Близкие люди - Устинова Татьяна Витальевна (читать книгу онлайн бесплатно без txt) 📗
– Я на работе, – ответил он хрипло и махнул рукой замам и Саше, чтобы они оставили его одного.
Разговаривать с Леночкой прилюдно он так и не научился. Замы задвигали стульями, загрохотали по хлипкому полу ботинками. Проскрипела фанерная дверца. Проскрипела и затихла, приглушив голоса и создав видимость уединения.
– Зачем ты звонишь? – спросил Степан. – Деньги кончились?
– И деньги тоже кончились, – засмеялась Леночка, – ты мой хороший, ты все отлично понимаешь!
– Понимаю, – согласился он.
– Ты чего не приезжаешь, Степа? Я скуча-аю, пла-ачу, жду-у…
– Плачешь? – переспросил Степан, и она опять засмеялась.
Как же его угораздило когда-то жениться на ней?!
– Конечно, плачу, – подтвердила Леночка. – Нет, правда, почему ты не приезжаешь?
– Мне некогда, – выдавил Степан.
Несмотря на то, что они давно разошлись, она продолжала считать Степана своей собственностью, как считала собственностью все вокруг, что ей нравилось или было нужно. Или не нравилось и не было нужно, но почему-то хотелось это получить.
Наверное, Степан никогда не решился бы расстаться с ней, если бы она не ушла сама. Она порабощала и закабаляла его, безоговорочно и целиком, как лихой татарский воин безоружного славянина, и, чувствуя свое унизительное рабское положение, Степан ничего не мог с этим поделать.
Он продолжал встречаться с ней – правда, довольно редко, раз в месяц, а то и реже. Она была ненасытна и изобретательна в постели, и после секса с ней Степан чувствовал себя так, как будто наелся жирных черных пиявок. Он хотел – и не мог – относиться к ней так же легко и весело, как она к нему. Он хотел стать таким же, как она – свободным, раскованным, хватающим все, что подворачивалось под руку, никому и ничем не обязанным. По крайней мере в отношениях с ней. И не мог.
Она вышла за него замуж «на спор», как однажды призналась после очередной неистовой ночи, забравшей у Степана все силы. «Господи, неужели ты думал, что именно тебя я хотела получить в мужья! – кричала она в другой раз. – Кому ты нужен, жирный, уродливый мешок с дерьмом! Ты в зеркало-то на себя смотришь, когда бреешься?!»
Она бросила бы его сразу, если бы у него не было денег.
Леночка была сказочно хороша собой, и на поддержание этой сказочной красоты требовались средства, и немалые. Почему-то, несмотря на буйную красу, желающих содержать ее постоянно не находилось, но она была оптимисткой и твердо верила, что в один прекрасный день все-таки уведет Билла Гейтса у его тупой американской женушки.
Иван был кредитной карточкой, по которой Степан постоянно выплачивал Леночке деньги. «В конце концов, если бы не я, – говорила она весело, – у тебя никогда не было бы детей! А так… пожалуйста! И у тебя есть ребенок, как у всех нормальных людей. Ты ценишь мое благородство? Я даже фигуру не пожалела!»
Степан ненавидел ее и не мог отказать, когда ей приходила прихоть позвать его в постель.
– У Ивана в школе какие-то проблемы, – выдавил Степан неизвестно зачем.
– Господи, да у них всегда сплошные проблемы, – очевидно, она имела в виду детей, – и чем дальше, тем больше. Смотри, Степка, он через год-другой начнет девчонок водить, вот тогда ты попляшешь! Будешь график устанавливать, когда ты трахаешься, а когда он, как в кино, где этот… как его… ну толстый такой… ну еще они вдвоем… Ширвиндт, вот кто!
Почему-то Степану была отвратительна мысль о том, что Иван станет приводить домой каких-то там девчонок. Леночка была большая мастерица вызывать в людях отвратительные чувства.
– Слушай, а чего ты его не отдашь в интернат? – спросила Леночка неожиданно. – Так сейчас все делают, с ними давно уже никто не валандается так, как ты. – Очевидно, она снова имела в виду детей. – Или тебе заняться нечем? Если нечем, то приезжай ко мне, Степочка, миленький…
– Я переведу тебе денег, – пообещал Степан с ненавистью. – Все, Лен. Пока.
– Нет, не пока! – засмеялась Леночка. – Хочешь, я найду ему интернат? Я как раз вчера встретилась с одной девчонкой, которая содержит элитный интернат. Она замужем за Маратиком. Помнишь Маратика?
