Срочно требуется муж! - Майская Саша (читать книги txt) 📗
Неужели с января она ни разу не:.. Ужас какой! Послать все к черту! Когда вернется Петечка, встретить его вот в этом виде, и чтоб прямо в прихожей, на мраморном полу, а потом в ванной, под горячими и тугими струями воды, и чтоб потом на руках принес её сюда я любил на ковре, на кресле, на постели, чтоб измучил любовью, чтобы даже кричать от удовольствия сил не было…
Ольга резко села. Грудь тяжело вздымалась, на висках выступил пот. Голубушка, да у вас нервишки-с! За неимением полноценного секса перебиваетесь эротическими фантазиями? Так и до порнушки по видео докатитесь.
Она поежилась, торопливо подтянула к себе халат, завернулась в него, пошла на кухню. Вынула из морозилки мясо, бросила на тарелку, засунула в микроволновку.
Из маленького бара-холодильника достала текилу, соль и половинку лимона, налила в маленький стаканчик, резко, по-мужски опрокинула в себя, зажмурилась.
По животу медленно расползалось тепло, но теперь заныл висок. Тренькнула микроволновка. Ольга достала мясо, выдавила на него лимонный сок, посмотрела —'иотвернулась с тоскливым отвращением.
Ее жизнь — как это мясо из микроволновки. Перемороженное, бледное, ничем не пахнущее, заботливо лишенное холестерина и лишнего белка. Готовится за три минуты, приправляется по вкусу, съедается без удовольствия.
И так — все. Всегда. Шикарная упаковка — с утра. Товарный вид. Подходящее освещение, выигрышный ракурс. Видели мясо в супермаркете? А розовые лампочки над ним?
О каком диком сексе с Петечкой она мечтает? Петечка на него не способен, но будем откровенны: не он один. Ты тоже не способна. Только на некий вид скучноватых физических упражнений, строго по графику, с соблюдением антуража — два раза охнуть, три раза прошептать его имя, один раз (несильно) впиться в спину ногтями, но осторожно, не повредив маникюр… В свободное время, не дольше десяти, ну ладно, пятнадцати минут. Потому что иначе — сбой, недосып, плохо соображаю, могу напутать с контрактами…
Вот что для тебя единственно важно и дорого! Контракты. Твоя работа. А что у тебя, в сущности, за работа?
Смысл моей жизни. То, чем я зарабатываю деньги. То, чему я училась…
Деточка, так лучше надо было учиться! Работа — это когда что-то производят, гонят продукт, материальный либо интеллектуальный. И тратят на это, соответственно, силы, средства и определенную часть души. А что тратишь ты?
Не так давно, в начале весны, отбили у Прохорова дружка, Бэзила Белорыбкина, выгоднейший заказ. «Концепция социального образа М-ского целлюлозного комбината» называется. Блок рекламных роликов, логотипы, слоганы, атрибутика… По-настоящему свежее решение предложил Саня из отдела печатной продукции. Сразу тебе и логотип, и слоган, и концепция.
Чего, говорит, больше всего из их продукции ценится? Правильно, туалетная бумага. Заполняем фон маленькими голыми задницами, можно разными, можно одной и той же, можно вообще крупным планом, по центру. И слоган: «Наше лицо — это ваша жопа».
Разумеется, это он рассказывал не при ней, она только в коридоре стояла, подслушивала. А ребята ржали, как кони. Потому что смешно. Не столько то, что Саня придумал, сколько то, чем они в принципе занимаются. Что такое «социальное лицо»? И как оно может выглядеть у комбината?
И какую часть души ты потратила на концепцию туалетной бумаги?
Деньги ты заработала, молодец. И не воровала, как многие в твоем бизнесе, и не уводила чужие фирмы, как Прохор с Элеонорой, просто пахала, как рабочая лошадь. И что? Мама с папой сидят в деревне, дышат свежим воздухом. Ты звонишь им в две недели раз. Приезжала с Петечкой на Новый год. Привезла маме новую шубу, а папе — электробритву. Они очень благодарили…
А потом, уже под утро, очумев от восьми одинаковых «Огоньков» по восьми разным каналам, Ольга пошла разбирать постель в гостевой комнате, случайно открыла шкаф и увидела: пять новых ненадеванных маминых шуб висят на вешалке рядышком.
Ее это взбесило, она слетела вниз и рявкнула на мать, потом повернулась к отцу, чтобы ехидно поинтересоваться, нет ли у него тоже склада для ненужных подарков… И увидела на его растерянном, виноватом лице не особенно длинную, но густую и окладистую бороду. Всю ночь просидела с ним за одним столом, а увидела только сейчас.
