Наглый (СИ) - Хитрикова Нина Михайловна (читать книги онлайн полностью без сокращений txt) 📗
В этот самый момент я до неприличия счастлив, как не был еще ни разу до этого за все свои "почти восемнадцать".
POV Юля
Я отворачиваюсь и долго-долго смотрю в окно на плотный ковер из тумана и облаков, скрывающий яркое солнце. Гордеев меня раздражает тем, что не могу достойно ему ответить, что он загоняет меня в тупик своими словами и смелым взглядом. Мне хочется сказать ему много чего, но потом вспоминаю, что он всего лишь подросток, мальчишка, а я взрослая, умная женщина, и иногда промолчать — лучший ответ, а не ввязываться в спор не значит его проиграть.
Мысли вяло и как-то совсем нестройно теснятся в голове, пока совсем не исчезают. Я и сама не понимаю, как уснула. А проснулась на твердом плече, сгорая от неловкости и стыда. Щеки снова опаляет жаром (уже в который раз! И все рядом с ним) под довольным взглядом голубых глаз.
— Прости, Максим, кажется, я уснула. У тебя, наверное, плечо болит?
— Можете спать, сколько хотите — мне для вас ничего не жалко. Даже приятно. — И снова смотрит так, что дышать трудно. Или это просто дух перехватило из-за посадки? Да, скорее всего именно из-за снижения — перепады давления и все такое.
В Москве холодно и неуютно, зябко и серо. Короткого пути до терминала от самолета хватает, чтобы замерзнуть. Сонные ребята нестройной шумной толпой идут за мной в зал ожидания — скоротать время в тепле до следующей посадки.
И снова перелет.
Город встречает нас, ожидаемо, проливным дождем и тяжелым мрачным небом. Редкие прохожие кутаются в шарфы, пытаясь удержать зонты под шквальным ветром. Веет грустью, тоской даже… Но Питер прекрасен при любой погоде. И не смотря на дождь и ветер, город завораживает. Он как будто сошел со страниц сказок, а сквозь потоки воды на окнах автобуса и вовсе выглядит призрачно-таинственным, где каждый дом, двор, улица пропитаны особой атмосферой вечности. Я же помню его с той единственной короткой встречи светлым, залитым смехом. Гуляя по зацелованным солнцем тротуарам и вдыхая свежий чуть влажный воздух, я мечтала остаться тут навечно.
Гостиница, обед, заселение.
Уставшие, выдержавшие два перелета и пересадку, валящиеся с ног, дети с радостью бросились в свои номера. Мой чемодан оттягивает руку, и я оставляю его на пороге номера — потом разберу. Там же остаются плащ, сумочка и туфли, а ноги с наслаждением зарываются в мягкий ворс ковра. Кровать мягкая и пахнет кондиционером для белья. Ставлю будильник на час раньше ужина и с удовольствием кутаюсь в мягкое одеяло.
Я ужасно устала, хотя и проспала почти весь полет. При воспоминании о пробуждении и невозможно-довольном выражении в голубых глазах, мне хочется накрыть голову подушкой. Почему, ну почему я не могу его воспринимать, как всех остальных своих учеников? Почему именно он выводит меня из себя одним только взглядом?
[1] Имеется в виду метамфетамин (наркотическое вещество кристаллической формы) из популярного американского сериала «Во все тяжкие»
Глава 8
Следующий день начался с экскурсии по городу. Погода радовала мелкой моросью и слабым ветром, а не проливным дождем, но все равно хотелось в тепло. Я смотрела на своих учеников, энергично шагающих за симпатичной девушкой гидом Дарьей, и удивлялась тому, с какой внимательностью они слушают ее рассказ. Даже Смирнов — известный разгильдяй, и тот ловил каждое слово, задавал вопросы. Вообще 11 «б» на удивление вел себя послушно. Только Гордеев шел поодаль от остальных, засунув руки в карманы, с таким скучающим видом, что я не удержала свой язык за зубами.
— Максим, тебе разве совсем не интересно?
— Нет. — Он повернулся ко мне и небрежно повел плечами. — Я про Питер побольше нее знаю. — Указал кивком головы в сторону гида.
— Был тут?
— Жил.
Он сказал это таким тоном, что сразу стало ясно о тщетности дальнейших расспросов — слишком личное и все еще болит. Несколько минут мы шли молча: я позади всех, он — между классом и мной.