Степан не помнил никакого Маратика.
– И ему проще будет. Он должен к самостоятельной жизни привыкать!
– Лен, не будет никакого Маратика и интернатика! Надо тебе, сама туда устройся. Ты бы лучше в школу к нему заехала. У них праздник намечается через неделю. А?
– Ой, ну зачем я поеду, – заканючила Леночка, которой совершенно не улыбалось проторчать полдня в какой-то никому не нужной школе, – что мне там делать? С толстожопыми мамашами языком чесать?! Это совсем не в моем духе, ты же знаешь! Только время убивать, а у меня его совсем нет…
– На Ивана бы посмотрела…
– Степ, ну что мне на него смотреть! Только нервировать. И вообще… что ты пристал?! – Еще она виртуозно умела как-то так повернуть любой разговор, что Степан оказывался виноватым. – Ну что? Договорились? Ты сегодня заедешь?
Степан молчал.
– Ну неужели твоя нянька не может лишних два часа побыть с ним? – спросила Леночка. Она почти никогда не называла Ивана по имени. – А я уже вино купила и из ванны целый день не вылезаю… Я же отлично знаю, какие Степочка запахи любит, какие трусики… Приезжай, дорогой!..
– У тебя что, на сегодняшний вечер нет партнера для спаривания? – спросил Степан грубо, но Леночка нисколько не обиделась.
– Но ты же мой самый старый, самый постоянный партнер, Степа! Приезжай, я жду! – И прежде чем она положила трубку, Степан услышал ее удовлетворенный смешок, из которого явствовало, что у нее нет никаких сомнений в том, что он уже в полной боевой готовности и от нетерпения и предвкушения встречи вовсю бьет копытом.
Ему очень хотелось что-нибудь швырнуть или разбить, поэтому он с преувеличенной осторожностью пристроил на край стола трубку мобильника. Если он ее сейчас кинет в стену, придется ехать за новым, а у него нет на это времени. У него труп в котловане, и Ивана отчисляют из школы.
В дверь осторожно поскреблись.
– Можно?
Зашла Саша с подносом в руках. На подносе вкусно дымился чай и горкой лежали какие-то аппетитные бутерброды.
Конечно, она слышала, как он спрашивал Леночку про спаривание…
– Я сама заварила, – объяснила Саша свое появление. – Зина… плохо себя чувствует.
– Зина в курином обмороке пребывает, – просунув в дверь длинный нос, уточнил Чернов. Все ясно. Они слышали разговор и теперь пытались его утешать. Дураки. – Она в куриный обморок погрузилась сразу после отъезда Эркюля Пуаро. И до сих пор в нем.
– Саш, – сказал Степан холодно, – ты уже полчаса назад должна была в Москву уехать. Что происходит? Или я уже не начальник?
– Мне нужно было позвонить, – объяснила Саша туманно. – Кроме того, ты же чай просил.
– Чай ты мне уже дала! – рявкнул Степан. – Хватит дурака валять! Давайте уже немного поработаем.
Проводив глазами Сашу, выскочившую из кабинета так, будто она решила поставить рекорд в беге с препятствиями, Чернов проговорил тихо:
– Зря ты так, Степан. Не только Зина не в себе, Саша тоже. Не видишь, что ли?
– И я не в себе! А ты что, в себе?! Где Белов?
– Уехал на Профсоюзную, – ответил Чернов холодно. – А я сейчас на склад поеду.
– Валяй!
Чернов с грустью посмотрел на Степана. Глядя в окно, за которым жизнерадостно сиял апрель, Степан сопел и шумно прихлебывал из кружки чай.
– Ты бы с Петровичем потолковал за жизнь, – сказал Чернов напоследок, – его Пуаро тоже долго мучил, все какие-то вопросы задавал.
– Ладно, поговорю, – ответил Степан, не оборачиваясь.
Чернов еще постоял секунду, понимая, что сейчас не время поверять Степану собственные опасения относительно Сашиного беспокойства. Кроме того, он хотел еще раз все обдумать, хотя обдумывать было особенно нечего. Потом он вышел, притворив за собой скрипучую дверцу, и хмуро зашагал к машине. В ушах вязла непривычная и потому пугающая тишина.
Про золотую зажигалку с надписью «Кельн Мессе», которая болталась у него в кармане и которую он собирался вернуть Степану, Чернов совсем забыл.
