Трофей (СИ) - "Лера" (лучшие книги читать онлайн txt) 📗
***
Она вышла из комнаты и плотно закрыла за собой дверь. Он подпирал стенку неподалеку, и она, увидев его, прижала палец к губам.
-Уснули.
- Устали, должно быть, - отозвался он, пропуская ее в спальню. - С дороги. Обычно их так просто не уложить.
- Конечно, устали, - сердито отозвалась она. - Месяц в пути! Все ваши люди на ногах еле держатся!
- На ногах они еле держатся, потому что кто-то выкатил бочку вина из погреба, - он сомкнул руки на ее животе и уложил голову ей на плечо. Она недовольно им дернула.
- Иначе бы они попадали, едва только зашли в зал!
- Спасибо, милая, - он потерся щекой об ее ухо и висок. Она промолчала.
- А твои сыновья....
- Мои сыновья носят мое имя, и этого достаточно. - Холодно сказал он и отошел от нее.
- Твои сыновья, - с нажимом повторила она. - Это твои сыновья. Что бы ты там себе не думал.
- Милая....
- Твоя милая, - передразнила она, кидая шарф на кресло. - Ведьма в четвертом поколении. И такие вещи как кровное родство чувствует не хуже, чем кое-кто - ложь.
- Она сказала мне, что они не от меня.
- Наверное, хотела сделать тебе больно, - Агата пожала плечами. - Или сама не знала точно.
- Ты так просто об этом говоришь, милая, - он на миг зажмурился и перевел дыхание. - И переворачиваешь весь мой мир с ног на голову.
- Ты же перевернул мой мир, - шепнула она, гася светильник. - И я это пережила.
Теплые руки скользнули под его рубашку, с нажимом гладя грудь. Мягкие губы прижались к шее, там, где бешено колотилось сердце, как будто она хотела укусить и выпить его до дна. Он тяжело дышал, как будто пробежал в полном снаряжении несколько миль. Пальцы покалывало от того, как сильно ему хотелось прикоснуться к ней. Он просто боялся ее спугнуть. Первый раз она сама, по своему желанию дотронулась до него. Пришла к нему. Он вдруг почувствовал ее желание, как свое. Острое, жаркое, сводящее с ума, жадное, нежное и терпкое, словно вино. Мир перестал существовать - осталась только эта женщина, принадлежащая ему целиком и полностью, без остатка и потаенных закоулков души. И на всем свете ничего не могло быть прекраснее этого.
***
Через два дня на взмыленной лошади прискакал гонец из столицы.
- "Его Величество Алмазный Дождь желает видеть вас в своем дворце, дабы представить ко двору. Так же Его Величество желает видеть женщину, именуемую леди Агатой, являющуюся трофеем Лайла, кавалера и хранителя Алмазного Дождя" - с выражением прочитала Агата и хмыкнула, сворачивая пергамент.
- Я не раз оберегал жизнь Его Величества, - пояснил Лайл, отправляя в рот кусок мяса.
- А кавалер-то почему? - спросила Агата, утаскивая с его тарелки запеченную картофелину.
- Есть орден Алмазного дождя.
- Сам Алмазный Дождь как Государь у нас меньше полугода, зато орденов и кавалеров - хоть отбавляй, - хмыкнула она опять.
- Я один такой. Единственный и неповторимый.
- Понятно.
- Придется ехать.
- Поедем, - легко согласилась она. - Только мальчиков не возьмем. О них в указе ни слова, да к тому же у меня плохие предчувствия.
- Это ты мне сейчас как женщина говоришь, или как ведьма?
- Как обе женщины.
- Будем настороже.
- Ехать три дня, какая скука... А потом еще церемония эта длинная и скучная...
- Найдем, чем себя занять, милая, - он утащил ее обратно в кровать и задернул тяжелый полог.
***
Церемония представления ко двору и правда оказалась долгой и скучной. Единственным развлечением, которым и пользовалась леди Агата, было рассматривать нового Государя, мысленно поражаясь его молодости. И красоте. Золотые волосы, синие, как небо глаза. Чистая кожа. Невысокий рост, красивое ладное тело.
Она бросила мимолетный взгляд на Лайла. Нет. Сила и уверенность, читающаяся в каждом жесте и движении гораздо привлекательнее синих глаз и гладкой как шелк кожи. И притягательнее. Эта сила и уверенность убеждают лучше всяких слов в защищенности и безопасности - что бы ни было.
Церемониймейстер подал знак, повинуясь которому, они с Лайлом приблизились к трону и коронованной особе. Тут-то все ведьмовское и женское чутье взвыло, и заставило сделать шаг назад и вправо, разворачиваясь спиной к спине Лайла, как раз для того, чтобы встретить черную стрелу с красным оперением.
Через пелену боли, шум испуганных голосов, визг придворных дам, звон оружия, мир закрыло лицо Лайла - огорченное, обреченное.
- Зачем, милая, - простонал он, опускаясь рядом на колени.
- Это был единственный приличный способ от тебя избавиться, - прошептала она, начиная захлебываться кровью. - Как было не воспользоваться!
- Стреляли не в Государя.
- Нет. В тебя.
- Знаешь, за что я тебя люблю?
- За то, что я не люблю тебя.
- Да. Это... свобода, милая?
- Да, - прошептала она, растягивая губы в счастливой улыбке.
Он бережно закрыл ей глаза. Оправил кружево на платье. Поднялся, опираясь на меч. В зале все стихло.
- Это была самая большая ошибка, - медленно сказал он, откидывая ножны в сторону. - Государыня. - Не нужно было трогать мою семью.
Из Хроник Ривийской Империи.
" Без сомнения, Государь Лайл Агат был самым удачливым и разумным правителем. Раскрыв заговор преступницы, обманом захватившей власть, он взошел на трон, и все полвека его правления ныне принято называть "Золотым веком", хотя поднять на ноги страну из разрухи отгремевшей войны, приумножить земли и богатства - такое под силу немногим.
По словам современников, Государь Лайл Агат, хранил верность погибшей возлюбленной, и не вступал в династические браки, даже если это сулило огромные выгоды для страны. После него на престол взошел его старший сын Максимилиан, ближайшим же советником его был брат Ликван, и с тех времен на гербе Ривийской империи гордо красуется двуглавый дракон. Смысл двуглавости приписывается так же давней легенде, будто возлюбленная государя была двоедушной, и таким образом Государь Лайл Агат увековечил память о единственной женщине, которую любил, для потомков. Так это было, или нет, уже не узнать, но современные историки полагают эту версию не более, чем красивой легендой."
Тем не менее, возле Государевой усыпальницы вырос огромный дуб с двойным стволом, и раз в год, в один и тот же день, в грозу в этот день бьет молния. Что это - случайное совпадение, или напоминание потомкам о том, что не все легенды - вымысел - точно знать не дано никому.
