Нежный Серый (СИ) - Мурри Александра (книга жизни .txt) 📗
Перевела взгляд с двери на Сергея. Он был на том же месте, но уже не такой расслабленный, как мгновение назад. Не подпирал стену, а стоял, выпрямившись, и напряженно смотрел на дверь.
— Вы меня отпустите? — Мой голос звучал тихо и жалко. Снова испугалась.
— Да, конечно. Пошли, — встрепенулся охранник. Провел ладонями по лицу, будто пытаясь стереть с него сонливость. Выпрямился, посмотрел на меня с непонятным выражением. — Позвонить не хочешь?
— Кому?
— Родителям, родственникам каким-нибудь. В этом городе у тебя есть родственники?
Хороший вопрос. Но ответ на него отрицательный. Помотала головой. Охранник вздохнул.
— Куда ты собралась идти? Документов и денег, я так понял, у тебя нет?
Снова удрученно помотала головой.
— Так куда? — Более требовательно и раздраженно.
— В академию.
— Ту, что на Аптекарской?
Вроде бы да, та улица начиналась на букву А. Неуверенно кивнула, память на названия у меня никакая.
— Она на другом конце города, ребенок. И что ты там делать вечером собралась?
Я молчала. Было стыдно, и не хотелось признавать свою беспомощность. В конце концов, могу и на улице переночевать, ну и что, что уже не лето. Утром рано пошла бы в деканат и в банк, за информацией и блокировать карточки.
— Звони родителям.
— Я телефон наизусть не знаю, — опустила голову, прячась за волосами. Как стыдно перед чужим человеком выглядеть полной клушей.
— Имя, фамилия, год рождения.
— Дарья Юрьевна Полошина, 2000, - проговорила скороговоркой.
— Мамы или папы твоих.
— А…
— Телефонный номер узнать хочешь?
Осторожно кивнула под сердитым морозным взглядом.
— Пока я на работе, могу узнать. Потом такой возможности не будет.
Ясно, а то я себя уже, как в кабинете у директора школы, почувствовала. Но школа прошла, и я сама ответственна за свою жизнь и поступки. И проступки. И тупить больше не буду.
Он нашел для меня номер, набрал его на допотопном, желтоватого оттенка настольном телефоне и молча протянул мне трубку. Когда услышала длинные гудки, сердце неожиданно упало в пятки. Что я им скажу? Как? Как признаться, что нахожусь в чужом городе без денег, телефона, паспорта… В кабинете охраны вокзала. Они же сначала примчатся меня спасать, бросив все свои дела, а потом заберут обратно, домой, под свое теплое и безопасное крыло, убедившись в моей полной несостоятельности. И не отпустят больше.
Придумать ложь я не успела, в трубке раздался веселый голос мамы. Врать я не умею, даже если буду долго готовиться и тренироваться перед зеркалом. Люди как-то сразу понимают, что я вру. А уж мамочка тем более: еще до того, как я открою рот она уже знает, что я собираюсь соврать. Поэтому, когда не могла сказать правды, я молчала. Молчала и сейчас, затравленно глядя в серые глаза.
Когда Сергей потянулся рукой к телефонной трубке, я немедля отскочила в сторону и положила трубку на рычаг. Стояла рядом с телефоном, прямая, как палка, и таращилась на охранника. С глупой решимостью и отчаянием в глазах.
Что бы ни было, как бы плохо все ни складывалось, я не хочу и не имею права перекладывать свои проблемы на родителей. Не сейчас, не тогда, когда только-только начала жить самостоятельно. Ведь только позавчера уехала из дома, уверенная в собственных силах, окрыленная.
До конца буду пытаться справиться самостоятельно. И приложу все усилия, чтобы этот конец был счастливым.
— И? — мрачно спросил Сергей. — Не тот номер? Ошиблись?
— Я не могу рассказать все родителям! — как в омут с головой бросилась — произнесла правду. Или пан, или пропал. Или он окажется тем хорошим человеком, которого мне послали небеса, или мне сильно не повезет.
Он стоял неподвижно и смотрел. Что он так долго молчит?
— Что собираешься делать, когда выйдешь за дверь?
— Пойду в… Мне надо подумать.
— Пойдешь… Это точно.
Мы вместе помолчали еще некоторое время. Потом Сергей стал одеваться и жестом показал мне также вставать и идти на выход. Я опустила взгляд. А на что я рассчитывала? На помощь? Я ее даже не попросила! Не умею просить. Ладно. Он мне и так уже очень помог.
