Прекрасна и очень опасна - Арсеньева Елена (книги читать бесплатно без регистрации полные TXT) 📗

А вот, кстати, – насчет ошалевших от страха… Созрел первый вопросик для Лолы: с чего это она так перепугалась, увидев любимого жениха?

Но спросить Лида не успела, Лола ее опередила:

– Слушай, ты в верхней части живешь?

Вопрос для аборигенов не праздный. Нижний Новгород разделяется на две части: верхнюю, расположенную преимущественно на довольно высоких Дятловых горах над Окой, а также над местом ее слияния с Волгой, и нижнюю, называемую еще Заречной и занимающую низину между двумя реками, от знаменитой Стрелки до Волжского железнодорожного моста. В верхней части находятся все вузы, в том числе и университет имени Лобачевского, кремль, музеи, центральная улица Покровка, площадь Минина и Пожарского, элитные дома, Верхневолжская набережная – любимые места скоплений нижегородцев. Что характерно, Нижневолжская набережная, регулярно затопляемая при весенних разливах, тоже считается принадлежностью верхней части города. Такой вот топографически-географический парадокс. То есть верхняя часть – это все правобережье. Нижняя часть, левобережная, – это площадь Ленина, Сормово, автозавод, Московский вокзал, Канавинский базар… Жизнь в той или иной части города проводит между нижегородцами-снобами (а с некоторых пор в этом чудном городе завелись и такие – с подачи москвичей!) и остальными жителями незримую, но достаточно четкую грань. Впрочем, и снобы полагают, что уж лучше жить в самом захудалом районе нижней части Нижнего, чем в области. Но так думают все на свете горожане!

– Ну да, в верхней, – ответила Лида. – На Полтавской. А ты?

– В Гордеевке, – махнула рукой Лола (микрорайон Гордеевка находится за Московским вокзалом – то есть в нижней части города). – Туда сейчас не добраться. Да и боюсь я… – Она оглянулась на высоченную телевышку, нарядно перемигивающуюся огоньками, словно новогодняя елка, и вдруг схватилась за Лиду обеими руками: – Слушай, пусти до утра перекантоваться, а? А то мне хоть в сугробе ночуй. Денег нет, да и боюсь я домой возвращаться!

Лида терпеть не могла таких случайных ночевальщиков. После случившегося с Сергеем она жила одна, совершенно одна, и гостей своих всегда старалась выпроводить пораньше, пока еще ходил транспорт, а в крайнем случае – вызывала им по телефону такси. Строго говоря, она могла и сейчас махнуть какой-нибудь проезжающей мимо машине, сунуть шоферу сотню и спровадить безденежную актрисульку в ее Гордеевку. Она, в общем-то, почти так и поступила: проголосовала бродячему такси, но вместо Гордеевки велела ехать на Полтавскую и отделалась не сотней, а всего лишь пятьюдесятью рублями. Все равно обдираловка: езды от телецентра до Полтавской по Белинке – ровно три минуты. Она поступилась принципами потому, что вопросы Лоле все-таки не были еще заданы. А Лиде надо непременно выяснить, связан ли ужас Лолы перед явлением жениха с тем жутким происшествием, которое приключилось утром с Ванькой и Валькой? Иначе говоря, известно ли ей, что именно этот остроглазый мрачный тип стрелял в главных героев «Деревеньки»? Это вопрос первый и главный. Второй же связан с личностью жуткого жениха. Лиде до зарезу надо было знать, кто он: профессиональный киллер или обыкновенный провинциальный Отелло? Еще ей требовалось выяснить его домашний адрес и телефон…

Если кто-то думает, что она намеревалась отнести эти сведения в милицию и помочь оперативникам в розыске человека, покушавшегося на Ваньку с Валькой, то он глубоко ошибается.

10 апреля 2002 года

Не раз и не два было замечено, что все самое важное происходит в жизни случайно. И если проследить ту цепочку, которая вела к событиям, ставшим в твоей судьбе определяющими, поразишься, с какой мелочи, ну просто-таки с ерунды все началось! Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда… Вот именно: когда б мы знали, из какой ерунды раздувается иной раз вселенский пожар, опаляющий наши лица… и лица тех, кто рядом с нами!

