Пропустите женщину с ребенком - Лобановская Ирина Игоревна (книги читать бесплатно без регистрации полные txt) 📗
Но Кристина… именно особый, редкий случай. Необычный. Одиночный. Она не умела и даже не пробовала довольствоваться тем, что ей дано жизнью, а упрямо желала непрерывно горевать о том, в чем ее обделили. Геннадий Петрович не мог, как ни бился, ее убедить, что никогда не бывает в жизни так уж плохо или так уж отлично, как думают люди. На свете нет ничего безусловно важного или неважного. Все куда проще и легче. Да, жизнь состоит из проблем. Ну и что? Из этого не следует, что она нехороша, а тем более невыносима.
Он твердил дочери, что люди нередко склонны все усложнять. А чувство обиды опасно своей стремительностью, моментально разрушающей сердце и разум.
Но видимо, человеку необходим особый склад ума, чтобы увидеть, как все просто. Кристина им не обладала. И случившееся оказалось для нее будто острый нож, после удара которого слишком многое не срослось.
Оставаясь дома одна, Кристина постоянно подходила к окну, прижималась лбом к холодному стеклу и стояла так часами, глядя на ободранных голубей. Пока не приходил кто-нибудь или начинал звонить телефон.
Напрасно отец пытался убедить ее в том, что теперь наилучший вариант — все забыть. Это будет самым сильным ударом наотмашь и настоящим поражением для самолюбивого и тщеславного Виталия.
Кристина ничего забывать не собиралась и беспокоила отца все больше и больше. Замыкалась все сильнее. Все упорнее не хотела и не умела найти себе занятие. Геннадий Петрович хорошо понимал, что он беспредельно избаловал дочь. У нее полное отсутствие жизненной стойкости и нежелание любой ответственности, даже страх перед ней. Но сетовать и горевать об этом слишком поздно…
И подрастающая Машенька Кристину нисколько не отвлекала и не успокаивала. Хотя дети должны радовать и утешать. И тревожить одновременно. Одно другого не исключает. А у Кристины — ни радости, ни волнений, ни забот… Ничего… Космическая пустота…
Правда, некоторое время после рождения дочки Кристина жила спокойно и умиротворенно. Даже забыла про свои вечные болезни, научилась их не замечать. Кристина возилась с дочерью с удовольствием, как с живой куклой, оставив без внимания свои головные боли, больной желудок и артрит. И непрерывно удивлялась родившемуся ребенку. Надо же, малышки не было — и вдруг есть!
Но Машенька подросла, стала неосознанно требовать и отнимать у матери все больше времени, излагать свои взгляды, желания и настроения, и Кристине это не понравилось. Она сразу сникла, начала раздражаться… Потом добавились измены Виталия… И Кристина опять погрузилась в себя, в свои думы и проблемы, считая трудности окружающих ерундой, ее не касающейся. В том числе и Машенькины.
И Геннадий Петрович, долго страдающий за дочь из-за ее неудавшейся жизни, внезапно сник и сдался. Устал… Измотался вконец… Да и что он может теперь сделать для Кристины? Что еще купить, когда и так все давным-давно куплено, а в глазах ее печаль? И разве прислушивается она к советам отца, вникает в них?.. И что посоветовать?
Почему она разошлась с Виталием, Воздвиженский толком так и не узнал. Выспрашивать дотошно и с пристрастием он не собирался. Дочь не маленькая, а рассказывать она ничего не захотела.
Впрочем, Геннадий Петрович догадывался о многом. Да и как не догадаться, если зять — настоящий красавец, а дочь сидит с ребенком и почти не выходит из дома? Все чересчур примитивно и легко объяснимо. А потому тошнотворно…
И что особенного в гулянках мужа? Женщина со стороны — вариант обычный… Знала бы Кристина, сколько таких вариантов было когда-то у ее отца, которого величали тогда Гешок… Но не рассказывать же ей… Правда, после рождения Кристины все увлечения стали вянуть, гаснуть и понемногу сошли на нет. Дочка заменила молодому медику все радости жизни.
А теперь… Зачем ей, например, понадобился этот угрюмец в погонах?..
Кристина и сама себе не ответила бы на такой вопрос.
После развода с Виталием она жила одиноко, любовников не заводила, романами не увлекалась. Даже не пыталась себя ими развлечь. Словно отрешилась от земного и грешного, не отдавая себе в этом отчета. Метаться хуже, подумала она однажды. И не надо. Лучше сохранять хотя бы внешние тишину и спокойствие…
Они втроем шли по поселку, и Маша развлекала нового знакомого и заодно себя рассказами и приятными воспоминаниями из своего детства.
— Мы гуляли как-то мимо этих дач, где живут важные персоны, — щебетала Маша. — Их мама и бабушка всегда называли «шишки». Я подняла с земли еловую шишку и с размаху кинула ее через забор одной из этих дач. По-моему, вон той! Мама возмутилась: «Что ты делаешь?!» А я отвечаю: «Ну что такого? За забором будет одной шишкой больше!».
