилась не обращать на это внимания, лишь пожимала плечами, зная, что его наговорам практически никогда не верят.
И сейчас было похоже, что он принялся за старое, но на сей раз ситуация была совсем другой. Это не было какой-то мелочью, типа разбитой безделушки или окна, или пропажей нескольких пенсов из кошелька матери. Здесь дело было нешуточным. Преднамеренно она никогда не доставила бы неприятностей людям, воспитавшим её и заботившимся о ней.
— Что я такого сделала? — требовательно спросила она, и он ворчливо ответил:
— Эта записка, которую ты ему оставила. Он и дочитать её не успел, как потерял сознание.
— Ой, да ладно тебе! — Селина почувствовала облегчение. Она-то ломала себе голову, стараясь вспомнить, что именно могла она натворить, чтобы так сильно расстроить Мартина. — Это была обычная телефонограмма. Я просто передала ему то, о чем меня попросили. Если бы ты первый поднял трубку, то сделал бы то же самое. Это просто совпадение.
— Черта с два! — рявкнул он, повернувшись к ней своим длинным носом. — Если бы я разговаривал с Тюдором, то припугнул бы его законом и не подпустил бы и близко к нашему дому. И не сказал бы отцу, что у того хватило наглости позвонить. Больному человеку не говорят, что его враг собирается навестить его!
— Враг? — Она почувствовала, что повторяет его слова, но ничего не могла с собой поделать. И ничего не поняла из его слов. У Мартина во всем мире не было ни единого врага, в этом она не сомневалась. Она в жизни не слышала ни о каком Адаме Тюдоре до сегодняшнего вечера… Или слышала? Её густые брови нахмурились, она потрясла головой, чтобы привести в порядок мысли, и её двоюродный брат продолжал:
— Ну, конечно. Этот человек — мерзавец. Вечно выклянчивает подачки. Как только он повидается с отцом, так тут же обведёт его вокруг пальца — спроси у мамы, если мне не веришь.
Седина прикусила губу. Она поверила ему. Его голос звучал достаточно убедительно, и она сказала виновато:
— Я не знала. Если у Мартина есть враг», меня надо было предупредить. Откуда мне это знать, если никто мне ничего не говорил?
— Вообще-то конечно, — Доминик отошёл от двери, очевидно, передумав и дальше обвинять Седину, а затем совершенно неожиданно для неё сочувственно обнял её за плечи. — Мне не следовало обвинять тебя, но я был расстроен. Адам Тюдор — это не тот человек, о котором мы вели разговоры. Так что… — он взял ключи о г машины из её рук и положил их в сумку, — при данных обстоятельствах будет лучше, если" ты останешься дома, ты согласна? Дайте время оправиться от шока после получения этой записки. Завтра все встанет на свои места. А когда придёт Тюдор, можешь высказать ему все. Если тебя завести, ты можешь на любого нагнать страху! Но если тебе придётся встретиться с ним, то ты должна кое-что знать и понять, что больше ни с кем на эту тему разговаривать нельзя. — Он устало улыбнулся ей и ещё раз обнял за плечи. — Как я тебе уже говорил, этот человек — наглый мерзавец, и если бы он смог сделать так, чтобы против отца — против всех нас — возбудили дело о не состоятельности, он бы сделал это. Конечно, он не сможет этого сделать, тут я начеку.
— Но почему? — в золотистых глазах Седины отразилось полное недоумение. — Как мог такой честный и порядочный человек, как Мартин, нажить такого врага?
Рот Доминика искривила злобная усмешка;
— Потому что он ублюдок. И если быть точным, то он ублюдок моего отца… Было уже около девяти. На улице поднялся сильный ветер, он бил по стенам дома, свистел в голых ветвях деревьев. Ночь обещала быть просто бешеной.
И такое же бешенство бушевало в сердце Селины, лишь слегка подавляемое твёрдой решимостью встретить Адама Тюдора с тем презрением, которого он заслуживает.
После того как Доминик уехал, захватив вещи, которые могут понадобиться Ванессе, она позвонила в больницу и поговорила с тётушкой, извинившись за то, что её не было с ними, когда им так нужна была её помощь. Затем она спросила о Мартине и пообещала утром приехать.