Все уже осталось позади: и Сережины похороны (единогласное решение следствия было: смерть в результате несчастного случая – после алкогольного опьянения и отравления угарным газом), и девятины, и сороковины, и Лида постепенно снова начала привыкать к своей размеренной одинокой жизни. Но тут в нее ворвалась «Деревенька», и пришлось подстраивать свои дела под расписание трактов (Саныч требовал непременно присутствия на них сценариста, понятия «не могу» для него просто не существовало), опаздывать из-за этого на лекции или вообще переносить их (Лида вела факультативный курс русской демонологии в университете – практически бесплатно, из любви к искусству, как говорится), писать не просто когда и что хочется, а то, что потребно Санычу в данный конкретный момент. Порою то, что он одобрял вчера, сегодня казалось ему никчемным барахлом, поэтому Лида вскоре привыкла просыпаться от его безумных звонков в половине пятого утра и, путаясь в халате и остатках сна, срочно падать за компьютер и переделывать уже принятую сцену. Надо было встречаться со спонсорами передачи… В принципе, их брал на себя Саныч, но отчего-то эти новорусские скоробогачи становились гораздо податливее и щедрее, когда болтливый телевизионный хиппарь приводил с собой молчаливую, сдержанную, порою надменную, порою откровенно высокомерную, красивую Лидию Погодину – типа, писательницу, кандидата наук, в натуре, чисто интеллигентную, конкретно, местную знаменитость! Короче, выпадали дни, когда она себя не помнила из-за суеты. Воистину, довлеет дневи злоба его! И вот как-то раз, за кофе, одним глазом заглянув в программу телепередач, Лида увидела анонс фильма, который она давно хотела посмотреть. Это были голливудские «Опасные связи». И, конечно, – вот свинство! – он шел по местной программе ННТВ именно в то время, когда была назначена запись очередной «деревеньковской байки».

На счастье, у Лиды имелся видеомагнитофон, который, само собой разумеется, можно было запрограммировать на какое угодно время. Но именно тогда, когда она обозначала часы и минуты начала фильма, за спиной раздался телефонный звонок. От неожиданности палец въехал в единицу вместо двойки, Лида этого не заметила. Так вот и получилось, что видеомагнитофон включился на десять минут раньше, и перед фильмом записалось несколько рекламных роликов.

Усевшись на другой вечер – свободный, домашний, не «деревеньковский»! – на диван и включив видак, Лида, конечно, сразу поняла, что ошибочка вышла, но делать было нечего – и она терпеливо разглядывала какой-то кабинет с огромными хризантемами, стоящими в вазе почему-то на верхушке книжного стеллажа, письменный стол, за которым сидела улыбающаяся красивая женщина; темноватый зальчик, столики, задвинутые в полутемные, уютные ниши, стойку бара, чуть-чуть приподнятую над полом эстраду, каких-то девиц и парней, которые выплясывали под музыку, изувеченные рубящими лучами стробоскопов.

«Ночной клуб, что ли, новый открылся?» – устало подумала Лида. Потом на сцене появился худенький трогательный парнишка лет двадцати, не больше, с ворохом соломенных волос, стянутых на затылке: парнишка бренчал на гитаре; потом мелькнула высокая женская фигура в красном длинном платье и с длинными красными же волосами. В руке у нее был микрофон – кажется, она пела, Лида удивилась, узнав ту же красивую женщину, которая сидела за письменным столом: видимо, она была и директором клуба, и выступала в нем. Хорошо поставленный мужской голос зазывал всех нижегородцев и «гостей нашего города» в новый ночной клуб (Лида похвалила себя за догадливость), который открылся на Рождественской улице, недалеко от знаменитого «Барбариса», и назывался «Красная волчица».

Как? Что такое?!

Лида нажала на stop, перекрутила пленку на начало и снова просмотрела ролик.

После него прошла еще какая-то реклама, потом начался фильм, который она так мечтала посмотреть, но Лида не видела ни блистательного Джона Малковича, ни юного красавчика Киану Ривза, ни порочно-хорошенькой Умы Турман, ни кого-то другого из знаменитых актеров, снятых в этой лучшей из экранизаций романа Шодерло де Лакло. В конце концов она выключила телевизор.