Егор улыбнулся. Ему удивительно не шла улыбка. Казалась чужой на его лице, резиновой, будто приклеенной, позаимствованной у кого-то на время, взятой напрокат…
— Бойся людей, которым не идет улыбка, — когда-то, довольно давно, сказал Кристине отец.
Она удивилась:
— Но улыбка идет всем!
— Нет, — покачал головой отец. — Это не так. Ты сама потом заметишь.
Сейчас она вдруг вспомнила его слова… Но бояться этого сумрачного неулыбу?.. С чего бы?..
— У тебя нет чувства края, — повторял отец. — Нет и не было. И не появилось до сих пор. Ты у нас какая-то бескрайняя девушка. Будь осторожнее со своей беспредельностью…
Кристина не понимала и не принимала его предостережений всерьез.
— А на одной парте у нас в классе нацарапано: «Щас напишу какую-нибудь гадость!» Это как понимать? — продолжала поддерживать беседу Маша.
— Как пустую угрозу, — ответил полковник. — Таких в жизни немало. Людям нередко нравится пригрозить, но ничего не сделать. Это спокойнее. Да и правильнее. Слова часто пусты. Слишком часто…
Надо же, какая редкая мудрость для человека в погонах, подумала Кристина. Правда, с военными она в своей жизни практически не встречалась, разве что на улицах. Но почему-то была убеждена, что все они — непроходимые дуболомы. Чтобы держать в руках ружье и стрелять без промаха, особого ума не требуется.
— А почему вы не хотите жить мирной жизнью? — спросила Кристина Егора.
— Потому что в принципе ею никто и не живет, — хмуро отозвался он. — Все только делают вид… А война, забодай ее комар, идет ежедневно. На коммунальных кухнях, среди детей и родителей, мужей и жен, начальников и подчиненных, продавцов и покупателей, контролеров и «зайцев»… Короче, мирная жизнь нам только снится. На войне хоть никто не лжет. В смысле не утверждает, что вокруг любовь и согласие…
— Иногда мне кажется, было бы лучше доверить оборону и войны женщинам. — Кристина пристально глянула на свои ноги. Еще вполне ничего… — Тогда тотчас наступил бы мир на всей планете.
Егор скептически ухмыльнулся:
— Такой мир даже представить себе страшно, извините… Злость, зависть, ненависть — не случайно женского рода. Хотя у некоторых своеобразных товарищей бытует мнение, будто девушка с оружием в руках — это весьма эротично! И к большому сожалению этих оригиналов, только немногие дамы умеют обращаться с оружием. А на самом деле, отлично, что не умеют. Иначе девушки натворили бы жутких бед! Женщины — сложный народ. — Маша шагала рядом молча, с интересом слушая разговор. — Хотя, если честно, мне нравятся женщины с оружием в руках, — внезапно добавил Егор.
Кристина улыбнулась:
— А женщины на тракторе? В красной косынке? Когда-то, в начале советской истории, это было крайне популярно!
Егор иронии не услышал. Не пожелал.
— Женщина на тракторе — вполне ничего. Только если не едет прямо на тебя!
— Вы почему-то напоминаете мне Вертера, странно, — пробормотала Кристина.
Полковник оказался на редкость начитанным.
— Ничего общего! — категорично отверг он. — Я реально смотрю на мир и на вещи, в отличие от немецкого юноши, чья трагедия — именно в оторванности от земного. Вот, например, пресловутый вопрос о человеческой силе. Это понятие весьма условное и спорное. Нас предупреждают: не ходите по улицам поздно вечером, не бродите по безлюдным переулкам, трущобам. Если что — сразу бегите и умейте хоть как-то себя защитить. Я умею быстро бегать, могу отлично себя защитить и, как вы понимаете, имею опыт драк. В том числе и с применением приемов самозащиты и оружия. Так вот среди бела дня, в центре Москвы, напротив Кремля, в переходе, где всегда толпы народа, меня окружили сразу со всех сторон десять или больше парней, вооруженных цепями, отколотили и ограбили. У меня были с собой чужие деньги — из родного города соседи прислали на разные тряпки. Потом все покупал им по списку на свои кровные. Когда выписался из больницы. Вот вам и цена всем этим предупреждениям. — Снова его резиновая, неприятная улыбка. — Еще один, тоже абсолютно реальный случай. По городу шел чемпион мира по самбо. Позади флегматично тянулась стайка подростков. Он не придал им никакого значения. Ну, гуляют себе пареньки… А пареньки тихонько подошли сзади и оглушили свинчаткой по затылку, проломив голову. Ограбили и убежали. Чемпион мира по самбо тоже, как я, долго лежал в больнице. Спасибо, что выжил…