Мама подошла тихонько, проговорила быстро и тоже виновато:
— Ты не сердись, Олюшка… Куда мне тут в шубах-то? В магазин — неловко, люди-то вокруг небогатые…
Ольга вздрогнула, перевела непонимающий взгляд на мать, и тогда глухо, с тоской бросил отец:
— А кто же сейчас богатых любит, доча? Ведь все ж на виду, разве скроешь…
Не договорил, замолчал, и тогда Ольга вспыхнула, заговорила громко, звонко, с ужасом чувствуя набегающие на глаза слезы:
— Но почему я должна это скрывать? Я ведь не украла, не убила никого, я их заработала, понимаешь?! Заработала! Я пять лет вкалывала, чтобы все это у вас было, чтобы дом, чтобы шуба у мамы, чтобы не считать каждую копейку…
Горло перехватило, она замолчала, и отец вдруг выпрямился, произнес спокойно и тихо:
— Конечно, ты ни в чем не виновата. Ты работала. Пять лет, говоришь? А у меня — тридцать лет педагогического стажа. А мама на производстве проработала двадцать пять лет. Баба Зина — в жизни не имела даже трудовой книжки, но и отпуска у нее не было ни разу. За все ее восемьдесят восемь. А моя мама прекрасно пела, училась в Гнесинке, но чтобы меня выучить, пошла санитаркой в больницу. Понимаешь, Ольга, работать и трудиться — это не всегда одно и то же…
Ольга молча сунула тарелку с нетронутым мясом в холодильник. Настроение было испорчено безвозвратно. Она ушла в спальню, сердито бросилась на кровать и накрыла голову подушкой.
Наплевать! Завтра все будет иначе. Взойдет солнце, к вечеру Петечка вернется, а на выходные можно взять тайм-аут и поехать к родителям. Телефон мобильный выключить к чертям, или нет, оставить только голосовую почту… Да, и еще надо перестать валять дурака и сыграть нормальную свадьбу с Петечкой. Будет она тогда Ольга Александровна… Минуточку… Господи, как же его фамилия?
С этой мыслью Ольга заснула.
3
РАЗЛУКА. СЛЕЗЫ. ДАМА ПИК
Утром ее разбудил будильник, и она в темпе собралась на работу. В обед честно пыталась дозвониться Петечке, но «абонент временно не обслуживался», а телефон Тиребекова она наизусть не помнила. Вечером ее пригласили на банкет, на банкете она договорилась со строителями завтра с утра сгонять в Краснореченск, посмотреть площадки под новые объекты — областной проект, доблестно уведенный опять же из-под носа Прохора Петровича. Потом она немножко перебрала шампанского, и поздно вечером в квартиру ее практически внес водитель, дядя Миша, ласково гудя в ухо насчет рассольчика и аспирина.
Среду она провела в Краснореченске, невыразимо страдая от пошлого похмелья, вернулась опять в темноте и вместо того, чтобы мучиться угрызениями совести, разозлилась на легкомысленного Петечку. Что он, в самом деле, не может денег на телефон положить? А вот сейчас она возьмет — и позвонит Тиребекову! И устроит нормальный, дамский такой скандальчик — со слезами и криками.
В ящиках стола было непривычно пусто, но она не обратила на это внимания. Петечка не очень любил канцелярщину. Свою записную книжку Ольга нашла быстро, а в ней — размашистую запись, сделанную почему-то чужим почерком: Сарухан Тиребеков.
Набрала номер и мстительно улыбнулась часам над каминной полкой. Часы показывали половину третьего. Сейчас она устроит им побудку…
На пятнадцатом гудке в трубке раздался сонный и недовольный голос с сильным акцентом:
— Слюшай, настойчивый какой, да? Или палец тибе в дырка застрял? Купи кнопочный себе, недорого. Чего хочишь?
— Сарухан, доброй ночи, извините, что так поздно звоню. Мне срочно нужен Петеч… Петр.
Трубка издала изумленное кудахтанье, а потом Сарухан рассыпался в цветистых извинениях.
— Ай, Оля-джан, прости, пожалуйста, не узнал тибе. Зачем извиняешься — ты в этом дом хозяйка, када пожелаешь звони. Я и не спал совсем, мамой клянусь, книжку читал. Так, задремал немного. А что Петр Василич случилось, почему ищешь его?