— Отец военный. — Продолжил. — Мы тут жили пять лет, пока мама н-не… отца не перевели на север, а через полгода сразу на юг.
— Скучаешь по городу? — Не стала лезть в слишком личное.
— Странный вопрос. — Он посмотрел на меня, словно я глупость сказала.
— Почему?
— Это же Питер.
И снова молчание. Неловкое. Тяжелое. Я против воли задумалась о словах Максима и том, что он может быть не только наглым и чересчур самоуверенным, но и совсем другим. Сейчас он выглядел… ранимым? Хмурое лицо, напряженная линия плеч, угадывающаяся под пальто. Мне вдруг захотелось его как-то приободрить, но что сказать я не знала.
Так и шла молча.
POV Максим
Вернуться в Питер после прошедшего года было странно. В первые секунды даже голова пошла кругом от такого родного запаха улиц и домов. Осенью он пахнет прелой листвой и влажными каменными набережными, покрытыми жухлым мхом, свежим моросящим ветром с Невы, и сладковатым — Музеями, стариной. Южные города пахнут по-другому: прогретым на солнце асфальтом, скошенной травой и солеными брызгами воды.
Если бы не Юлия Сергеевна, я бы уже давно просто сбежал со скучной экскурсии, и оказался бы в родном дворе. Чтобы снова ощутить, пусть и призрачное, присутствие мамы. Это был ЕЕ город. Здесь она родилась, росла, училась, влюбилась в студента военного института, увезшего ее сначала за Урал, потом на Дальний Восток, а потом снова вернул в родной город. Здесь она и погибла под колесами автомобиля. Так глупо… Хотя смерть, наверное, редко бывает глупой, и часто забирает лучших слишком рано. Мне до сих пор больно об этом думать, вспоминать. Это как застарелая рана — ноет всегда где-то под ребрами, просто иногда не так сильно болит и беспокоит.
POV Юля
Слова гида долетали неразборчиво, обрывочно, но мне и не особенно важно было их услышать — я смотрела по сторонам, на живой город вокруг, укутанный в мокрый ноябрь, как в пуховое одеяло.
— А хотите, я проведу вам настоящую экскурсию? — Его лицо теперь выражает совсем другие чувства и эмоции: в нем легко читается надежда. — Она — кивок головы в сторону — прочитала пару учебников по истории и думает, что знает этот город. А я могу показать его настоящим. Питер — это… Питер. Его нужно прочувствовать, увидеть с другой стороны.
— Спасибо, Максим. Думаю, что это можно будет устроить, у нас ведь не каждый день экскурсии. Вот тогда и покажешь нам с ребятами такой город, каким ты его знаешь.
Я вижу, что в синих глазах расползается разочарование.
— Вы, как всегда, Юлия Сергеевна… — Он отстает на пару шагов и оказывается возле меня, заслонив собой дорогу, не дает пройти. Наклоняется и тихо произносит, выделяя жарким шепотом последнее слово — Я хочу показать его только тебе.
Меня от возмущения обдает и жаром и холодом одновременно — как в ледяную прорубь нырнула с головой. Я на секунду теряюсь с ответом, спасибо, что не сбиваюсь с шага.
— Вынуждена отказаться. И прошу не обращаться ко мне так фамильярно, я твой учитель, а не подружка. С ровесницами можешь общаться, как хочешь, а ко мне только по имени-отчеству. Все понятно?
— Скучная вы — и пошел в толпу одноклассников.
А потом началось шоу одного актера. Гордеев заставил своими каверзными вопросами покраснеть бедную девушку, постоянно вставлял свои едкие комментарии, обрывал гида на полуслове, не реагировал на мои замечания, и в итоге чуть не сорвал всю экскурсию.
Я уеду завтра — уже билет.
Там колонны — словно колпак кондитера.
Да, вот так — прожить восемнадцать лет
И ни разу не видеть Питера.
Он громко с чувством скандирует стихи Полозковой (и откуда только их знает?) с видом победителя и кривоватой довольной улыбкой. Бедная девочка-гид смотрит на него подозрительно влажными глазами (все же он добился своего — испортил экскурсию), а девчонки и без того влюбленные в него по уши теперь смотрят на него с безумством щенячьего восторга.
— Максим, спасибо за интересное дополнение к замечательному рассказу Дарьи. А теперь у нас по расписанию обед. Давайте поблагодарим Дарью за интересную экскурсию и быстренько все возвращаемся к автобусу.