Запомню его таким, с пристальным усталым взглядом и в помятой форме.
— Переночуешь у меня.
— Ого! То есть вы меня зовете у себя дома переночевать?
— В первый и последний раз. И поверь, если бы не твое крайне бедственное положение, ни за что бы тебе этого не предложил.
*
Сергей открыл дверь в квартиру и пропустил меня вперед. В нос ударил неприятный запах горелой пластмассы. Не успела я оглядеться или начать снимать верхнюю одежду, как в коридор выбежала взволнованная старушка с распущенными, необыкновенно длинными седыми волосами.
— Сереженька, наконец-то! Я уже все глаза проглядела пока тебя в окошко высматривала. Ты чего так долго, где ты был?
— Ты же знаешь, я был на работе, — немного громче, чем разговаривал со мной, отозвался Сергей.
— А я, знаешь, опять забыла, что чайник электрический… На плитку поставила, отошла, а он… — Старушка взмахнула, сокрушаясь, руками и невесело рассмеялась. Тут ее взгляд остановился на мне. — Сереженька, какая-то девочка с тобой зашла. Заблудилась? — Последнее участливое обращение было уже ко мне.
— Здравствуйте… — Я растерялась. Во-первых, ну никак не предполагала, что Сергей живет с бабушкой. Я предполагала, что, вероятно, увижу девушку, жену, может, даже деток, может, соседа по квартире. Но бабушку?!
Во-вторых, она явно была не в себе. Широко распахнутые тревожные глаза, платье в цветочек надето задом наперед, в руке поводок для собаки.
— Это Даша, она переночует сегодня у нас. — Сергей успел снять ботинки и теперь, распрямившись, протиснулся мимо меня, замершей столбом. Приобняв старушку за плечи, стал медленно уводить ее из тесной прихожей.
— Ничего страшного. За чайник не переживай, новый купим.
— Тебе бы только новое покупать! Там только чуть-чуть пластмасса расплавилась. Его еще починить можно, уверена. А сам ты вон сколько работаешь, считай — неделю дома не был!
— Бабуля, два дня всего меня не было.
— Ну да, рассказывай, не может быть! Сереженька, я ждала-ждала, вся испереживалась. Так долго, а мне было страшно.
Они уже скрылись в другой комнате, а я все стояла в прихожей и не могла сдвинуться с места. Не могла заставить себя разуться и снять куртку, пройти дальше в этот дом, пропитанный запахами гари, беспросветной тоски и старого человека. Дом был как будто высушенный, лишенный всякой положительной энергетики. Как черная дыра. Только опустошение и высасывающая силы старость. Я это ощущала всем существом и страшилась заходить дальше. Из комнаты доносились их голоса.
— Все хорошо, бабуль, — терпеливо отвечал Сергей. — В следующий раз заварим тебе чай в термосе, а плиту я отключу. Безопаснее. Посиди на диване, я сейчас.
Он появился в двери в прихожую и, вопросительно подняв брови, посмотрел мне в лицо. Я не отвела взгляд, я чуть не плакала, но старалась сдержаться.
Жалеть его нельзя — это я поняла. С бабушкой лучше потом поплачу: она, скорее всего, оценит и будет рада лишним проявлением эмоций. Сергей ее ими, наверное, не балует. У него их, скорее всего, уже просто не осталось. И моей жалости он рад не будет.
Все-таки шмыгнула носом и быстро наклонилась развязывать шнурки.
— Проходи, не бойся. Она не буйная.
— Я не боюсь, — снова шмыгнула носом. Спишем на насморк.
Пятью минутами позже мы втроем сидели на диване в гостиной.
— Бабушка, дай мне поводок, — попросил Сергей.
— А… Поводок? Так мне это, волосы причесать надо, негоже непричесанной ходить.
— Где ты его вообще нашла? Это же старый поводок Дика, он для собаки. Тебе нужна расческа.
— Дик? Ой, Дикуша!..А где он?
Сергей подошел к комоду и взял с него небольшой гребень. Мы с бабулей сидели на диване, а он до сих пор еще не присел. Сначала усаживал старушку, потом меня, после проверял на кухне плиту и расплавленный чайник. Поставил в кастрюльке воду для чая греться. А его темные брови все больше сходились на переносице.
